Альберт насторожился, но решил пока отделаться полуправдой.

– Дело в том, господин Крушаль, что… мне снился удивительный сон, в котором я побывал в прошлом. Году этак в… 1370-м, – и Альберт выжидающе уставился на агента.

– Чем кончился сон? – спросил Крушаль.

– Я не помню.

– Помните-помните, – агент едко улыбнулся. Только в двух словах об этом не расскажешь, правда?

– Правда. Боюсь, и двух дней не хватит.

– Тем более что двух дней у вас и нет. У вас есть только один день.

– Простите? – не понял Альберт, но неприятное предчувствие стало мерзким холодком расползаться по телу.

– Сейчас все объясню. Только скажите сначала, что последним запомнилось перед пробуждением? Что произошло во сне непосредственно перед тем, как вы снова очутились в своей комнате под сводом башни?

– Я засыпал на постоялом дворе, – ответил Альберт и добавил уже совсем тихо, словно сознаваясь в преступлении: – Мне удалось спастись в ходе штурма аббатства Ва, и с несколькими солдатами мы остановились на ночлег в гостинице у дороги.

– Понятно. Если не ошибаюсь, это как раз тот штурм, когда аббатство было полностью разрушено пожаром?

– Возможно… Хотя когда я покидал его, все строения и собор были еще целыми. Правда, собор каменный, думаю, пожар не смог бы сровнять его с землей.

– Ошибаетесь. Перекрытия-то деревянные, а когда они сгорают, обрушиваются и каменные стены. Вы сами бы в этом убедились, если бы остались до конца. Впрочем, проснувшись поутру на постоялом дворе, вы сможете вернуться и посмотреть, что же там произошло, – Крушаль усмехнулся. – Но вернемся к настоящему: у вас есть только день на передышку перед возвращением.

– С чего это вы взяли? – мрачно спросил Альберт и попытался перейти в наступление: – Что вы знаете о моем сне и о зеркале? Почему я проснусь поутру на постоялом дворе?

Смутное разочарование, что все закончилось, уступило место страху, что все только начинается.

– Дело в том, что Николас, прежний владелец замка, был моим другом, – сказал Крушаль. – И он сейчас в коме. Поэтому…

– Как в коме? – перебил Альберт. – Дядя говорил, он просто лежит в больнице. Ему стало хуже?

– Ему стало хуже уже давно. Но не мог же я сказать вашему дяде, что владелец замка… при смерти. Сразу возникли бы неприятные юридические нюансы. А Николас сейчас действительно на грани между жизнью и смертью.

– Однако вы сказали: 'он был моим другом'. Значит…

– Теперь, с вашим появлением в замке, у меня появилась надежда, что я буду говорить о нашей дружбе с Николасом в настоящем времени. Опять каламбур, – улыбнулся Крушаль.

– В чем же каламбур? – нервно спросил Альберт.

– В том, что он потерялся в прошлом времени, – просто ответил агент. – Вы-то попали туда случайно, из-за того, что зеркало было в комнате и совпали кое-какие факторы. Он же разгадал тайну зеркала и попал в прошлое намеренно. С тех пор, на протяжении многих месяцев, каждая ночь уносила его в средневековье. Там он каждый раз вселялся в тело хозяина этого замка, но четырнадцатого века.

– Да… все так и есть… – сказал Альберт, вспоминая слова Ришо и отбрасывая ненужные уже попытки таиться. – Но к моменту моего появления в прошлом вашего Николаса уже не было в замке. Мы не пересеклись. Вроде бы он уехал в Париж на поиски манускрипта, с помощью которого можно вернуться. Я узнал об этом от некоего Ришо, управляющего замком. Я ведь там стоял со своим гарнизоном, – сказал Альберт и добавил не без гордости: – Я там рыцарь и капитан.

– Хорошо. Не буду играть с вами в прятки. Я вкратце обрисую вам ситуацию, а потом мы сможем поговорить предметно, – сказал Крушаль. – Может быть, вы хотите поговорить за завтраком?

Альберт поморщился, показывая, что в него сейчас ничего не влезет.

Тогда Крушаль пристально вгляделся в Альберта, убедился, что тот слушает, а не витает растерянными мыслями в прошлом, и начал:

– Итак, увлечение мистикой не прошло даром для Николаса даром. Я всегда был против подобных экспериментов, но разве можно переубедить увлеченного человека? И, конечно, все началось с зеркала. Именно попытки выяснить темную сущность этого артефакта и обернулись плачевно и для него, и, в конечном счете, для вас.

– Контакт с зеркалом обернулся комой? – тревожно спросил Альберт. – Он ушел в прошлое навсегда?

– Не совсем так. Вначале он возвращался каждое утро. А засыпая вечером, он попадал в тот самый миг в прошлом, который покинул. Видимо, утверждение, что время течет по спирали, не лишено оснований. Получается, зеркало позволяет делать скачок между витками времени, так сказать, по кратчайшему пути. Но затем и в прошлом, и в настоящем время неукоснительно соблюдает свой ход. Вы, например, заснув вечером в своей комнате в башне, проснетесь утром в той же постели. Однако пока ваше тело спит, сознание будет в прошлом в теле другого человека, понимаете? – агент прощупал Альберта глазами. – Но как только вы заснете в прошлом, в том новом теле, сознание ваше вернется обратно сюда, – Крушаль помолчал, давая возможность переварить информацию. – Понимаете? Спите здесь – бодрствуете там. Спите там – бодрствуете здесь.

– А если Уолша разбудят ночью в таверне? Здесь я потеряю сознание?

– Николас говорил, что достаточно задремать на часок, чтобы прожить день в прошлом. Однако не буду отвлекаться и продолжу рассказ о Николасе. Его отрывистое пребывание там продолжалось довольно долго, и он не знал, как противиться зеркалу. Причем оно сыграло свою роль только один раз как катализатор и больше, кажется, ни на что не влияло. Уж Николас и убирал зеркало, и уезжал из замка, но ночь за ночью отправлялся переживать свою новую жизнь в качестве древнего владельца замка Курсийон.

– Это ожидает и меня?

– Да. Так, наверное, будет и с вами. Но Николас решил найти способ избежать опасных и утомительных путешествий в прошлое. Он принял решение разыскать манускрипт, где говорилось о свойствах зеркала. В настоящем ему не удалось найти этот документ. По-видимому, он был уничтожен инквизицией. Но зато он нашел сведения, что такой манускрипт когда-то существовал в парижском архиве. И тогда он предпринял попытку разыскать его в прошлом. Перед самым вторжением англичан Николас отправился в Париж. Так он избегал возможной смерти от английского меча и мог найти манускрипт.

– А смерть в прошлом не освобождает от наваждения, вызванного зеркалом? – в волнении поинтересовался Альберт.

– В том то и дело, что это неизвестно. К тому же, я бы не стал называть это наваждением. Возможно, это искаженная реальность, а может, и не искаженная, и смерть там будет означать смерть здесь. Манускрипт мог бы ответить на эти вопросы. Однако же поездка в Париж по тем временам – задача очень опасная. И вот следующим утром после того, как Николас в теле средневекового хозяина замка отправился в Париж, он не проснулся. Он впал в кому. Что случилось – я не знаю. Может быть, его убили в пути. Или удаление от замка прекращает связь с зеркалом, а соответственно, и с прежним телом. Но Николас больше не приходил в себя, чтобы ответить на эти вопросы.

– А как получилось, что зеркало отправило нас в один и тот же исторический период?

– Я думаю, зеркало заточено под какой-то цикл. Но точный ответ вы сможете получить только от Николаса, если вы его найдете, или из манускрипта.

– А как называется манускрипт?

– Этого я не знаю. А значит, вам надо найти Николаса.

– А если он мертв?

– Тогда надо найти его вещи. Возможно, вы найдете в них какое-то указание, а то и сам манускрипт, если Николас успел его раздобыть. Маленькая подсказка: в средневековье вещи оказываются чаще всего у того, кто убил их владельца…

– Каким образом я буду его искать? Где? – возмутился Альберт.

– Не знаю. И не настаиваю, – пожал плечами Крушаль. – Это ваше личное дело. Не хотите – не ищите. Но чувствую, еще один человек в коме появится ближайшим утром в этом замке…

Крушаль встал и подошел к пыльному гобелену, на котором рыцарь в полном вооружении общался с двумя дамами, держа под уздцы лошадь.