– Сюда, – сказал он. – Идите за мной.

Мы прошли несколько коридоров и помещений с рядами пустых столов и добрались до грузового лифта в дальнем конце здания.

– Этот лифт не отключают на ночь, – сообщил он с довольной улыбкой. – После остановки на самом верху еще два этажа по лестнице – и вы на крыше. А теперь мой бонус, будьте добры.

Лиза передала ему пачку банкнот. Охранник откозырял нам и, нажав кнопку на панели, пригласил войти в открывшийся лифт.

– Значит, мы будем грабить «Эйр Индию», – сказал я в процессе подъема. – А всего десять минут назад ты тревожилась из-за поцелуя на публике.

– Вовсе я не тревожилась. И мы здесь не для ограбления. Это будет закрытая вечеринка, только для избранных.

Двери лифта отворились, и мы увидели зал архива, забитый картотечными шкафами и полками, на которых пылились ряды бесчисленных папок.

– О, так это вечеринка в кафкианском стиле! Интересно, что у них в меню.

– Быстрее! – сказала Лиза, устремляясь к лестнице. – Не то опоздаем.

Шагая через две ступеньки, она повела меня наверх и там остановилась перед железной дверью.

– Надеюсь, он оставил ее незапертой, как обещал, – сказала она шепотом и нажала ручку.

Еще пара шагов, и мы очутились на крыше здания – обширной площадке с низкими металлическими будочками по периметру.

А над нашими головами, поддерживаемая мощными стальными опорами, высилась десятиметровая светящаяся эмблема компании «Эйр Индия»: стилизованный кентавр с натянутым луком, пролетающий в прыжке через разомкнутое кольцо.

Гигантская фигура была закреплена на стальном поворотном стенде, который, в свою очередь, фиксировался многочисленными тросами и крепежными балками. Как и все бомбейцы, я сотни раз наблюдал вращение этого знака над зданием «Эйр Индии», но оказаться на крыше с ним рядом, высоко над океанским простором, – это было совсем другое дело.

– Вот это да!

– Мы успели вовремя, – сказала Лиза.

– А разве тут прекрасно не в любое время? Какой вид!

– Подожди, – сказала она, глядя вверх на эмблему с лучником. – Подожди.

Поблизости что-то зажужжало и заскрежетало – судя по звуку, запустился генератор. Начала раскручиваться турбина, глухое урчание которой постепенно сменилось утробным воем. Послышались ритмичные щелчки конденсатора – или нескольких конденсаторов, – а затем фигура над нами, пару раз мигнув, мощно вспыхнула, заливая все вокруг кроваво-красным светом. Еще через несколько секунд алый стреляющий кентавр начал вращаться вокруг своей оси.

Лиза возбужденно приплясывала, широко раскинув руки.

– Ну и как тебе это? – крикнула она. – Вот теперь в самом деле прекрасно!

Задрав головы, мы наблюдали за тем, как громадная эмблема разворачивается лицевой стороной к морю. К тому времени тучи вновь набухли и слились в одну темную массу. Отдаленные ветвистые молнии разрезали мрак, подобно ребрам небесных великанов, беспокойно ворочавшихся на облачном ложе.

– Тебе нравится? – спросила она, прижимаясь ко мне.

– Даже очень. Как ты до этого додумалась?

– Я побывала здесь пару недель назад вместе с Ришем – ты недавно встречался с ним в галерее. У него была идея сделать полноразмерную копию этого лучника для новой Бомбейской выставки. Для начала он захотел взглянуть на него вблизи и позвал меня за компанию. Когда мы поднялись сюда и все разглядели, он отказался от этого проекта. Но мне это так понравилось, что я обворожила охранника, и он за взятку пообещал пустить сюда нас двоих, тебя и меня.

– Так ты его обворожила или подкупила?

– И то и другое. Я ведь подкупающе обворожительная девушка.

С минуту мы молча смотрели на штормовое море далеко внизу. Зрелище пугало и завораживало, но внезапно – как уже не раз случалось этим днем – мне вспомнился Конкэннон.

– Послушай, ты не общалась в последнее время с высоким ирландским парнем по фамилии Конкэннон?

Она задумалась, приподнимая верхнюю губу, – мне всегда особенно нравилась эта ее гримаска.

– Должно быть, Фергюс? Его зовут Фергюс?

– Мне он известен только как Конкэннон, – сказал я. – Но ты его ни с кем не спутаешь. Рослый, длинноногий, кажется грузным, но на самом деле очень подвижный и неслабо боксирует. Светлые рыжеватые волосы, жесткий взгляд. Он говорил, что встречался с тобой на выставке.

– Да, это Фергюс, так он представился. Я общалась с ним только один раз. А что?

– Ничего особенного. Просто мне интересно, что он мог делать на выставке. Не похож он на ценителя искусства.

– На той выставке кто только не тусовался, – припомнила она. – Это было самое успешное из наших шоу. Одно из тех, на которых бывают и люди далекие от искусства.

– Наверно, тема была жизненная?

– Да, о людских судьбах, разрушенных из-за конфликтов между сыновьями и отцами. Выставка так и называлась: «Сыновья своих отцов». Ее бурно обсуждали в прессе. Ранджит постарался на славу. И это привлекло толпу посетителей. Да я ведь тебе рассказывала, разве не помнишь?

– Нет. Я тогда был в Гоа, а позднее ты ничего об этом не говорила.

– Неужели? Я была уверена, что рассказывала. Странно, да?

– Не так чтобы очень.

«Сыновья своих отцов». Возможно, именно эти слова, случайно замеченные на афише, и привлекли Конкэннона на мероприятие. Или же он следил за мной, а потом за Лизой и воспользовался выставкой для знакомства с ней?

По его взгляду во время нашего разговора было видно, как мучительны для него воспоминания о детстве и юности. У меня самого подобных воспоминаний хватало, а по ночам являлись кошмары из прошлого, возвращались призрачные лица тех, кого я, казалось бы, уже благополучно забыл.

Я посмотрел на точеный профиль Лизы: глубоко посаженные глаза, небольшой тонкий нос, изящный удлиненный подбородок, почти никогда не сходящая с губ полуулыбка. Ветер развевал ее светлые волосы, превращая их в подобие нимба.

На ней было свободное черное платье до колен, с высоким жестким воротником, но с открытыми плечами. Она скинула сандалии и теперь стояла босиком. Единственным ее украшением было бирюзовое ожерелье, составленное из разных по форме и размеру бусин. Лиза увидела выражение моего лица и чуть наморщила лоб.

– Ты знаешь, какой сегодня день? – спросила она и рассмеялась, когда мои глаза озадаченно расширились. – Сегодня у нас годовщина.

– Но мы ведь с тобой…

– Я говорю о том дне, когда я впервые поняла, что могу тебя полюбить, – пояснила она, наслаждаясь моим замешательством. – Ровно два года назад, через неделю после свадьбы Карлы, ты остановил свой байк рядом со мной на Козуэй, когда я пережидала дождь.

– Я надеялся, что ты уже забыла о том случае. Я тогда был под сильным кайфом.

– Что верно, то верно, – согласилась она. – Ты заметил меня в толпе под навесом у магазина и подкатил с предложением подбросить до дома. А дождь стоял стеной…

– Назревал большой потоп, и я подумал, что тебе будет непросто добраться домой.

– Да, лило как из ведра. И вдруг появляешься ты, на мотоцикле под ливнем, весь мокрый насквозь, и предлагаешь подвезти меня, стоящую в сухом и безопасном месте. Я хохотала от души.

– Ладно-ладно…

– А потом ты слез с байка и начал танцевать под дождем на глазах у всех.

– Чертовски глупо.

– Да нет же! Как раз это мне очень понравилось.

– Глупо, – повторил я, качая головой.

– Думаю, ты должен дать обет перед силами вселенной: находясь в Бомбее, танцевать под дождем хотя бы один раз за время муссона.

– Насчет сил вселенной не знаю, но перед тобой я готов дать обет. Отныне обещаю в каждый из муссонов на моем веку хотя бы раз потанцевать под дождем.

Гроза приближалась. Молнии яростно метались над морем. Еще через мгновение первый громовой раскат потряс небо.

– Сейчас польет вовсю.

– Иди сюда, – сказала Лиза, беря меня за руку.

Она подвела меня к подножию медленно вращающегося лучника, нырнула в тень и тут же появилась обратно с плетеной корзиной в руке.