Альберт слушал Ришо и размышлял о своем собрате по несчастью. Уж не о современном ли владельце замка Курсийон идет речь? Не о том ли самом, чье тело лежит сейчас в коме в какой-то больнице. Видно, хозяин замка из настоящего стал хозяином замка из прошлого, задолго до Альберта испробовав на себе туман загадочного зеркала.

Он этих мыслей Альберту стало дурно, но слабость при Ришо выказывать не хотелось.

– Как вы искали путь назад? – глухо спросил он.

– Мы разбирали имеющиеся в замке свитки, чтобы узнать, откуда появилось зеркало. Мы размышляли об обстоятельствах, сопутствовавших перерождению. Оно произошло в полнолуние, но очень давно, еще до чумы. А в вашем случае перерождение произошло, наверное, этой ночью?

– Этой ночью.

Ришо кивнул и продолжил:

– Зеркало было привезено одним из Курсийонов. Из того самого похода, когда по приказу французского короля отряд рыцарей под предводительством Гийома Ногаре захватил Папу Бонифация Восьмого. Три дня грабили дворец Римского Папы. Много там было вещей не просто ценных, но особенных… Предок хозяина взял тогда зеркало в числе прочей добычи, не зная, что оно из себя представляет. Мы нашли указание на это. Вот только манускрипт, который описывает свойства этого колдовского инструмента, находится не здесь.

– Это не тот ли папа Бонифаций, которому принадлежит фраза: 'Молчание – знак согласия'?

– Возможно. Сам-то он не очень любил соглашаться, как и молчать. Но это не важно.

– Так, а где манускрипт?

– Так… в Париже, скорее всего, – ответил Ришо с долей иронии. – Поэтому новый хозяин туда и отправился, как я уже сказал.

– Следующее полнолуние только через месяц… – пробормотал Альберт тоном безнадежно больного. – А до этого обратно… никак?

– Полнолуние обратно вернуться не поможет, – Ришо расплылся в злорадной улыбке, которую, впрочем, тут же попытался скрыть. – Что только мы не пробовали, ничего не получилось. А тут еще эти англичане… Новый хозяин знал, чем закончится их поход, и отправился в путешествие на север, пообещав, что вскоре вернется с армией коннетабля.

– Это было разумно, – пробормотал Альберт. – Только вот что делать теперь мне? Ожидать его здесь?

Ришо развел руками:

– Ничего не поделаешь.

'Однако, – подумал Альберт в прострации. До возвращения владельца Курсийона может произойти все, что угодно, особенно если учесть, с кем он вернется. А мне сейчас надо решать, выдвигаться ли к людям Ноллиса, чтобы идти с ними на запад, или…'

– Лучше не брать зеркало, – опередил Ришо мысли историка. – Не исключено, что потревожив артефакт, вы навсегда лишите себя возможности вернуться. Уж не говоря о том, какое это будет несчастье для моего бедного хозяина.

– Но мне надо уходить. Я тоже знаю историю вашего времени, и это знание подсказывает мне убираться отсюда как можно быстрее. Удерживать такими силами замок бессмысленно, если сюда придет французская армия. А она сюда придет. И у меня, как у капитана небольшого отряда, только и остается времени, чтобы покинуть ловушку.

Ришо прищурился.

– А вы попробуйте перехитрить своих людей. В конце концов, лично вы Англии на верность не присягали. Покиньте замок, потихоньку оторвитесь от своего отряда и возвращайтесь сюда. Я вас спрячу до поры. А когда вернется мой новый хозяин, он все поймет. И вы попробуете вернуться в свое время вместе.

'А ведь это идея, – подумал Альберт. – И прекрасная идея. По дороге в аббатство, улучив момент, можно покинуть отряд и вернуться в Курсийон. А здесь Ришо спрячет меня в подземелье'.

Сквозь мысли донесся шум со двора, он мешал сосредоточиться, и Альберт подошел к окну. У телег гомонили лучники, и, кажется, завязывалась драка.

'А интересно, – вновь подумал он, – есть ли какая-то возможность упрочить свое положение в этом зыбком средневековом мире, используя современные знания? Что можно применить здесь для повышения шансов на выживание?'

– В замке есть порох? – спросил Альберт, не оборачиваясь. – И вообще, вы что-нибудь слышали о порохе и бомбардах?

– Новый хозяин тоже этим очень интересовался. Только уже давно известно мудрым китайцам, что если смешать селитру с углем и к смеси поднести огонь, то смесь эта вмиг вспыхнет и быстро сгорит, с силой отбросив все вокруг. Китайцы издавна изготовляли эту смесь и сжигали ее по праздникам для потехи. А отступники-арабы заперли эту смесь в трубу и заставили ее работать на войне – толкать ядро. Только откуда здесь порох? Он стоит очень дорого, его заказывают у итальянцев, как и бомбарды. А замок, сами видите, не блещет богатством, – Ришо развел руками. – Да и чем вам помогут бомбарды? Не уж-то штурмовать чего решили?

'Бомбарды, конечно, не помогут, – думал Альберт. – Но какой-нибудь примитивный пугач я бы смастерил… Впрочем, с такой ситуацией в металлургии ничего существенного пока сделать не удастся, и много еще пройдет времени, прежде чем Ришелье распорядится на всех отливаемых пушках чеканить на латыни: 'Последний довод королей''.

Он отошел от окна и начал мерить шагами комнату. Все-таки, сидеть в подвале не выход. Что можно будет рассказать по возвращении? Пожалуй, разве что эссе о темницах древности получится жизненным. Да и не хотелось ставить себя в зависимость от Ришо. Человек он, кажется, неплохой, но кто знает, что у него на уме. К тому же, если принять во внимание рвение в защите хозяйского добра, он не долгожитель.

– Ришо, как ты думаешь, смогу ли я выдать себя за французского рыцаря?

– Вам бы, для начала, за английского научиться себя выдавать… Ваши люди тоже не слепые.

– Но ведь существуют же странствующие рыцари? Может такой рыцарь дать обет не показывать лицо и закрыть герб на щите чехлом?

Ришо криво улыбнулся.

– Но не в военное же время. На войне рыцарей знают в лицо. К тому же, без охранной грамоты… Нет, думаю, лучше будет, если новый хозяин сам вас найдет.

– Мне не хочется сидеть целый месяц в подвале, Ришо, в ожидании твоего господина.

– Это ваше право. Но как бы вам не пришлось сидеть гораздо дольше в крепости Ле Мана, в ожидании палача, – Ришо отвел глаза. – И потом… Вы ведь не рыцарь. Новый хозяин говорил, что в ваше время нет рыцарей. Вы не потеряете честь, просидев месяц в подвале.

– Кстати, а какое сегодня число?

– Четвертое декабря 1370-го года от Рождества Христова. В вашем же времени, вероятно, начало лета?

– Да… Как ты это понял?

– Это все зеркало, сэр. Оно все наизнанку выворачивает.

Но Альберта в данный момент больше интересовало число. Четвертое декабря 1370-го года.

6

Не хотелось Альберту отпускать Ришо, но надо было идти к Гроусу. Ключевая фраза 'Дю Геклен вышел из Кана' была произнесена, а значит, пошел отсчет и опасность приближалась. Медлить с ответом нельзя. Мысль об уходе в Бретань тревожила, пугала, но и оставаться в замке гарнизоном в сорок боевых единиц в ожидании французов глупо. Не запомнив точной даты битвы при Понвалене, Альберт знал, тем не менее, что начало изгнанию англичан положено в начале декабря. И будет сначала разбит корпус Грэндисона, крупнейший среди оставшихся здесь отрядов англичан, усиленный людьми нескольких примкнувших к нему капитанов. И почти сразу же будет взято Сансером аббатство Ва, куда устремятся остатки разбитой армии. Преследуя побежденных, маршал зайдет в Курсийон, а затем, кажется, поспешит к замку Рийе.

Альберт позвал оруженосца, затребовал теплую воду и чистое нижнее белье, разделся и с удивлением обнаружил на груди, на веревке, кольцо с крупным бриллиантом в довольно грубой золотой оправе. При других обстоятельствах это было бы занятно, но сейчас историк лишь недолго повертел кольцо в руке, разглядывая в свете факела, а вернувшийся через четверть часа Уильям застал Альберта уже за изучением нового тела. Тело нареканий не вызывало, было оно, безусловно, мускулистее оставленного в будущем, покрыто шрамами… и совсем чужим. Альберт чувствовал себя словно во взятой на прокат машине, когда над управлением не задумываешься, но чертовски непривычно.