На равнине все еще царила тишина. Ветер пока не донес до лагеря глухой боевой клич притаившихся в ущелье зулусов. Всадник спешился, подвел кобылу к командирским шатрам и накинул повод на коновязь. Щеголеватые королевские стрелки не обратили на него ни малейшего внимания, для них он попросту не существовал. Все шло споро и гладко, точно по плану, который охотник разработал для своих сообщников, – с той же легкостью и быстротой разворачивается на ветру знамя.

Будто ненароком он приблизился к палатке полковника Генри Пуллейна, единственного офицера, которому звание позволяло командовать лагерем в отсутствие лорда Челмсфорда. Отряд натальских добровольцев состоял преимущественно из наемников – мародеров и головорезов, известных своей недисциплинированностью и жестокостью. Их предводители в шутку называли себя «Пуллейновыми овечками» и презирали господ вроде полковника, тогда как сам Пуллейн порицал их и им подобных.

Полог командирской палатки был откинут, и охотник увидел приземистого усатого полковника, который гляделся в узкое зеркало. Денщик поправил на нем алый мундир с обшитыми золотом эполетами и полез в сундук за белым пробковым шлемом. Пуллейн пристегнул к поясу саблю в сверкающих серебром ножнах.

Убедившись, что его внешний вид полностью соответствует званию, он повернулся и взял с лежавшей на козлах столешницы донесения ротных командиров. Но тут же положил бумаги на место – перед входом в палатку вытянулся белокурый великан в красно-голубой форме 24-го пехотного полка, сжимавший под мышкой остроконечный шлем.

– Сержант-майор Тиндал, сэр. Разрешите доложить, сэр. Пропажа в офицерской столовой, сэр!

– Пропажа? – непонимающе уставился на него Пуллейн.

Он просмотрел разложенные на столе донесения, но там ничего подобного не говорилось. Полковник хмуро покачал головой.

Никем не узнанный лазутчик стоял неподалеку от входа в шатер и слышал каждое слово. Чтобы не вызывать подозрений, он сосредоточенно прокручивал дырку в своем поясе извлеченным из ранца шилом. Надо же, как быстро обнаружилась кража.

– Докладывайте, сержант-майор. В чем дело?

Тиндал разговаривал тихим доверительным голосом, в котором, как и у многих его однополчан, явственно слышались низкие нотки валлийского акцента.

– Сэр, Оуэн Глиндур пропал из офицерской столовой.

– Чепуха. На кой дьявол кому-то понадобился Оуэн Глиндур?

К тому времени об Оуэне Глиндуре узнали даже натальские добровольцы. Мумифицированная голова абиссинского стрелка была настоящей полковой реликвией. Трофей захватили во время штурма Магдалы в 1867 году, военный хирург заспиртовал голову в стеклянном сосуде, и она превратилась в объект поклонения молодых офицеров, в непременный атрибут шумных празднеств.

– Нет, сэр, – выпалил Тиндал, – это правда, Оуэн исчез. А Дэй Морган говорит, что ночью кто-то шастал по лагерю. Собаки мистера Поупа лаяли. Быть может, сэр, к нам пробрался шпион-туземец с окрестных холмов.

Несколько мгновений Пуллейн молча вглядывался в лицо подчиненного.

– Сержант-майор, передайте рядовому Моргану, а также всем прочим, что главная цель этого похода – отбить нападение зулусов на Наталь. Я не потерплю, чтобы офицеры или солдаты валяли дурака в военное время. Если до меня еще раз дойдут подобные слухи или же я узнаю, что рядовой Морган опять без спросу прикладывался к полковому рому, вы с ним на собственной шкуре изведаете, что такое гнев Божий. Все ясно?

– Да, сэр, – благоразумно кивнул Тиндал.

– Прекрасно, сержант-майор. Вы свободны!

Звуки горна возвестили о построении. Сержанты вот-вот начнут перекличку. Полковник позвал одного из адъютантов:

– Мистер Спенсер!

Охотник, по-прежнему наблюдая за происходящим, сразу же узнал бледнокожего молодого офицера с рыжеватыми усами, который повсюду разгуливал со своим терьером. Спенсер подошел к командирской палатке и, чуть покраснев, неловко отдал честь.

– Мистер Спенсер, прошлой ночью вы были назначены дежурным. Потрудитесь разъяснить мне историю с исчезновением Оуэна Глиндура!

– Сэр, расследованием занимается сержант-майор Тиндал. Похоже, кто-то украл голову из сундука с полковыми трофеями сегодня после полуночи.

– Это я уже понял, мистер Спенсер, – процедил Пуллейн, щурясь от яркого африканского солнца, и положил руку на эфес сабли. – Будьте любезны, разыщите виновника, возьмите под арест и приведите ко мне завтра утром, когда будем разбираться с нарушениями дисциплины. Вам все ясно?

Спенсер задумчиво молчал. Этот робкий молодой человек не походил на других офицеров полка и, казалось, совершенно не был способен к обычной для профессиональных военных браваде.

– При всем моем уважении, сэр…

– Что такое? – Пуллейн поправил ножны.

– Наши люди подозревают, что прошлой ночью кто-то проник в лагерь возле палаток второй роты.

– Да неужели, мистер Спенсер! И почему же, черт возьми, никто ничего не предпринял?

– Морган доложил, что на незнакомце была шляпа с широкими полями. Больше ничего разглядеть не удалось, он стоял близко к повозкам и палаткам патрульных.

– Мистер Спенсер, – тихо отозвался Пуллейн, – широкополую шляпу и темный мундир носят почти все натальские добровольцы. Разумеется, один или несколько этих субъектов непременно должны были находиться на территории лагеря. Сэр, я ожидал от вас большего.

– Но люди мистера Поупа тоже что-то видели, – не сдавался молодой человек.

– Мистер Поуп сейчас в карауле. Можете опросить его, когда он сменится. А я не желаю больше слушать небылицы. Как пить дать это проделки кого-нибудь из полка. Найдите виновника и возьмите под арест. Уверен, выявить шутника не составит труда.

Спенсер отдал честь, подозвал терьера и отправился на построение.

Любопытство охотника было утолено. Он поклялся, что мир еще услышит об Оуэне Глиндуре. Горны смолкли, началась перекличка. По вогнутому зеркалу неба все выше поднималось палящее солнце, его отблески играли на далеких горах, окружавших равнину.

На западе, там, где река Буффало разделяла Натал и земли зулусского короля Кечвайо, показалось облачко пыли. По иссушенной равнине двигалась колонна верховых, за ней рота инфантерии и ракетная батарея – необычного вида устройства на колесных лафетах. Пехотинцы красовались в алых мундирах, офицеры-кавалеристы со щегольскими моноклями – в темно-синих. Впереди шагал полковой оркестр, наигрывающий валлийский марш «Люди Харлека». Солнце ярко сверкало на посеребренных инструментах, и от этого движение отряда подполковника Дернфорда смахивало на карнавальное шествие.

Самого Дернфорда легко можно было узнать среди всадников по пустому левому рукаву, приколотому к поле мундирного сюртука. Отряд добрался до лагеря, подполковник соскочил с коня и отправился с докладом к Пуллейну. Наш наблюдатель терпеливо ждал. Спустя двадцать минут, позавтракав говядиной и выпив темного пива, Дернфорд вышел из командирской палатки. Его всадники построились возле лагеря. Им предстояло прочесать долину с запада на восток и уничтожить противника, если таковой обнаружится.

Пуллейн чувствовал себя вполне уверенно, и на то имелись веские причины. Зулусы были вооружены лишь легкими деревянными щитами, обтянутыми звериными шкурами, и ассегаями – метательными копьями с железными наконечниками. А в лагере полковника стояли многочисленные повозки, в которых лежало с полмиллиона патронов и около двух тысяч скорострельных винтовок Мартини – Генри последней модели. Также наличествовали полевые ракетные станки, батарея семифунтовых нарезных орудий королевской артиллерии, батарея пулеметов Гатлинга на колесных лафетах.

Чтобы остановить нападающих, достаточно было просто открыть залповый огонь из винтовок. Даже на дистанции пятьсот-шестьсот ярдов прицельная скоординированная стрельба обученных пехотинцев, вооруженных винтовками Мартини – Генри, сокрушила бы любого врага.

Отряд Дернфорда неторопливо приближался к подножию восточных холмов. К лагерю же подъехал предводитель натальских добровольцев Босс Стрикланд. Широко ухмыляясь, он протолкался вперед сквозь гикающую толпу своих людей. Их неопрятная одежда разительно отличалась от безупречных алых мундиров британских военных. Зато самоуверенности этим молодчикам было не занимать.