Когда мотоциклам до второго поворота оставалось не более ста метров, грянул одиночный винтовочный выстрел. Немецкий офицер, ехавший, как на параде, и выставивший себя на всеобщее обозрение, вдруг дернул головой назад и завалился в десантное отделение. Одновременно раздалась длинная пулеметная очередь из «максима». Сразу же за ней грохнул почти одновременный залп из винтовок и автоматов. В несколько секунд были расстреляны все немцы на мотоциклах. Один из первых мотоциклов взорвался. Последний, подняв коляску, резко развернулся на месте, и его бросило под колеса следующего за ним бронетранспортера. «Ханомаг» вильнул, видимо, водитель по привычке пытался избежать столкновения, затем резко свернул влево и застыл на обочине, подмяв под передок мотоцикл вместе с убитыми на нем солдатами. Задняя часть бронетранспортера осталась на шоссе, частично перекрыв проезжую часть. Немецкий пулеметчик, придя в себя от такого толчка, открыл огонь в сторону расположения роты Попова. Но ему удалось сделать всего несколько коротких очередей. Получив пулю, он также упал в десантное отделение. У «Ханомага» открылась двухстворчатая дверь, расположенная в корме, и из нее начали выскакивать солдаты, стараясь сразу же упасть на дорогу и перекатиться в кювет за обочиной. Несколько из них моментально были убиты из пулемета Попова и выстрелами его бойцов. Оставшиеся попытались отстреливаться, но в их сторону из-за правого холма полетели гранаты, так что участь их была решена. Взрывы гранат, и никто не остался живым. В это время следующий головным танк Pz-III, пытаясь объехать «Ханомаг» и не раздавить своих солдат, выехал на другую обочину дороги, тем самым приблизившись к позиции первого орудия. Он повернулся в направлении поворота и сделал один выстрел в сторону позиций Попова. Затем, медленно двигаясь вперед, открыл стрельбу из пулеметов. До танка было не менее ста пятидесяти метров.
– Орудие! Беглым! Огонь! – прокричал Григоров, и от резкого звука пушечного выстрела его ненадолго оглушило. Первый снаряд попал чуть выше левой гусеницы, сбив защитные щитки и немного заклинив гусеницу. Сразу же за первым орудие выпустило второй снаряд, который разорвал левую гусеницу и вырвал ведущую звездочку. Танк от попаданий дернулся и резко развернулся, подставив свой правый борт. Третий снаряд уже ушел в борт, где размещались пулеметчик и водитель танка. Открылся верхний люк в башне, и танкист попытался выскочить наружу.
– Подкалиберным! Огонь!
Подкалиберный снаряд прошил борт танка под башней, после чего раздался взрыв и башню разорвало на куски. По-видимому, сдетонировал боекомплект. Вверх полетели куски металла и половина человеческого тела, успевшая высунуться наружу. Про остальной экипаж можно было не вспоминать. Стоявшие на обочине «Ханомаг» и остатки первого танка перекрыли возможность движения вперед по шоссе.
Пока первое орудие обстреливало головной танк, второй танк Pz-IV, обнаружив противотанковую артиллерийскую позицию, остановился на месте. Даже немного отъехал назад. Его башня начала разворачиваться в сторону орудия Сизова.
«Где же Левченко! Почему он не стреляет! Накроет же нас сейчас!» – подумал Андрей. Он бросил быстрый взгляд в сторону второго холма и снова в сторону немецкого танка. Немец оказался хитрым. Он расположил свой танк так, что Левченко мог стрелять ему только в лоб, но не в борт. Такой танк сорокапятка на расстоянии больше ста метров в лоб не брала. Если бы был выстрел, то снаряд ушел бы, не причинив танку большого вреда, но и орудие было бы обнаружено. Теперь Андрей все понял. Левченко ждал удобного момента. Но какова была цена! Жизнь первого орудия!
Танк выстрелил. Снаряд ударил перед позицией орудия чуть ниже бруствера. Раздался взрыв. Что-то толкнуло в грудь, и взрывной волной Андрея отбросило назад. Он упал спиной на молодые елочки, что немного смягчило удар о землю. Его оглушило. На секунду потерял сознание. Очнулся. Открыл глаза. «Назад, к орудию. Бить танки надо!» – была одна мысль. Чуть сзади, справа, вспыхнул новый взрыв, и Григорова осыпало землей. У рядом стоящей елочки осколком срезало верхушку. Перевернувшись на живот, Андрей сел на корточки и отряхнулся. Привстав, сделал шаг к орудию, но споткнулся и упал. Падая, почувствовал удар по каске. Это пуля прошла по касательной. В голове зазвенело. Вернулся слух. Вокруг все грохотало, свистело и взрывалось. Шел настоящий бой. На дороге стоял танк Pz-IV и по-прежнему целился в него из своей короткой пушки, обстреливая из пулеметов позицию артиллеристов и расположившихся рядом пехотинцев.
Вдруг со стороны второго холма раздался пушечный выстрел. Это Левченко! Снаряд попал в левую гусеницу танка, порвав ее. Немец дернулся и стал делать задний ход, немного забирая влево, при этом оставляя гусеницу на дороге. Андрей встал. Башня начала разворачиваться в сторону позиции Левченко, поливая огнем из башенного пулемета все пространство по пути. Видя, что Левченко отвлек на себя внимание танкистов, Андрей осмотрел поле боя, чтобы оценить общую ситуацию. Пока артиллеристы боролись с двумя первыми танками, два других, легкие Pz-II, по одному съехали с дороги на левую сторону. Двигаясь вдоль кромки леса, подминая под себя небольшую поросль, они приближались к позициям пехотинцев, обеспечивающих оборону с фланга, периодически стреляя из своих автоматических пушек. За танками продвигались двумя цепями немецкие пехотинцы, ведя огонь из винтовок и автоматов. Красноармейцы тоже не сидели молча, а стреляли, стараясь отсечь пехоту от танков. Возле их ячеек земля фонтанировала от разрывов. Наши минометы били по противнику. Одна из мин прямым попаданием разворотила грузовик, разбросав гитлеровцев взрывом. В конце колонны горел «Ханомаг». Наверное, кто-то из красноармейцев забросал его гранатами или бутылкой с зажигательной смесью, а может, и мина попала. Там шла перестрелка. Посланные Левченко пехотинцы поддавали жару немцам с тыла.
– Сизов! Сивидов! К орудию! Огонь по легким танкам! – крикнув, Григоров обернулся к расчету орудия. Теперь он понял, обо что споткнулся.
Это было тело Сизова. Сержант лежал на спине. Его лицо было изуродовано и залито кровью. Крупный осколок от снаряда попал между бровей прямо под край каски. Сивидов сидел скрючившись возле левого колеса орудия и держался за шею. Его руки, лицо и одежда были в крови. Осколок от снаряда попал наводчику в сонную артерию, из которой пульсирующим фонтанчиком била кровь. Возле ящиков со снарядами ничком лежал заряжающий Вдовин. Пулеметная очередь прошила его насквозь.
Андрей увидел, что один из его бойцов, лежа на бруствере, стреляет из карабина по приближающемуся легкому танку. Поняв, кто это, Григоров крикнул:
– Мамедов! К орудию! По танкам из пушки надо, ты же артиллерист!
Солдат, обернувшись, посмотрел на него испуганными, ничего не понимающими глазами. При этом бросил карабин и что-то быстро начал говорить на своем языке, показывая на приближающийся танк. Андрей схватил его за одежду и толкнул к снарядным ящикам:
– Снаряды подавай! Мать твою!
Наконец поняв, что от него хотят, Мамедов бросился за снарядами. Григоров припал к пушке: «Эх, черт, доворота не хватает! Надо орудие переставить!» Обернувшись, он увидел, что возле орудия находятся еще двое его людей. Один был контужен и, сидя на земле, держался руками за голову, при этом раскачиваясь из стороны в сторону. Второй, молоденький боец, четыре дня назад попавший к нему во взвод из пехоты, поняв сложившуюся ситуацию, схватился за станину, пытаясь передвинуть орудие. К нему на помощь кинулся Мамедов. Григоров взялся за другую станину. Вместе они смогли передвинуть орудие в сторону двигавшихся вдоль леса танков. Даже не прицеливаясь, посмотрев только направление ствола, Андрей выстрелил из пушки. Первый танк, резко развернувшись на месте, остановился. Снаряд попал ему в задний каток слева. Но он, повернув башню, продолжал стрелять.
Мамедов загнал в ствол новый снаряд:
– Стреляй, командир!
Андрей снова выстрелил. Второй снаряд пробил немцу борт и взорвался в середине танка. Все, с этим кончено. Теперь второй. Услышав лязг затвора, Григоров понял, что пушка заряжена. Немного успокоившись, он начал наводить орудие на цель. Танкисты сообразили, что с верхушки холма по ним снова стреляет пушка, и открыли огонь. Вокруг орудия начала взрываться земля. Контуженый боец упал. Он был убит прямым попаданием небольшого снаряда, разворотившего ему грудь.
