Дух повернулся ко мне спиной и пошёл. Там, где он ступал, земля загоралась зелёным сиянием, а потом призрак исчез, оставив после себя лишь мерцающую зеленью дорожку.

— Что это, насилуй меня бесы, было?!

— Ишет! — покрасневший Лис, вроде как даже забыл, о призраке.

— Да помолчи ты, — отмахнулась от своего хозяина суккуба, — что это было?

Несколько секунд я ещё смотрел в след ушедшему духу, а потом вкратце пересказал историю, что он мне поведал.

— Выходит, что тот некромант хочет освободить древнюю богиню? — задумчиво протянула Шарлотта.

— Хочешь обвинить его в ереси? — съязвила Ишет, — значит, она заключена там? — девушка кивнула в сторону снопа света.

Я отрицательно покачал головой:

— Нет, всего ключа четыре. Один у меня, два у него. Один где-то здесь.

— Тогда зачем ему принцесса?

Я выразительно глянул на монашку.

— Но это невозможно! — возмущённо воскликнула Шарлотта, — какое отношения Наэльская королевская семья может иметь к древнему божеству?

— Этого я не знаю, но больше объяснений у меня нет. Будем пока считать именно так.

— И что теперь? — спросил Лис, почёсывая макушку.

Я кивнул в сторону зелёной дорожки.

— Дух показал нам путь, так последуем по нему.

— Доверять какому-то духу, который незнамо как здесь очутился? В этом месте и так творится бесовщина какая-то! — возмутила виконтесса.

— Поверь, моя милая, бесы к этому не имеют никакого отношения. Здесь всё намного хуже, — с кривой ухмылкой заявила суккуба.

Растянувшись в шеренгу, наш маленький отряд продвигался к самому сердцу Шрама. Зеленоватая дорожка петляла меж зарослей кустарников, огромных полусгнивших остовов некогда могучих деревьев и подозрительного вида заводей. Отступившее помутнение рассудка несказанно радовало мою скромную персону. А уж постепенно приближающийся центр вихря и вовсе вызывал какое-то необъяснимое волнение и лёгкое покалывание в ногах. Но одна мысль, которая поселилась в моём разуме после разговора с духом, пренеприятно царапалась, и изъявляла яростное желание выбраться наружу и быть услышанной всем миром.

" — Ая," — собравшись с силами, позвал я, " — даже не вздумай притворяться, что не слышишь меня."

Ответом мне стала тишина. Я даже, будто, престал чувствовать присутствие нежданной гостьи моего разума. Шли секунды, минуты. Я уже почти потерял надежду, услышать такой привычный голос, и решил сконцентрироваться на дороге и окрестностям, когда в голове неожиданно раздался мягкий голос:

" — Да, мой рыцарь?"

Да, мой рыцарь. Да, мой рыцарь. Подлизывается ведь, не иначе.

" — Я не собираюсь к тебе подлизываться!" — фыркнула моя "постоялица"

" — Вот и хорошо. Тогда, будь добра, объясни мне всё это."

" — А что конкретно ты хочешь услышать?"

" — Всё! Я хочу узнать всё!"

" — Ну, узнать всё просто невозможно, мой глупый, это же прописная истина. Неужели ты не знал?" — терпеливо, словно матушка наставляющая приставучего ребёнка, произнесла Ая.

" — Хватит придуриваться. Тот призрак говорил о тебе?"

" — Тот скайлис говорил о страждущих душах своих братьев," — всё так же терпеливо произнесла девушка, если она девушка, конечно.

" — Аянаринаора! Не зли меня!"

" — О, как я польщена. Ты помнишь моё имя?" — запела было свою старую песню Ая, но встретив ворох гневных мыслей в моей голове сдалась, " — Что ты хочешь узнать от меня?" — теперь её голос был невероятно усталым, " — Обо мне ли говорил тот старик? Раз не любишь пораскинуть мозгами, то отвечу — да, это была я."

" — Но почему ты убила их всех? Почему ты создала… это?"

" — Я не проклинала это место. То-есть я сделала это, но… не сознательно. Послушай, они попытались запечатать мою силу. Запечатать МЕНЯ! Их богиню. Ту, что дарила им столько вольностей, направляла и наставляла. Верховный шаман племени, самого крупного и могучего, созвал общий совет. Он, между прочим, использовал для своего кровавого обряда силу своих собственных сородичей и принёс в жертву огромное количество полуросликов, которые звали себя хоббитами. Тебе бы это было приятно? Приятно бы стало, если бы какой-то дрянной птенец, который только вчера возносил тебе хвальбы и приносил подаяния, восстал и попытался всё равно, что убить! Нет, хуже, чем убить," — её голос дал слабину, и в нём всё ясней чувствовалась старая ярость и какая-то детская обида, " — Да, я разгневалась, но предотвратить ритуала не смогла. Меня разорвало на маленькие кусочки, раскидало по миру, но я успела оставить свой прощальный подарок этим пернатым ублюдкам!"

Её эмоции были столь сильны, что и я на миг поддался им. Почувствовал ярость к грязным птенцам. Почувствовал печальную скорбь о своём поступке и, что самое странное, вину. Я был нерадивым родителем, который упустил что-то в воспитание любимых отпрысков. В голове как-то неожиданно вспыхнула картина: тёмный лес, освещённый трепещущим пламенем тысячи факелов, бездонная яма и сгорбленная фигура, протянувшая руки-лапы к небу.

" — Теперь ты доволен? Хочешь сказать, что я заслужила эту пытку? Пусть даже так! Но мстить мне больше некому. Я устала от этого. Это не жизнь и даже не существование. Я вещь, которой может воспользоваться особо строптивый маг, и пользовались, между прочим, и не раз. Я хочу свободы! С меня хватит всего этого! Помоги мне, а я помогу тебе вернуть свою белокурую девчонку домой к папочке."

Ая постепенно успокаивалась, и её эмоции выветривались, отпуская мой разум. В моей голове сидит частичка бога, что древнее, чем сам род человеческий. Эта мысль пугала до дрожи в коленях. С одной стороны — могучий союзник. А вот с другой — непредсказуемый и страшный нелюдь, владеющий силами куда большими, чем все демоны и ангелы вместе взятые. И всё же… правильно ли я поступаю?

Дорожка всё петляла под ногами, и единственным ориентиром был, теперь уже чётко видный, сноп блёклого света. Сколько тысяч шагов мы сделали, я не знаю, но много — это точно. Но не смотря на это, в ногах не чувствовалось убийственной усталости, а лишь росло предвкушение чего-то неизвестного, необузданного. Вряд ли хоть кто-то до нас был здесь, будучи живым, конечно. Вокруг столба, пробивающегося сквозь водоворот туч, вились тысячи и тысячи неясных теней. То, что я поначалу принял за морок или отблески света, оказалось великим множеством бестелесных духов. Именно они нашёптывали всем, кто был готов слушать свою заунывную песнь, повествующую о горестях, тягостях, радости и всевозможной мелочи, что наполняла их при жизни. Это был их последний шанс доказать всему миру, что они существовали когда-то, а не были лишь тенями или неясными воспоминаниями. С каждым шагом их глас становился всё отчётливее, но становился слишком бессвязным и походил на отдалённый шум морских волн, разбивающихся о скалы. Сделав ещё один виток, дорожка вывела нас к диковинному строению, которому никак не место здесь. Округлая котловина, которая когда-то могла быть глубоким озером или источником, уходила вглубь на сотни метров. По краю было выстроено нечто вроде огромного амфитеатра, выполненного из белого камня, но сейчас безнадёжно заросшего всевозможной травой и маленькими деревцами, а так же покрытого грязью и копотью. В поперечной это внушительное строение, которое возвышалось над пропастью всего лишь колоннами в два человеческих роста, опоясывающих по краю амфитеатр, словно бортики, уступало глубине раза в три. Всё это было похоже на невероятно вычурную кружку, в которой какой-то шутник сделал резьбу-ступеньки с внутренней стороны. Хотя и ступенями это не назовёшь. Настоящие скамьи, располагающиеся в бессчётное количество рядов. Как раз, ухватившись за одну из колонн, я разглядывал всё это древнее великолепие. В самом центре расположился кругляшек чистой земли, для которого места осталось совсем немного, потому как ряды скамей были высечены на наклонной поверхности, что бы зрителям задних рядов не мешали головы соседей спереди. Для чего нужно подобное сооружение я догадывался, но что оно делает здесь? Хотя сомнений быть не могло — этот амфитеатр и был центром Шрама — толи это строение испускало свечение в небо, толи из неба бил луч блёклого света, кто знает.