на беду назвали родители у очины старшую сестру пайрамсуло — празднично-красивая значит. хотели чтобы и жизнь ее такой же была — а все по-другому вышло. упала в детстве пайрамсуло — лицо испортила. летом как-то на поле во время сильного ветра ее ончыкпяй напугал — ‘зубы спереди’ — то есть обычный заяц. мы не знаем уж как это получилось. пайрамсуло маленькая одна играла пока взрослые работали — вдруг страшно крикнула — все к ней — а она лежит с дикими глазами — а от нее по полю заяц скачет. заикаться сильно стала. почти перестала говорить. а еще через пару лет неизвестно от чего оглохла., когда нарашта ýдыр — невинная девушка была — очень сильно любила одного тут — а он над ней смеялся. пайрамсуло тогда его вожжой хлестнула. а он ее этой вожжой связал — штаны с нее снял — на сову пайрамсуло кусок навоза положил и так бросил. и стала пайрамсуло пропадать в лесу — с ружьем с топором — а зимой и на лыжах. отец не пускал ее поначалу. гладил ее по щекам — говорил: ты же зверя не услышишь. но пайрамсуло принесла большой гвоздь и с силой ткнула себя в руку — сказала что иначе не станет жить. ей тогда было девятнадцать лет. до двадцати одного года по лесу ходила — охотницей стала. сама научилась всему. лес помогал ей что ли? бывало по снегу за лосем идет от деревни за много километров. понимает что не дотащит если выстрелит. так она тогда его ранит и раненого на деревню гонит всю ночь. утром домой явится. прохрипит отцу что у деревни убитый лось лежит — и сама на пол свалится и весь день спит. мать с сестрой ее спящую разденут. а в двадцать один год пайрамсуло саму медведь ранил — как-то к ней подошел. из леса ее принесли уже мертвую. и тоже в невестином наряде в середине холодной зимы хоронили разорванную пайрамсуло. у нас по мертвым не плачут — а тут все плакали. младшая очина тогда к свадьбе готовилась. сейчас-то само собой не до свадьбы. но на другой день после похорон сестры очина родителям и жениху памару сказала что свадьбы не будет совсем — пока она того маску (медведя) не убьет — а курык-кугузу — горного дядю — за пайрамсуло по башке не треснет. курык-кугуза — он на горе живет километров за тридцать от нашей деревни. он жизни вьет как пояса для всех кто вокруг его горы поселился. когда еще при жизни пайрамсуло на нее несчастья сыпались — ему не одну жертву на гору таскали — а вот лучше не стало ничего. отец как услышал — давай очину по щекам бить и плакать. мать на отце повисла. памар тут же был — тоже будущему тестю двинул. очина кричит как безумная — головой о стену бьется. в это время вдруг с улицы стук. потом дверь открылась. стоят на пороге медведь и курык- кугуза. курык-кугуза в заячьем тулупе и хмурый. у медведя в когтях волос и одежды клочья. оба в снегу. это мой сын.. — показывает курык- кугуза на медведя. — здравствуйте.. — говорит родителям. — а заяц который пайрамсуло тогда напугал — это мой младший сын — а теперь ее муж — сейчас они будут оба. опять кто-то топчется на крыльце. опять отворилась дверь. стоит живая красивая пайрамсуло — на руках зайца держит. эти дела вас не касаются.. — говорит курык-кугуза мрачно. — ты очина давай замуж выходи — не дури не ищи нас. прощайте. — четверо из дома вышли — четверо остались в доме. так и должно было быть. только очина за ними кинулась. родители с памаром не успели ее поймать. когда выбежали — увидели только на снегу следы — троих людей и медведя. следы по полю шли-шли — а потом кончились — нигде никого нету.

село юльял на реке ярань известно своими невестами. юльяльские — говорят — с семи лет замуж хотят и по улицам голыми ходят — пока женами не станут. вот и очыкай тоже оттуда взяли — в тихую яраньмучаш. сваты с будущим мужем когда по юльялу проехались — посмотрели на веселых девушек которые голышом по деревне туда-сюда снуют — в родительских огородах работают — таскают воду — так и сразу выбрали очыкай: она с тремя подругами у дома сидела и пальцами себе между ног расчесывала — стеблем мягкой хлопушки-лочыкшудо играла еще там с собой. две подруги очыкай были замужем — стало быть в одежде. а третья — такая же невеста как она. муж-то будущий улыбнулся ей — за руку взял и повел в дом к родителям. мать с отцом очыкай обрадовались — дали дочери сундук одежды и постель — расцеловали зятя — проводили до телеги молодых — помахали им — а они поехали., мать с отцом от ворот глядят как сваты лошадью правят — а жених с очыкай за спинами у них суются — из деревни не выехали еще. медленно-медленно в гору телега ползет по летней юльяльской улице — объезжает большие лужи. а через четыре дня с подарками снедью и кое-какой скотиной приехали родители невесты на свадьбу в яраньмучаш. нравится яраньмучаш очыкай — и муж нравится — и родители сердечные у мужа. она ведь сама сердечная. хорошая была невеста — хорошая теперь жена. две девочки у очыкай скоро родились. а когда им семь лет стало — сказали родителям что очень замуж хотят. улыбаются очыкай с мужем — сидят обнявшись. хотите хотите.. — говорят дочерям. — только голыми по деревне не шляйтесь — это вам не юльял.

прадед ошалге кирсан сидит за домом — на сломанных старых санях — смотрит в начисто стертую монету — на колено ее положив. ошалге опустилась рядом на корточки — испуганно дышит. кирсан губы сжал — почти не моргает. если слепень сядет ему на лицо — ошалге прогонит. может полчаса так сидят — может час. жаркий полдень — птицы трещат. ошалге шестнадцать лет — кирсану под девяносто. на лице у кирсана пот. если пот в глаза потечет — ошалге вытрет. лежала-лежала монета — потом вдруг как задрожит — и улетела далеко в сторону — высоко в небо. ты все запомнила? — спрашивает кирсан. — ну беги. ошалге сломя голову со всех ног мчится — туда куда как ей кажется упала монета та. за огороды бежит — за речку — через мостки скачет. прибежала в заросли бузины. наклонилась и в них полезла. в бузине парнишка один наш — лумшай — сидит и тужится. прямо нос к носу выскочила к нему ошалге. ах ты засранец.. — говорит ему. — где монета? не знаю. — отвечает лумшай — спокойно — не надевая штанов. — мне сейчас только что что-то по затылку стукнуло и вон туда отскочило — не она ли? метнулась в сторону ошалге — монету ищет — и нашла — и сидит в бузине и плачет. лумшай к этому времени штаны надел — подошел к ней. ну ты чего? — говорит. ошалге его толкает. дед кирсан говорил что под монетой мое счастье будет. а под ней ничего нет. ты что ли дурак мое счастье? — зареванная убежала. осенью свадьбу справили. ошалге тогда уже беременная была. плакала от счастья. никто ей не нужен был кроме ее лумшая.

ошалче-невесту из пессемери в пинженерь везли. ушалче-невесту из пинженери в пессемерь. у горки между деревнями две свадьбы на дороге столкнулись. не пропускает одна другую. поезжане ругались ругались — да и передрались. женихи от невест спрыгнули и тоже дерутся. все в пыли и в крови. брань стоит — облаков не видно. кони ржут — все вокруг друг другу нарядные рубахи рвут и насмерть кнутами хлещутся. кто-то уже упал и встать не может — кто-то на коленях ползает по земле и за лицо держится. убиваются в общем. ошалче и ушалче сначала мужчин перестать просили. за руки хватали женихов. кричали. умоляли слезами и криком. а потом видят что никому не нужны. и женихам не нужны. и вообще здесь лишние. встали и пошли на горку и стали там танцевать. сами себе поют — сами танцуют — в свадебных красивых одеждах. и сами невесты красивые — маленькие — рыженькие — дорогие. и целуются иногда в губы. и не плачут — и о женихах не думают — им такие мужья тоже зачем? обе свадьбы помалу перестали драться — и за невестами танцевать пошли. и убитые и искалеченные встали — тоже танцуют — ожили совсем. танцевали танцевали — потом спустились к подводам — пожелали друг другу счастья и разъехались. эту историю здесь все знают. и гору эту. она теперь называется ядыркуштымокурык — гора двух пляшущих девиц.