– Я еще должен кое-что для них сделать, – сказал я.

– Нет, не должен, – запротестовала она, но уже не так энергично. – Ты им ничего не должен.

– В том-то и дело, что должен. Всякий, кто имеет с ними дело, что-то им должен. На этом все и держится. И поэтому я не хочу, чтобы ты встречалась с кем-либо из них.

– Ты же свободен, Лин. Ты перелез через стену тюрьмы, но все еще не понял, что ты свободен.

Ее глаза были как озера, в которых отражается небо. Зазвонил телефон.

– Я достаточно свободен для того, чтобы не брать трубку, – сказал я. – А ты?

– Ты никогда не берешь трубку, – парировала она. – Так что не считается.

Она выбралась из постели и, не отрывая взгляда от меня, стала слушать голос на другом конце линии. Я увидел, как плечи ее тоскливо опустились, и в следующую секунду она протянула трубку мне.

Это был один из ближайших подручных Санджая, и он передал мне послание.

– Я этим займусь, – сказал я. – Да. Что? Сказал же, я этим займусь. Через двадцать минут.

Я повесил трубку, вернулся к постели и присел рядом с Лизой.

– Одного из моих людей арестовали. Он сейчас в колабской каталажке. Надо его выкупить.

– Он не из твоих людей, – сказала Лиза, отталкивая меня. – И ты не их человек.

– Извини, Лиза.

– Не важно, что ты делал и кем ты был. И даже кем ты являешься сейчас. Важно только то, кем ты стремишься стать.

Я улыбнулся:

– Не все так просто. От своего прошлого никуда не денешься.

– Неправда. Нас формирует не прошлое, а то, какими мы хотим видеть себя в будущем. Неужели ты все еще этого не понял?

– Увы, я не свободен, Лиза.

Она поцеловала меня, но в ее глазах ясное летнее небо уже затягивала пасмурная дымка.

– Я подготовлю для тебя душ, – сказала она, вскакивая с кровати и устремляясь к ванной комнате.

– Послушай, это ж невеликая проблема – вытянуть парня из участка, – сказал я, направляясь за ней.

– Знаю, – буркнула она.

– Наша дневная встреча не отменяется? Все, как договаривались?

– Конечно.

Я шагнул под холодный душ.

– И ты не хочешь сказать, по какому поводу встреча? – крикнул я. – Это по-прежнему большой секрет?

– Не секрет, а сюрприз, – сказала она, появляясь в дверях ванной.

– Тогда другое дело, – рассмеялся я. – Где и когда мне ждать этого сюрприза?

– Будь в половине шестого рядом с «Махешем», на Нариман-Пойнт. А поскольку ты вечно опаздываешь, ориентируйся на полпятого, чтобы успеть вовремя.

– Ладно.

– Так ты приедешь? Точно?

– Не волнуйся. У меня все под контролем.

– Нет, – сказала она, и улыбка стекла с ее лица, как дождевые капли с листьев. – Это не так. Ничего у тебя не под контролем.

Разумеется, она была права. Сам я это не осознавал в те минуты, когда под высокой аркой ворот вступил на территорию полицейского участка, но ее печально угасающая улыбка все еще стояла у меня перед глазами.

Я поднялся по дощатым ступенькам на веранду, с трех сторон – по бокам и сзади – окаймлявшую административный корпус. Знакомый коп перед офисом сержанта пропустил меня без вопросов, кивая и улыбаясь. Он был рад меня видеть: я всегда давал щедрые взятки.

Войдя внутрь, я шутливо откозырял сержанту Дилипу-Молнии, старшему дневной смены. Его испитое лицо раздулось от едва сдерживаемой злости – как позднее выяснилось, он дежурил (и злобствовал) уже вторую смену подряд. Так что я выбрал не самый удачный момент для визита.

Дилип-Молния был садистом. Я это знал по собственному опыту. Несколько лет назад, когда я сидел в здешней тюрьме, он часто избивал меня, удовлетворяя свой садистский голод за счет моей беспомощности. У него и сейчас явно разыгрался аппетит при виде синяков на моем лице, он даже облизнул губы в предвкушении.

Но с той поры многое изменилось если не в его, то в моем мире. Я теперь работал на Компанию Санджая, которая вливала массу налички в полицейский участок Колабы. Это были слишком большие деньги, чтобы ими рисковать, потакая своим изуверским наклонностям.

Изобразив некое подобие улыбки, он слегка вздернул голову, что означало вопрос: «Чего тебе?»

– Босс на месте? – спросил я.

Улыбка превратилась в оскал. Дилип знал, что, если я буду иметь дело непосредственно с инспектором, к его собственной потной ладони прилипнут лишь жалкие крохи от моего подношения.

– Инспектор очень занятой человек. Может, я сумею чем-то помочь?

– Что ж…

Я оглянулся на других копов в офисе, которые очень неубедительно делали вид, будто не прислушиваются к нашему разговору. Надо все же отдать им должное: такого рода притворство нехарактерно для Индии и у здешних людей мало возможностей попрактиковаться.

– Сантош! Принеси чай! – скомандовал Дилип на маратхи. – Завари свежий, йаар! А вы двое – марш проверять дальний барак!

Дальним бараком именовалось одноэтажное строение на задах полицейского участка. В нем содержали самых опасных заключенных, а также тех, кто оказывал отчаянное сопротивление при пытках. Молодые копы переглянулись, и один из них решился напомнить:

– Но, сэр, сейчас в том бараке никого нет, сэр.

– А разве я спросил вас, есть кто-то в бараке или нет? Я приказал пойти и хорошенько его проверить! Марш отсюда!

– Да, сэр! – гаркнули констебли и, схватив свои кепи, выскочили из офиса.

– Вам бы, ребята, придумать какой-нибудь условный знак, – предложил я, когда дверь за ними закрылась. – Это ж муторное дело: чуть не каждый час драть глотку, отсылая их куда подальше.

– Тоже мне остряк, – буркнул Дилип. – Давай ближе к делу или катись туда, откуда пришел. А то у меня башка раскалывается, и я не прочь расколоть чужую башку – вдруг полегчает?

Все честные копы похожи друг на друга; каждый продажный коп продажен на свой лад. Да, каждый из них берет взятки, но одни делают это как бы нехотя и смущенно, а другие хапают с откровенной жадностью; одни при этом злятся, другие сияют улыбкой; одни непринужденно шутят, другие обливаются потом так, будто только что взбежали на крутую гору; одни яростно торгуются, другие выглядят твоими добрыми друзьями.

Дилип получал взятку, как получают оскорбление, и старался отомстить тебе за то, что ты всучил ему деньги. К счастью, как большинство мерзавцев, он был очень падок на лесть.

– Я рад, что вы лично займетесь моим делом, – сказал я. – С инспектором Патилом на это ушел бы целый день. Нет у него вашего умения на лету схватить суть и решить вопрос четко и быстро – я бы даже сказал: молниеносно. Не зря же вас прозвали Молнией.

На самом деле это прозвище он получил из-за своих сверкающих ботинок, которые он пускал в ход внезапно и неспровоцированно, в припадке темной ярости, и, нанося удары какому-нибудь несчастному зэку, никогда не бил дважды в одно и то же место.

– Тут ты прав, – сказал он, с самодовольным видом откидываясь на спинку кресла. – Так в чем твоя просьба?

– У вас под арестом находится некий Фарзад Дарувалла. Я хочу заплатить за него штраф.

– Штрафы налагаются решением суда, а не полицией, – заявил Дилип с лукавой ухмылочкой на слюнявых губах.

– Разумеется, вы абсолютно правы. – Я улыбнулся в свою очередь. – Но человек с вашим опытом и проницательностью понимает, что быстрое решение этого вопроса, здесь и сейчас, сэкономит ценное время суда, как и казенные средства.

– Почему ты хочешь вызволить этого типа?

– О, на то у меня есть пять тысяч причин, – ответил я, доставая из кармана заранее приготовленную пачку рупий и начиная их демонстративно пересчитывать.

– Опытный и проницательный человек способен увидеть гораздо больше причин для этого, – проворчал Дилип.

Но момент для торга был упущен: я уже засветил деньги и он положил на них глаз.

– Молния-джи, – сказал я почтительно, прикрывая ладонью сложенные вдвое купюры и подвигая их через стол. – Мы уже почти два года вместе танцуем этот танец, и оба отлично знаем, что пять тысяч – как раз та сумма, какую мне достаточно вручить инспектору для полного… объяснения… моей заинтересованности. Буду очень признателен, если вы избавите меня от лишних хлопот, приняв объяснение лично.