— Господин рейхсфюрер, а нам что делать? — прокричал он.

Гиммлер выглянул в распахнутый люк и отдал коменданту «Вольфшанце» последний приказ:

— Приготовьте тело фюрера к транспортировке в Берлин. Будьте готовы к вылету! Завтра, но только после моего приказа, оно должно быть доставлено в столицу. Ни один человек, слышите, ни единая душа не должны узнать о том, что фюрер мертв! Следующее. Взорвите дощатый барак, в котором обычно проводились совещания. Тела убитых генералов положите на пепелище и сфотографируйте. И никаких вопросов! Хайль! Убирайте трап.

Шелленберг положил трубку на рычаг. Достал из кармана пилюли от головной боли. Налил в стакан воды, запил их. Затем прилег на кожаный диван. Лекарство должно подействовать через несколько минут.

Гиммлер слишком много наговорил. Причем такого, за что неминуемо могут поставить к стенке. Но не его. Пока есть контроль над СС, они рейхсфюреру ничего не сделают. Разве что разделаются с его ближайшим окружением. Да и то если их сегодняшний разговор был подслушан, что далеко не факт. Гораздо актуальнее другой вопрос: как отреагирует Гиммлер на расправу с его бывшими первыми помощниками? Ответ видится только один: да никак. Он даже смотреть на их казнь не станет. Уж кого-кого, а своего прямого начальника бригадефюрер знал хорошо. Отсюда вывод: следует продолжать игру с Борманом. Это единственный шанс на спасение.

Спазмы в висках несколько поутихли. Дополнительно помассировав голову с полминуты пальцами обеих рук, Шелленберг поднялся с дивана и снова подошел к телефонному аппарату.

— Добрый день. Бригадефюрер Шелленберг. Соедините меня с рейхслейтером.

Куркова бросало из стороны в сторону. Машина, наполненная бойцами Скорцени, казалось, не разбирала дороги. Колеса то попадали в рытвины, то наскакивали на обломки строительного мусора, не убранного после последней бомбардировки. Солдаты довольно грубо отталкивали русского от себя. Видимо, считали, что его место не рядом с ними. Тем более у всех еще стоял в памяти убитый этим русским их товарищ.

Перед посадкой Скорцени отозвал Куркова в сторону.

— Вот что, солдат. Я тебе желать успеха не буду. Если сегодня выживешь, значит, тебе повезло. Но я бы сейчас на тебя не поставил. Как только прибудете на место, начнется охота. На тебя. Поэтому советую стать зайцем. Тенью. Крысой. Но ни в коем случае не охотником. Иначе тебя растерзают.

…Машину сильно подбросило на повороте, и она резко затормозила. Впереди шла колонна танков T-IV. Из башни ведущей машины торчала фигура офицера в форме майора.

— Из машины! — Зычная команда сорвала солдат с мест и выбросила их в разные стороны.

Колонна, в свою очередь, тоже остановилась. Майор-танкист спрыгнул на землю и приблизился к автофургону:

— Кто командир?

— Я, капитан Фолькерсам. Батальон «Новая Германия».

— А, солдаты Скорцени… А мы — вторая и четвертая рота танкового училища в Гросс- Глинике. Вы нам можете объяснить, что здесь происходит?

— Могу. — Капитан зашел за спину майора и приставил ствол пистолета к его лопатке. — Спокойно, майор, без самодеятельности. Отвечайте четко и внятно. Кто вас вызвал?

— Генерал Ольбрехт. Какого черта, капитан?..

— Тихо, не дергайся. — Фолькерсам оглянулся по сторонам: вроде все спокойно. — Куда вы направляетесь?

— В административный район. Как нам и приказали.

— А где первая рота?

Майор попытался вывернуться:

— Откуда вам известно про первую роту?

— Вопросы задаю я. Итак?

— Выдвинулась к штабу резервных войск.

— Вот теперь благодарю вас за помощь.

Пистолетный выстрел оборвал тишину. Майор охнул и мешком рухнул на каменную дорожку.

Из командирского танка ударила пулеметная очередь, но капитана, спрятавшегося за телом майора, она не задела.

— Радль, — офицер сделал несколько бестолковых выстрелов в ответ, — рассредоточиться! Нескольких человек — к ним в тыл. Нужно подорвать замыкающий танк!

Половину приказа капитан не расслышал из-за разразившегося боя, но суть его понял сразу.

— Менцель, Герлах, — он ползком пробрался к отстреливающимся бойцам, — возьмите с собой русского и проберитесь через завалы к ним в тыл. Нужно забросать гранатами последние машины. Закупорить, так сказать, горлышко.

Герлах чуть приподнялся, чтобы осмотреться. Пули веером прошелестели над его головой.

— Неплохо для курсантов.

— Это они с испугу. — Радль вставил в автомат новый рожок. — Ползите, я вас прикрою.

Куркову достаточно было жеста Герлаха, чтобы понять: нужно следовать за ним. Ползти и по ухоженной-то земле дело сложное и неприятное, а уж по битому щебню да под свист пуль… Курков выматерился: это ж надо, надрывать свой живот ради фюрера, ни дна ему, ни покрышки… Эх, знали б в Москве, чем он тут сейчас занимается…

Невдалеке ухнул взрыв. Сергея подбросило и больно ударило о бетонную плиту. В голове зазвенело. Перед глазами поплыли круги.

Выплюнув горькую слюну, он огляделся. Менцель лежал метрах в двух от него. Из рассеченного осколком горла толчками выплескивалась кровь.

Не жилец. А Герлах?.. Вон он, дальше ползет. Жилистый.

Курков закинул автомат на спину и последовал за немцем. Несколько раз пули заставляли его вжиматься в землю.

Герлах спрятался за куском разрушенной стены. Дождался Куркова.

— Плохо стреляют, — кивнул он в сторону танков. — Отвратительная подготовка. Если их всех так готовят, то войну, можно считать, мы проиграли.

— Необстрелянные, — подтвердил Курков. — Ничего, еще наверстают свое. Если успеют.

Последние слова он произнес по-русски. Герлах усмехнулся:

— Кажется, тебя радует слабость наших солдат?

— Нет. Я рад тому, что до сих пор жив. Будь они хорошими стрелками, лежать бы нам давно здесь трупами.

— Логично. — Лейтенант Герлах выглянул из укрытия, быстрым натренированным глазом оценил обстановку. — Слушай меня, русский. Сейчас ты поползешь к следующему разрушенному зданию. Твоя цель — последний, замыкающий колонну танк. Как только уничтожишь его, прячься. Мы сразу начнем массированный обстрел. А твоя голова еще нужна нашему Отто. Чего ты улыбаешься?

— Перед посадкой в машину штурмбаннфюрер предупредил меня, что после печальной истории с капитаном Шталем я стал нежелательной фшурой в его команде. И вот теперь один из его бойцов советует мне сохранить жизнь. Странно.

— Ничего странного. — Лейтенант добавил в рожок патроны. — Лично мне, признаюсь, ты неприятен. И только по одной причине: потому что ты русский. А на Шталя мне наплевать. Выскочкой был, каких еще поискать. Он ведь мечтал Скорцени подвинуть. Буквально бредил его славой и местом. Отто об этом знал. Да, у покойного остались друзья, и они наверняка горят желанием пересчитать твои кости. Но если ты сейчас сдохнешь, то не доставишь им такого удовольствия. Все, вперед! Я тебя прикрою.

Сделав глубокий вдох, Курков стремительным броском достиг дальнего конца вдрызг разбитой кирпичной стены. Со стороны машин начался массированный обстрел танков. Пули натасканных «орлов Скорцени» били прямо по смотровым щелям водителей и прицельным линзам наводчиков. За спиной простучала очередь из автомата лейтенанта. «Всё, — понял Курков, — пора».

Он с облегчением покинул хлипкое ненадежное укрытие и одним рывком пересек улицу. Сзади ухнул взрыв гранаты, но Сергея не задело. Проползти до следующего укрытия было минутным делом. Помогала темнота, как-то внезапно опустившаяся на поле боя. А может, то был дым сражения…

Спустя несколько минут Курков находился в десяти метрах от цели.

В этот момент ствол орудия последнего танка начал разворачиваться в сторону отряда Скорцени. Впрочем, залпа прямой наводкой он все равно сделать не смог бы: мешала головная подбитая машина, из которой все еще валил черный дым. «Тогда что же он собирается делать?» — озадачился вопросом Курков.

Ответ последовал тут же. Танк выплюнул снаряд, и через тысячную долю секунды металлическая болванка ударила в башню танка погибшего майора.