Значит, при условии, что феномены были необходимы, зло заключалось в том, что когда они выполнили своё назначение, от них было трудно избавиться. Все, вновь прибывающие, жаждали удовлетворения своего любопытства, а если разочаровывались, то уходили глубоко возмущённые и негодующие, готовые осудить их как мошенничество. Так, из-за своего беспокойства о благополучии Общества, бедная Е.П.Б. продолжала работу, зная, что она тратит свою жизненность. Таким образом, она буквально отдавала свою кровь на благо организации.
После того, как Общество достаточно окрепло, появилась возможность обеспечить себе беззаботность и комфорт до конца жизни. Можем ли мы понять, что это означало? Представьте себе г-жу Блаватскую в её маленькой тёмной квартирке с одной спальней, которую она поделила с графиней Вахтмейстер. В том неприметном старом немецком городе она была фактически изгнанницей среди чужих, незнакомых людей. Здесь она трудилась за своим столом по двенадцать-четырнадцать часов в день, часто оказываясь в стеснённых обстоятельствах. И вот приходит предложение от газеты. Она может писать о чём угодно, что ей понравится, получая за это плату, намного превышающую пределы желаемого, и всего за два часа в день. По-видимому, это очень маленькая трата времени; но Е.П.Б. знала лучше. Она знала, что она не сможет писать для газеты и одновременно работать над «Тайной Доктриной». Без сожаления она пишет письмо, в котором отклоняет предложение, расширив, таким образом, длинный список жертв, которые она уже принесла на алтарь Общества и человечества.
Из Вюрцбурга г-жа Блаватская переехала в Эльберфельд, где она остановилась у г-жи Гебхард. Кажется, здесь немного было сделано для «Тайной Доктрины» из-за того, что она упала и вывихнула себе лодыжку. Её добрые друзья преданно ухаживали за ней, но восстановление, похоже, шло медленно. Послали за её сестрой и племянницей, и с ними она поехала в Остенде, откуда написала графине Вахтмейстер:
«Да, я постараюсь снова вернуться к работе над „Тайной доктриной“, но это тяжело. Я очень слаба, и чувствую себя неблагодарной. Но ведь это потому, что благодарность, в соответствии с древним символизмом, располагается в пятках человека, и как можно ожидать её от меня, когда я свои ноги потеряла?» Позже она написала: «Мои бедные ноги расстаются с моим телом. Я теперь такая же безногая, каким может быть любой элементал, и я не знаю ни души в Остенде. Здесь нет ни одного русского, кроме меня, а я предпочла бы стать турчанкой и вернуться в Индию. Но я не могу, так как у меня нет ни ног, ни репутации, согласно бесславным обвинениям О.П.И.»[4].
Позднее графиня Вахтмейстер снова присоединилась к Е.П.Б. У них было много посетителей из Англии, Германии и Франции – Остенде был недалеко от этих стран. Г-жа Блаватская писала стабильно, хотя её здоровье было очень слабо, и она часто раздражалась, как свидетельствует следующее извлечение из одного из её писем, в котором она говорит: «Поскольку иезуитство, ложь и лицемерие безраздельно властвуют в этом мире, а я не служу и не могу служить ни одному из них, и поэтому, очевидно, я обречена. Потому что я устала от жизни и борьбы с этим сизифовым камнем, от вечного труда данаид, и потому что мне не позволено избавиться от этих мучений и уйти на покой; потому что, права я или нет, меня сделают неправой; поскольку я – лишняя на этой земле, я обречена».
Это настроение, вероятно, было следствием крайне слабого здоровья, состояние которого вскоре стало критическим, когда у неё началась болезнь почек. Бельгийский врач сказал, что она долго не проживёт, и графиня в отчаянии телеграфировала д-ру Эштону Эллису, одному из лондонских членов Теософского Общества, который немедленно приехал в Остенде. Но и он вселил надежды не больше, чем бельгийский доктор. Оба были единодушны в том, что им неизвестно, чтобы кто-либо долго оставался в живых в таком состоянии.
Казалось, что «Тайная Доктрина» не будет закончена – в крайнем случае, это сделает не Е.П.Б. Взволнованны и печальны были сердца тех, кто окружал её. Горе графини Вахтмейстер было настолько невыносимым, что она упала в обморок. Она пришла в себя и продолжила своё дежурство у кровати больной. Однажды утром, после короткого сна, она очень удивилась, увидев, что г-жа Блаватская сидит в кровати и спокойно смотрит на неё.
«Графиня, подойдите ко мне!»
Графиня повиновалась, спросив: «Что произошло, Е.П.Б.? Вы выглядите совсем иначе».
Она ответила: «Да. Учитель был здесь. Он предоставил мне выбор – что я могла бы умереть и быть свободной, если пожелаю, или продолжить жить и закончить „Тайную доктрину“. Он рассказал мне, как велики будут мои страдания и какая ужасная жизнь предстоит мне в Англии (так как я должна поехать туда); но когда я подумала о тех учениках, которых мне разрешат обучить некоторым вещам, и о Теософском Обществе, которому я уже отдала всё самое дорогое, я согласилась на жертву».
Тогда она потребовала себе завтрак и, к удивлению и радости своих друзей, встала и вышла в гостиную, где позже она приняла адвоката и американского консула, который приехал, чтобы надзирать за составлением её завещания. Можно вообразить, как изменилось выражение их лиц, когда вместо умирающей женщины, они нашли г-жу Блаватскую, сидящую в своём кресле и, по-видимому, в неплохом состоянии здоровья. Таким образом, в очередной раз призрак смерти был отправлен прочь, а Е.П.Б. получила ещё одно возвращение жизненных сил.
Следующими посетителями были д-р Арчибальд Кийтли и г-н Бертрам Кийтли, которые доставили г-же Блаватской настоятельные приглашения в Лондон. В конце концов, она согласилась. Графиня отбыла из Остенде в Швецию, и вскоре Е.П.Б. отправилась в Лондон, где совместно с Кийтли она заняла небольшой дом под названием Мэйкот. Здесь была закончена рукопись «Тайной Доктрины». Это была кипа высотой в три фута, когда Кийтли забрали её для исправления синтаксиса, пунктуации и правописания. Кийтли нашли, что в построении текста имеется определённая неупорядоченность, и обрисовали в общих чертах план перестановки, который г-жа Блаватская одобрила. Тогда вся рукопись была перепечатана на машинке.
Непосредственно перед окончанием этой работы Е.П.Б. и её друзья переехали на Лэнсдаун Роуд 17, в Ноттинг-Хилле, где к ним присоединились графиня Вахтмейстер и другие, и там был основан главный Штаб.
Первоначально была договорённость, что печатать «Тайную Доктрину» будет г-н Джордж Рэдвэй, издатель журнала «Люцифер», основанного Е.П.Б. незадолго до этого (который позднее назвали «Теософическим Обозрением»). Но, поскольку его предложения не были удовлетворительными в финансовом отношении, друг г-жи Блаватской предложил необходимые деньги, и был снят офис на Дьюк Стрит с целью получения Теософским Обществом максимальной прибыли от издания её сочинений.
О дальнейшей истории «Тайной Доктрины» можно рассказать немного, хотя потребовалось несколько месяцев тяжёлой работы, прежде чем она была подготовлена к печати. Е.П.Б. прочитала и выправила два набора гранок, затем целых страниц и, наконец, просмотрела в печатных листах, поправляя, добавляя и изменяя до самого последнего момента, так что в итоге счёт типографии за одни только исправления составил 1500 долларов.
Такова история «Тайной Доктрины», история, которая, как и сама книга, стала предметом насмешек множества людей, несмотря на подтверждение её подлинности многими людьми с нормальным рассудком и безупречными биографиями. Как и в случае с Коперником и другими, однажды мир проснётся и обнаружит, что эта, многократно оскорблённая, женщина была права. Воздвигнут ли ей памятник? Кто знает? Будет это или нет, факт остаётся фактом: и сама «Тайная Доктрина», и чувство симпатии к её автору, возникающее в каждом изучающем, которому она помогла, есть памятник более прочный, чем из мрамора или бронзы. Потому что, хотя Учителя и были фактическими авторами книги, давайте не будем забывать о рвении и преданности Е.П.Б., которые так превосходно квалифицировали её как их инструмент; а без её рвения и преданности мы не могли бы сегодня обладать величайшей из современных работ по оккультизму – «Тайной Доктриной».
