Идея вполне себя оправдала. Советские тетки мгновенно зверели от монотонной работы и начинали тыкать жалом «куда попадет». Никакое увеличение окладов не помогало, они все равно гнали кучу брака, а штрафы мгновенно рождали шквал жалоб во все инстанции и заявления об увольнении. Чего держаться за сложную работу, когда на каждом шагу висят плакаты: «Требуются!» Вьетнамки – совсем другое дело, им выжить надо, это сильно иная мотивация. В то время как у их мужей и братьев как раз смежная задача – занимаются рассеиванием доходной части бюджета по небу в виде ракет «земля – воздух». Так что для нас получился идеальный бизнес.
Хорошо, что успели освоить литье пластиковых DIP-корпусов[11] и штамповку выводов, благодаря артефактам более-менее справились с технологией. Нашли средства закупить в ГДР станки для электроискровой обработки, теперь у МЭПа во Фрязине целый завод по производству пресс-форм, инструмента и точной технологической оснастки.
Приобретать основу и пластификаторы пришлось за валюту во Франции. Не смог химпром СССР справиться с поставленной задачей. Да что там, бесхозяйственность лезла из всех щелей даже на сорок девятом году Советской власти. Первая партия сырья пришла в обычных вагонах. Согласно ГОСТу пробы брали из пары-тройки разных мест. И всем оказалось плевать на то, что верхние мешки грелись на солнышке, а нижние насосались влаги из воздуха. Намешали, естественно, как придется. В результате – дикая усадка и отрыв проволоки от ножек. Зато претензии хрен кому предъявишь: входной контроль на производстве корпусов (два мешка из ста) показал норму. Для сплошной проверки нет ресурсов, не пропускает планово-экономический отдел, ибо ГОСТ и ТУ не велят. Неудивительно, что Шокин начал строить для своего министерства завод пластиков. Странно другое – как при таком махровом отраслевом феодализме Советский Союз дотянул до тысяча девятьсот девяносто второго года.
Для меня это оказалось удобным, денег на утвержденные темы никто не жалел в принципе. Можно было давить ценой хоть самих китайцев, которые, впрочем, пока революционно окультуривались, в смысле увлеченно воевали друг с другом. Стоило почитать «Правду» о боях в Шанхае, вспомнить этот город в две тысячи девятом году и подивиться – откуда только что взялось.
Но чуть делал шаг в сторону от лично контролируемых вождями процессов – все становилось очень грустно. Никто не сомневался в том, что любое реальное изобретение через два-три месяца будет повторено за границей. И никак за этой волной не могла угнаться неэффективная промышленность СССР. Судя по вычитанным между строчек куцым данным, Совет Министров в общем и Косыгин в частности что-то мутили с реальным хозрасчетом. Только время зря теряли на гальванирование зомби социалистической экономики. Но от моих осторожных намеков Шелепин лишь злобно отмахнулся.
Надеяться на патенты? Ха-ха-ха. Во-первых, главные нарушители конвенции, в смысле похитители чужих патентов, – это сами коммунисты. Они почему-то искренне считали, что можно копировать изобретения классовых врагов. Во имя торжества мировой революции, и никак иначе. Своим изобретателям давали бумажки, авторские свидетельства. Может быть, это и неплохо для человека – полсотни-сотня рублей в руки и смутные перспективы прибавки зарплаты после внедрения. Хотя система автоматически порождала вал мелочей, в которые искренне не верил даже сам рационализатор. А также исчезали «момент звезды», сверхцель сказочного обогащения за счет собственного эпохального открытия. Ради которой стоило не спать ночами, откладывать копейки со школьных завтраков, но любой ценой добиваться на засиженной тараканами кухне эффекта какой-нибудь сверхпроводимости.
Впрочем, для реальных «буйных» имелась отдушина, можно было получить «настоящий» патент. Разумеется, если он не связан с основной работой. Что, впрочем, являлось обычной мировой практикой. Только госпошлина окажется в районе десяти тысяч рублей, что запредельно много для советского инженера или ученого. И оформление далеко не бесплатное. Еще попробуй разберись во всех тонкостях. Так что этим путем шли только иностранцы, слышал, что в сумме выходило килобаксов пятнадцать[12] по официальному курсу. Причем надо понимать, что для нормальной защиты современного промышленного продукта одного патента мало, их счет шел на десятки, если не сотни.
Но по большому счету дело не в бумажной волоките. Сложно поверить в соблюдение буржуями прав отечественных изобретателей. Вон патентованный «Русский кубик» – уже стали пиратить вовсю, не слишком скрываясь. Можно было судиться, если бы хватило валюты на команду грамотных юристов. Но ведь судьи тоже люди и прекрасно знают, кто в мире самый больший вор интеллектуальной собственности. Поэтому все с удовольствием потопят в мелочах и придирках, выгораживая «своих». Корысти от этого будет – только десяток посредственных карикатур в «Крокодиле»[13] да статья в «Правде».
Но предположим невероятное, патентное право в СССР будут соблюдать беспрекословно и даже выплачивать за изобретения какие-то деньги. Что это изменит? Раскрученная капиталистическая промышленность сможет с легкостью и смехом делать готовые изделия дешевле советских, а главное, намного качественнее и быстрее. Советский рабочий давно уже не готов работать за миску риса, да и жить в тростниковой хижине не согласится. На малые издержки надежды нет. Так что весь профит от прогрессорства станет не благом, но злом.
Лучшее ПВО – танки на аэродромах противника. В смысле защищать патенты можно только одним способом. А именно собственным массовым и передовым производством. Примерно так вышло с автоматом Калашникова, которым СССР легко завалил весь мир, практически не заметив многочисленных «пиратов».
С микросхемами должно получиться еще лучше. В этом мире еще не привыкли к огромной стоимости разработки и к минимальным затратам на копирование. При социализме практически отсутствует экономика в привычном ее понимании. Венчурные капиталисты – жалкие любители по сравнению с профессиональными авантюристами из ЦК КПСС. Редкий случай, когда это идиотское свойство можно использовать во благо и установить продажную цену в десять рублей при первоначальной себестоимости в сто. Надо только верить крепче, чем в коммунизм, в то, что при миллионном тираже затраты на производство упадут до десяти копеек[14].
По крайней мере, так запланировано с наручными часами и электронным будильником, которыми СССР гарантированно завалит к концу года весь социалистический мир. Да что там, против ЖК индикатора и капиталисты не устоят. Пока они его повторят, пока запустят в серию… Как минимум года два есть. После этого можно или цену вниз дернуть, или новую модель «на двадцать мелодий» выпустить.
Вот только одного этого страшно мало. Не повезло мне со страной попадания. Зато девушки тут красивые. И детки… не, они точно будут самые лучшие…
Антикварные трофейные часы с «боем», купленные за копейки на блошином рынке, показывали второй час ночи. Снял трубку, дозвонился до роддома. Ничего нового. Да сколько уже можно?! Придется дальше размышлять «о тщете всего сущего».
…Выход на конструкторов серии БЭСМ я искал давно. Они вроде бы еще в конце тысяча девятьсот шестьдесят пятого отчитались о завершении разработки «шестерки», знаменитой хотя бы тем, что я про нее не раз читал и слышал в своем двадцать первом веке. Но по апгрейду БЭСМ-4 на ТЭЦ никакого движения. Косыгину с Шелепиным пока явно не до моих прихотей, все никак не угомонятся, власть делят. А для Шокина, оказывается, наладить контакт с иным министерством не так и просто. Спасибо развитому феодализму.
С Калмыковым[15], министром Радиопрома, у Александра Ивановича отношения, говорят, нормальные. Но даже это не помогает. Ну в смысле не может он прямо позвонить директору ИТМиВТ Сергею Алексеевичу Лебедеву и пригласить его на рюмочку чая. И самому подъехать не по статусу. Конечно, меня туда отправить по какому-нибудь конкретному делу можно, но какой из этого прок? Все занятые и важные, кабинеты большие, потолки высокие, лепнина красивая. На кривой козе не подъедешь.
