Самое смешное было в том, что они еще и в Русский музей успели зарулить – когда дамы случайно выяснили, куда, собственно, направлялся Числов мимо гранд-отеля. Правда, в музее они пробыли недолго – промчались по залам, но Числова приятно удивило то, что Анна на ходу запросто этак рассказывала о некоторых картинах, причем рассказывала вещи неизбитые, а достаточно малоизвестные, даже Дыля пару раз заинтересовался и что-то переспросил… День пролетел – только свистнул. Ужинать они поехали в «Старую таможню». Сергей уже не сомневался, что этот ресторан – один из самых дорогих и пафосных в Питере. Судя по всему, две его новые знакомые предпочитали бывать только в таких местах…

В «Старой таможне» Числов попросил себе водки, но Аня предложила ему попробовать текилы и еще показала, как её надо пить. Когда она слизнула соль между большим и указательным пальцами – и Числов увидел ее язычок, он понял, что пропал, что сломался окончательно, что эта женщина может сейчас вертеть им как угодно. Сергей никогда раньше не испытывал ничего подобного, он никогда не попадал под такую явно ощутимую психологическую зависимость от представительницы противоположного пола. Ему было даже наплевать на то, что Елена Андреевна смотрела на них обоих как на какое-то очень интересное шоу, которое она же сама и поставила. Сергею было уже на все наплевать. Он безумно хотел эту очень красивую женщину из безумно далекого и чужого мира, понимал, что во всей этой игре нет у него, наверное, никаких шансов, кроме как на легкий полуфлирт, – и тем не менее… Тем не менее ради очень слабой, ради совсем призрачной надежды он готов был терпеть что угодно, хотя пока «терпеть» приходилось вещи хоть и непривычные, но, в общем, достаточно приятные и интересные. Если не учитывать, конечно, неких интеллигентских терзаний на предмет того, что за «господина офицера» все время платят… И платят женщины…

…К «Плазе» они подъехали не сразу после ужина в «Старой таможне» – Анна предложила чуть-чуть прокатиться, «подрастрястись», а на самом деле (до Числова это дошло не сразу) капитану просто показывали город – такая вечерняя автомобильная экскурсия по самым «культовым» местам. Сергей с Анной сидели на заднем сиденье, Елена Андреевна, естественно, на «командирском» кресле рядом с Дылевым, который просто чертом вертел баранку и демонстрировал высший пилотаж езды. Числов припал к окошку, смотрел на ночной город, не отрываясь, словно хотел вобрать его в себя весь без остатка… Он влюблялся в Питер все больше и больше, несомненно, этому способствовало то обстоятельство, что время от времени Анна чуть наклонялась к нему и давала какие-то комментарии по поводу очередной достопримечательности. Впрочем, комментарии были совсем даже не «какие-то», а очень интересные, можно даже сказать профессиональные. Елена Андреевна их тоже «оценила», заметив с еле заметной ревнивой ноткой в голосе:

– Да, Анна, ты даешь… И как помнить-то все это умудряешься? Вот что значит классическое гуманитарное университетское образование… Есть чем блеснуть. Не то что мой Финэк.

А тут очень «светски» позволил себе «возразить» Дылев:

– Скажете тоже, Елена Андреевна… А помните, как американцев по каналам катали? Экскурсовод варежку закрыла… в смысле – замолчала через пять минут. И я аж прибалдел. Вот честно! Знал, что вы женщина грамотная, но чтоб так… где, в каком доме, какая «пиковая дама» жила?! Ей-богу, прибалдел.

Елена Андреевна довольно рассмеялась, шлепнула, правда, перчаткой Дылева за «вольность» по локтю. Но при этом лукаво глянула на Числова, мол, не думай, капитан, и я – не валенок, просто… просто подруге «масть не перебиваю».

Числов, впрочем, все эти нюансы, конечно, не «ловил». Он просто млел. От Питера за окном, от плавной езды, от голоса Анны и от её сумасшедшего запаха… К «Плазе» подъехали около полуночи, но машин у клуба было припарковано столько, сколько, наверное, белым днем в этом месте не увидишь. Числова поразило то, что некоторые тачки хозяева бросали прямо почти посреди проезжей части, а дежурившие рядом гаишники не реагировали на это совершенно, видимо, здесь так было принято…

Елену и Анну в клубе встретили как хорошо знакомых почетных гостей и сразу провели в закуточек со столиком. Вокруг все гремело и искрилось, сновали какие-то разряженные девицы и какие-то такие же разряженные в оч-чень модные прикиды мальчики, многим из которых, судя по лицам, было лет этак под сорок. Числов снова сжался, почувствовав себя в чужой и враждебной обстановке, и даже Анино осторожное прикосновение к его локтю не помогло расслабиться… Он словно чувствовал чье-то присутствие – скрытое, но недружественное… а может быть, подсознательно Сергей даже хотел, чтобы какая-то агрессия или враждебность проявилась по отношению к Анне, чтобы он смог защитить её, проявив себя по-мужски. И хотел он этого (да даже не хотел, а подсознательно желал) не столько для того, чтобы героем в её глазах стать, а чтоб хоть так… нет, не расплатиться… а отблагодарить – за весь этот невероятный, нереальный, совершенно фантастический день и вечер. Капитан не мог понять, чем он заслужил такие подарки от малознакомых людей. Ему, надо сказать, вообще не много в жизни подарков доставалось – все больше «подарочков»… А подумать, что у такой дамы, как Анна, могут быть какието обычные «женские» виды на него, Сергей не мог, потому что… потому что он как её увидел, так почему-то сразу сассоциировалась она у него с какими-то полудетскими представлениями о принцессе. Принцессы же, как известно из сказок, бывают разными – и добрыми, и не очень, чаще капризными, но обязательно возвышенно-благородно-благовоспитанными. Короче говоря, не трахаются принцессы этак «с легонца» с армейскими поручиками. У принцесс все через роман идет, а роман – это штука сложная, а главное – долгая, протяженная, так сказать, во времени.

Да, так вот в «Плазе», конечно, никто ни на Анну, ни на Елену не нападал. И не приставал. И даже грубо не толкался. Посетители этого клуба старательно делали «отвязанные» лица, а мужчины-мальчики все время позволяли себе какие-то странные жесты руками – такие жесты, как бы это сказать, людей, многое повидавших, через многое прошедших и от многого уставших. Но Числов умел видеть опасность не глазами, а нутром, по-звериному, и, конечно, понимал, что публика-то собралась – безобиднее некуда. Так, разве кто на мелкое хулиганство от лишнего коктейля раздухарится – и это максимум. Как ни вертел головой Сергей, не замечал он ни брутальных бандитов, которыми, по разговорам, Питер был просто набит, ни миллионеров-садистов, выискивающих себе жертву, ни вообще хоть какого-нибудь завалящего злодея. Видимо, в это заведение пускали действительно только приличную публику…

Сквозь шум и гомон Числов вдруг услышал Анин вопрос:

– Сергей, а вы что, правда думаете об увольнении?

Числов очень удивился, как это Дыля успел «просемафорить», видимо, Елене Андреевне, а та уже и Ане. Удивился и даже отчасти раздражился.

Поэтому ответил вяло:

– Не то чтобы думаю… Приходят такие мысли иногда в голову. Но они всем офицерам… почти всем… приходят. Думать об увольнении – любимое армейское развлечение. Знаете, это как верная жена любит иной раз помечтать – совершенно безобидно – об измене мужу.

– А вы что, женаты? – заинтересовалась Елена Андреевна.

– Нет, – пожал плечами Числов. – Но я…

– Ну так и откуда же вы можете знать, о чем мечтает порядочная замужняя женщина?

Числов не нашелся что ответить, инстинктивно оглянулся на Анну, увидел её смеющиеся глаза и почему-то покраснел. Елена Андреевна захохотала, ужасно довольная собой, и утащила подружку в туалетную комнату.

Когда Числов остался за столиком наедине с Дылевым, он шумно выдохнул и залпом, как водку, саданул стакан своего коктейля, предварительно выбросив из него соломинку. Сашка покачал головой и пихнул бывшего однокурсника локтем:

– Чисел, ну что ты, как… Все ж на мази, чего ты менжуешься?

– Что – на мази?!