Лишь только эскадра стала на якорь, шлюпка со стопушечного корабля, на коем был флаг адмирала Монтегю, главного командира Портсмутского порта, пристала к «Ярославу» для поздравления с прибытием и положения о салюте, в котором англичане пред всяким флагом требуют преимущества. С некоторого времени, однако ж, с российскими адмиралами они сделались снисходительнее и теперь на 15 выстрелов нашего отвечали равным числом. Едва успели мы убрать паруса, уже множество любопытных взошли на корабль: толстые, опрятно одетые торговки, качаясь у борта на малых яликах, продавали свежую зелень, хлеб, сливки и плоды. Один из вошедших любовался русскою постройкой корабля и веселым видом людей; другой, приглашая в свой трактир, называл его лучшим в городе; купец с щегольским поклоном отдавал билет, по коему можно сыскать его лавку, и печатный лист с званием товаров и цен; театральный содержатель, приглашая удостоить посещением его сцену, обещал из уважения к русским офицерам осветить ложи великолепно. Наконец бот с сотней прекрасных женщин, щеголевато одетых, желали взойти на корабль и видеть российских мореходцев; но мы не могли принять и принуждены были отказаться от посещения, которое, впрочем, было бы нам весьма приятно[11]. Бот с водой[12], другой с мясом и зеленью вскоре уже прибыли к эскадре, и внимание английского правительства простиралось до того, что мы, не сходя с корабля, имели все нужное.

Так называется большой рейд Портсмута, заключающийся между островом Вайтом и городом. На нем удобно поместиться могут до 5000 кораблей. Будучи главным сборным местом военным и купеческим флотам, может быть нет в свете гавани, где бы вдруг стояло такое множеством судов, приходящих сюда со всех концов земного шара. Здесь во всякое время стоит эскадра или две, определенные для крейсерства в канале; сюда же приходят ост- и вест-индские транспорты для получения конвоя и выдержания карантина. Я никак не мог перечесть, сколько на рейде стояло судов, мачты ближайших, закрывая дальние, уподобляют рейд большому городу, весьма населенному, в котором все движется и действует беспрестанно. Нидельский пролив, по северную сторону острова Вайта лежащий, также прилив и отлив, обращая воду чрез каждые шесть часов то к морю, то к берегу, дает возможность кораблям во всякое время и при противном ветре удобно приходить и отходить, что и составляет наилучшее преимущество военного порта. Глубина от 5 до 14 сажень. Рейд открыт южным ветрам.

Пасмурная дождливая погода, туман и густые облака дыма покрывали город. Смрад от каменных угольев доходил и до нас. На третий день, когда небо прояснилось, с великим нетерпением с тремя товарищами, сев в шлюпку, поехал я в город. Едва ступил ногой на пристань, первая встреча и первое происшествие – пьяный рыжий матрос просил позволить одному из наших гребцов биться с ним на кулачки. Шитые наши мундиры, как казалось, привлекали внимание черни. Толпами, забегая вперед, беспрепятственно окружали нас, и мы насилу протолкались до большой улицы. Переходя по тротуарам, бродя сами не зная куда, на парадной площади встретили мы прекрасных мальчиков с сумками и книжками в руках; они, бегая и прыгая пред нами, кричали: рушин добра! рушин добра!.. Прекрасное приветствие, но как это одно слово, которым англичане думают говорить по-русски, то иногда оно принимается и в противном смысле. За ними шли маленькие англичанки: в капотцах, соломенных шляпках, с корзинками в руках; едва ли некоторые, и то закрасневшись, осмелились взглянуть на нас мимоходом. Позолоченная вывеска, на коей подписано предложение услуг господам русским офицерам, остановила нас. Всходим на крыльцо и в просторные сени. Несколько мальчиков бросились одни чистить сапоги, другие обметать мундиры и за такую услугу требовали по шиллингу. Взявшись за ручку дверей, услышали мы звон колокольчика, и на самом пороге прекрасный мужчина в башмаках, в шелковых чулках, расчесанный, распрысканный духами, с двумя часами или, может быть, только с двумя цепочками, является и учтиво кланяется. Мы остались бы в недоумении, за кого принять сего щеголя, если бы молчаливое, вместе почтительное и озабоченное лицо не означало в нем трактирного слугу. Поклонившись еще в другой раз, показал он комнату: по столам, на окнах, везде разбросаны газетные листы. Посетители в шляпах углублены были в чтение. При входе никто не обратил на нас внимания, хотя мы и поклонились безмолвному их собранию. Веселый шум с другой стороны привлек нас в комнату, где мы нашли наших офицеров почти со всей эскадры. Не нужно сказывать о чистоте и порядке английских трактиров; но должно заметить, что в них на каждом шагу надобно вынимать кошелек, который, как бы тяжел ни был, скоро делается легким. В шесть часов подали обед; сам хозяин, вежливый, благовидный старик, угощал и при каждом блюде спрашивал: хорошо ли? нравится ли? Проворство слуги было удивительно; он один услуживал тридцати особам и везде успевал. Тут мы ночевали. Поутру вместе с чаем подали завтрак и газеты. Журнальные новости для англичан стихия, столь же необходимая, как и воздух. Все утро занимаются политическим прением, и даже дамы столь твердо знают географию, что могут показать на карте место всякого сражения и изъяснить план и движения войск.

Иностранца, приехавшего в первый раз в Англию, изумляют деятельность, трудолюбие и чистота. От утра до вечера вы увидите в городе такое движение, какое редко где найти можно; всякий спешит к месту своему широкими шагами, которые, кажется, помогают обдумывать дела. Здесь не раздавит вас скачущий экипаж; даже дамы не стыдятся ходить пешком, и это, избавляя от неприятного стука карет, сохраняет лучше здоровье. Фасады домов, мостовые и тротуары представляют удивительную чистоту; их беспрестанно то метут, то обмывают. Дома, в коих окна так чисты, что их кажется совсем нет, большей частью не штукатурены; но прекрасно выделанные кирпичи не отнимают вида. Некоторые построены из досок, но от каменных их отличить нельзя: стены снаружи по извести убиты острыми кремнями, и когда по утрам обливают их водой, при свете солнца блестят как дорогие каменья. Красного дерева или выкрашенная под лак дверь ведет на лестницу, и составляет вход каждого дома. Нижние этажи занимаются бесконечным рядом богатейших лавок. Товары разложены за большими стеклами столь искусно, что невольно подойдешь и купишь. Войдите в суконный магазейн, купец, ни слова не говоря, подает книгу с образчиками и надписанной ценой, выберите, молча заплатите и, когда вас спросят, что вам угодно шить и когда прикажете, чтоб все готово? отвечайте: фрак через два часа, и будьте уверены, что в назначенное время все будет готово. Если бы вы покупали на несколько тысяч рублей, выберите товар, заплатите по печатной таксе, и все доставлено будет на дом в настоящей мере и весе.

Портсмут почитается лучшим укреплением в Англии и состоит из трех частей или городов: Портсмуте, Портси и Госпорта. Первый обнесен земляным валом и к югу имеет укрепление, называемое Соутси-Кестель. Устье реки, служащей гаванью, защищается круглой крепостью Монктон. В Портси, лежащем возле Портсмута и на одном с ним острове, находится Адмиралтейство, может быть, лучшее и обширнейшее в свете. Гавань и доки всегда заняты починивающимися и строящимися кораблями, огромные здания наполнены всем нужным для флота, мастерские в беспрерывной деятельности. Не стану говорить о прекрасных строениях, в коих видна прочность и удобность; не упомяну о бесчисленных запасах всякого рода, коими наполнены арсеналы и магазейны; не распространюсь о красоте и прочности кораблей, которые, как всякому известно, совершенны, но замечу только, что здесь, кажется, ничего не умеют делать дурного: каждый мастеровой искусен в своем деле. Простой плотник обрабатывает кусок дерева, для вставки в палубу корабля, по циркулю, линейке и угломеру. Это кажется уже слишком. Наш плотник, не имея в руках никаких инструментов кроме топора, оканчивает сию работу скорее, нежели три англичанина и ежели не так чисто, то так же точно. Где у нас употребляется сила людей, здесь производится машинами, огнем, водой и лошадьми. Стук и гром колес, треск и клокотание огня и воды, в беспрерывном движении находящихся, заменяют несколько сот работников, улучшают вещь и сокращают время. Невозможно описать всех машин, коих состав удивляет и самых мудрых механиков. Скажу об одной блоковой: она с помощью осьми человек и четырех мальчиков отделывает в день по 600 блоков. Француз, изобретший ее, награжден довольно щедро: ему выдается с каждого средством его сделанного блока по два пенса (4 копейки) по смерть. Как исчислить, сколько тысяч блоков сделают в день во всей Англии и сколько тысяч рублей получит он в продолжение своей жизни? Вот способ, коим попечительное правительство достигло совершенства всех изделий! Дух английского народа стремится к приобретению богатства, к умножению избытков, и правительство, питая в нем сие рвение, вознаграждает щедро трудолюбие не только своих, но и чужеземных художников. Французы с пользой упражняются в механических искусствах: живое воображение делает их к тому способными; но сложные машины, в коих потребна геометрическая точность, нигде кроме Англии не могут быть так сделаны, ибо французы, не имея английского терпения, не достигают совершенства в такой работе, которая требует постоянного внимания.