За спиной мерными звуками разворачивался лагерь. Нам тут незнамо сколько куковать. Будем, как Ассоль, ждать своего паруса.
Этот конец Осударевой дороги обставлен скромнее. Трактира не имелось, как и хутора. Все блага цивилизации располагались в семи километрах дальше по дороге, в Нюхче. Тут только имелось подворье извозчиков, охватывающее своим частоколом изрядное пространство вырубки. Лагерь разрешалось ставить прямо внутри частокола, за скромное вознаграждение. Действительно скромное. Если ставить шатры к самому частоколу, то ветер практически не ощущался. Но пока мне хотелось стоять под его порывами, щуриться на море и дышать вместе с громадным зверем. Хорошо-то как.
Вечеряли у костра, за частоколом. К нам подсели пара промысловиков из Луды. Тесен мир. Луда стоит в глубине Унской губы, с которой и начался мой крест в этом времени. Так и подмывало расспросить о прибрежной деревне. Воздержался.
Промысловики пришли с караваном соли, рыбы и зверя морского, точнее, предметов его переработки. Разговорились об их товаре, даже сходили к кулям и мне продемонстрировали клыки. Впечатляющие бивни. Поторговался за несколько штук - стукнула мне блажь ручки для лезвий сделать. Не самому конечно, а поручить тому, кто умеет. Будет неплохо иметь несколько подарочных ножей.
Потянулись дни ожидания. Сменялись постояльцы бивуаков, тянулись разговоры. С морпехами поиграли в "поймай сбежавшего среди камней", потом еще в "сними часового" и подобные Зарницы. Сделал для себя печальный вывод, что "теряю былую легкость".
Ходил по отливу, пиная мокрые камни. Даже уговаривал себя искупаться, для преемственности с былым - но так и не уговорил.
Канонерка экспедиции встала на рейде через шесть дней ожидания. Привезя с собой хорошее настроение и солнечную погоду, что было не лишнее, а то за время ожидания четыре дня мы мокли под дождями, безуспешно пытаясь просушить одежду между душевыми раундами. Обычная весна беломорья - издержки профессии. Лагерь мы начали собирать, едва заметив знакомые паруса. В душе нарастало нетерпение.
Встречали шлюпку на мостках, далеко вынесенных в море. Капитан прибыл лично, хотя его так и не вспомнил. В смысле, не вспомнил по прошлой службе, списки экспедиции проходили через меня, и тайной его фамилия не являлась. Раскланялись, немного поговорили для порядка, пока часть моего капральства усаживалась в шлюпку. После чего, разместились сами у румпеля.
Шлюпка ныряла по вялой волне, выгребая к канонерке. Смотрел с нежностью на стройный силуэт кораблика. Новые орудийные башни, под 75мм орудия, добавили силуэту стремительности, уменьшив "разлапистость". Спецпроект. Посчитал, что линкоры в Тихом океане нас ждать пока не должны, а для всего остального хватит 75мм. Зато боезапас практически удвоился. Облегчение пустили на усиление форштевня и создание ледового пояса. Насколько угадали - скоро узнаем.
На бегучем такелаже поднялись пунктиры флажков, и черные точечки засуетились по палубам. Море. Ждущий корабль. Просто праздник какой-то.
Заподозрил неладное, когда подплывали. Чуть ли не вся команда, вместе с нарядом, свешивалась с бортов, встречая нашу шлюпку. Меня еще и по штормтрапу первым подниматься вежливо отправили. Только не хватало, чтоб подсадили. Вскарабкался по трапу, вспоминая уже подзабытые ощущения, перевалился через планширь и остолбенел. На палубах, в парадном строю, стояли матросы и морпехи. Над кораблем разнеслось еретическое "Адмирал на борту!" и строй колыхнулся приветствием.
Ветер выдувал из глаз влагу. Оглядывал ровные шеренги. Среди моряков попадались мелькавшие ранее лица, а наряд морпехов, практически поголовно, состоял из демобилизовавшихся Двинцев. Этого точно в списках не было.
Вскинул руку к картузу, задержал, осматривая радостные лица. Чего нам бояться льдов? Такие люди прожгут их своими душами!
- Вольно - опустил руку, поворачиваясь к ветру, чтоб охладить вспыхнувшее лицо. На корме хлопал Андреевский флаг. За кормой лежало Белое море, а дальше... дальше лежал трудный путь, по которому могут пройти только люди с Верой. Без локаторов и спутниковой навигации.
Рядом молча встал капитан, по трапу поднимались морпехи. Шлюпка уже отчаливала во второй рейс.
Что тут сказать?!
- По местам, други. Долгий путь у нас впереди.
Тише добавил, скорее для себя - Длиною в жизнь.
* * *
Отвык. Палуба, наклоненная надутыми парусами под ветер, необходимость иметь три точки опоры при ходьбе, необходимость постоянно коситься на гик - мало ли что. Стоял, обняв канатный талреп правой вантовой оттяжки грота, на наветренном борту, и всматривался в приближающиеся Соловки. На рейде монастыря уже угадывались корабли эскадры, в том числе и кочи купцов. Эти традиции большого молебна перед знаковыми походами сожрут у конвоя седмицу - кочи плохие ходоки против ветра, и будут задерживать всю эскадру. Но раздражения не возникло. Сам себе удивился, вроде и глупость очевидная - скатиться на прямых парусах под ветер, чтоб потом выгрызаться против него обильным потом. Ан нет - не все в этой жизни стоит рациональности. Раз уж так вышло, попробуем буксировку кочей за транспортом и ледоколом, как на машинном ходу, так и под парусами. Да-да, все суда ледовой экспедиции сохранили парусное вооружение. Понятное дело, что во льдах пойдем на машинах, но любую возможность сэкономить топливо стоит использовать. Рано нам от парусов отказываться. Да и надо ли вообще?
Рядом, балансируя на широко расставленных ногах, стоял капитан, высматривая в бинокль изменения на рейде.
- Семен Юрьевич, ты до всех донес, что обо мне болтать не след?
Капитан оторвался от разглядывания, посмотрев на меня с укоризной. Хотел было ответить, но мне и так все было понятно.
- Благодарю за службу. Верю в твоих молодцов. Встань с подветра к ледоколу, хочу Алексею Петровичу доложиться немедля.
Обсудив с капитаном, как встанем, пробаллансировал по палубе к рубочному люку, от глаз и греха подальше. Слухи, конечно, поползут - но пока эскадра не ушла в автономку, буду изображать фамильное приведение Романовых.
Садиться за дневник было лень, да и событиями переход в полторы сотни километров не блистал. Собрал эскизы для мастерской ледокола вместе с сопроводительными письмами, просмотрел еще раз выкладки. Попробуем. Хуже не будет.
Наверху хлопали убираемые паруса, и по корпусу расходилась легкая вибрация запущенных машин. Капитан не стал усложнять себе задачу - надо будет поговорить с ним подробнее про экономию топлива.
Перешел в кубрик морпехов, сопровождаемый тенями, навьюченными княжеским добром. На канонерке царила веселая суета прибытия - слышались дробные перебежки, веселые выкрики, ругань боцмана, поминающего, куда он засунет выброску безруким обломам. Нам оставалось только ждать.
Загружался в шлюпку под немногочисленными взглядами дежурного наряда канонерки - большая часть команды отбыла на берег, для участия в святом напутствии. Шлюпка шла ходко, массивный корпус ледокола прикрывал нас от ветра. Не удержался, попросил пройтись от носа до кормы. Хотелось потрогать Авось руками, прислушаться к ощущениям.
Непривычный вышел кораблик. Тупой, ложкообразный нос, скошенный больше обычного. Плавный загиб борта. Глухой отзыв толстого железа на постукивание. Прямо как больного корабль ощупываю - хорошо, что с земли нас не видно, народ тут до зрелищ падок, вон, как с бортов ледокола свесились. Пришлось моему капралу отбрехиваться от нападок боцмана, доказывая, что опытный капрал знает загиб не хуже опытного морского волка. Окинул Авось еще одним взглядом. Глаза вновь прикипели к запасным винтам, прикрученным снаружи к верхней части борта на корме. Перегрузили мы ледокол. Мало того, что ватерлиния глубоко под водой просматривается, так еще и места свободного не осталось - вывешиваем корабельное имущество за борта. Мореходности нам это не добавит.
