Питбуль Джейкса, рискуя задохнуться, рвался к ним с длинного поводка. Джек зарычала громче, клацнула зубами.
– Спокойно, дружище, спокойно… Рядом!
Верхняя часть тела мальчика раскачивалась и дергалась – прямо как у крысы, которая увязла лапами в клейкой мышеловке, и пыталась вырваться на свободу. Булли видел, как они даже отгрызали себе лапы – возле мусорных баков во дворах за кафе и ресторанами.
Он все же сумел сделать несколько шагов вперед и пинком загнал Джек себе за спину – она пока еще не научилась отступать. Никак не могла освоить команду «назад». На людей – на большинство из них – Джек реагировала нормально, а вот некоторые собаки вызывали у нее агрессию.
– Молодец, постарался… – сказал Дженкс, остановившись так близко, что Булли почувствовал его дыхание на своем лице. Он говорил с очень странной интонацией, голос то взлетал вверх, то понижался – так говорили на севере. Его пес зарычал на Джек, Джек зарычала в ответ, и Булли снова легонько пихнул ее ногой.
– Я ведь уже облагал тебя налогом, верно? – спросил Дженкс. Он стянул с Булли шапку, и та упала на землю. Питбуль мгновенно схватил ее, словно с ним затеяли безобразную игру в «поймай-принеси», и принялся драть на части.
– А ты подрос, да? – заметил Дженкс, не обращая внимания на то, что происходит у его ног.
Теперь они были почти одного роста. Когда Булли первый раз пришел к реке – это было зимой, целую вечность назад, – Дженкс, точно с такой же прической, будто у него шипы росли на голове, и с точно такой же гаденько-любезной улыбкой («Приятно познакомиться») попросил у него взаймы. Булли отказал, но Дженкс все равно забрал у него деньги, да еще и наградил его пинком, словно на сдачу.
С тех пор Булли удавалось не попадаться ему на глаза.
– И учти, – предупредил Дженкс, глянув на Джек. – Мой пес твоего щенка в клочья порвет. Так что нечего пугать меня своей собакой, ясно?
Булли как будто в землю врос. От страха не мог сообразить что делать: кивнуть или помотать головой.
– Нарываешься? В гляделки со мной вздумал играть? – Дженкс резким движением схватил Булли за шею и вжал его лицо в свой пиджак. Булли ощутил его запах – острый и неприятный, похожий на тот, который обычно распыляла в комнате его мама. Мальчик постарался дышать ртом.
– Стоять! Стоять, Джек! – пробубнил он, не в силах вырваться из хватки.
– Правильно. Умный мальчик. – Дженкс еще сильнее сжал его шею.
Булли с трудом повернул голову, чтобы глотнуть воздуха, глянул вниз и увидел щель в ботинке Джейкса. Все знали, что в носке его обуви спрятан штырь. Если верить Крису и Тиггсу, однажды Дженкс отделал им одного жирного верзилу, не проявившего должного уважения. В представлении Булли это происходило так, как делала его мама, запекая картофель: прежде чем сунуть блюдо в микроволновку, она протыкала картофелины вилкой: тык, тык, тык.
– Сколько она тебе дала?
– Двадцатку… – пробормотал Булли в ноги Дженксу – и тут же услышал собачий визг.
– Что ж, повезло тебе, приятель. Ровно столько ты мне и должен.
– Слушай, приятель… – взмолился Булли.
– Ты к кому это обращаешься? Я тебе не приятель.
Рука Дженкса стиснула ему горло, и Булли начал издавать несвязные звуки, как маленький ребенок: К… к… х… а… а… р… р… В висках стучало, кровь прилила к голове, и он не мог произнести ни слова, даже «простите». Более того, ему замутило, колени подкосились.
И вдруг он снова мог дышать.
– Рас-слабь-ся… Рас-слабь-ся, парень. – Дженкс с размаху хлопнул его по спине, словно помогал откашляться. Булли отскочил в сторону. Вид у него был ошалелый, словно он целую неделю просидел в подвале. Голова продолжала кружиться, но потом он очухался и понял, что спугнуло Дженкса: двое ненастоящих полицейских в ярких жилетах – сотрудники общественной поддержки полиции[2]. Они стояли у моста, спиной к ним, и о чем-то беседовали с нищим, сидевшим на нижней ступеньке лестницы.
Булли покосился на Дженкса – тот смотрел сквозь него, – затем опустил глаза и увидел у своих ног Джек с окровавленным ухом. И его охватил гнев – как огонь, пожирающий бумагу. Ожидая, пока ярость утихнет, Булли представлял, как, когда вырастет, жестоко отомстит Дженксу – станет выше и сильнее, начнет грабить банки или устроится на хорошую работу.
Булли протянул Дженксу деньги, тот взял их без лишних слов. Потом он услышал жуткий звук: Дженкс сминал его купюру в плотный бумажный комок. А это значит только одно… На глазах у Булли Дженкс подошел к перилам и кинул его деньги в реку.
– В следующий раз не заставляй меня ждать, приятель, – бросил он, приглаживая свои шипы, но порыв ветра снова поднял их торчком. Булли кивнул, понуро глядя в землю.
Когда Джек перестала рычать, Булли поднял с земли разодранную, выпачканную собачьей слюной шапку и сунул в карман. Затем осмотрел ухо Джек. Рана была не такой страшной, как казалась. Пес Дженкса только разок ее цапнул. Водой, которая у него оставалась, Булли смыл кровь с уха Джек и окатил всю ее тонкой струйкой.
– Учись не лезть на рожон, дружище, – поучающе сказал он. Джек усердно лизала его лицо и наверняка не слушала, что он ей говорит. – Отвали, – добавил Булли, но не отпихнул собаку. Он собрал слюну со своей щеки и смазал ею рану на ухе Джек – ведь собачья слюна здорово заживляет ранки, не хуже лекарства (хотя в журналах об этом не писали).
Наконец он выпрямился, подошел к реке и стал смотреть на воду. Надеялся, что, может быть, увидит банкноту – голубую крапинку, свои двадцать фунтов, уплывающие в море. Он поймал себя на том, что раздумывает, не броситься ли в реку за деньгами, хотя плавать не умел, даже по-собачьи. Булли прогуливал школьные занятия по плаванию, потому что терпеть не мог шум, царивший в бассейне, все эти крики и визги. Саму школу он прогуливал по той же причине: там приходилось неподвижно сидеть за партой и целый день его уши страдали, выслушивая вопросы и ответы тридцати других учеников. С этим еще можно было мириться до тех пор, пока после школы дома его встречала мама. Но после ее смерти все это превратилось просто в белый шум.
Булли оглянулся на мост и заметил, что один из «общественных» полицейских наблюдает за ним. Свистом подозвав Джек, он поспешил прочь, влился в поток зомби и шел вместе с ними, пока не появилась возможность срезать путь к вокзалу между кафе и ресторанами. Булли подумал, что, наверное, стоило бы пройти через подземный переход – так было бы безопаснее, – но он не любил их даже летом и без крайней необходимости под землю не спускался. К тому же он привык к своему маршруту: мимо фонтана, забрызгивавшего тротуар в ветреные дни, по переходу на светофоре, через арку, по лестнице между стен, на которых выбиты фамилии погибших машинистов, и дальше, на вокзал Ватерлоо.
На светофоре он остановился и оперся на ограждение, наблюдая, как несколько зомби начали переходить дорогу, не дожидаясь зеленого света. Они вприпрыжку, словно резвящиеся дети, лавировали между машинами. Булли теребил одну из красных аптечных резинок, которые носил на запястьях. Он подбирал их на тротуарах и в часы пик стрелял ими в спешащих мимо зомби. Развлекался. Он изобрел уже несколько способов этой игры, на данный момент – семь. Больше всего ему нравилось просто выстреливать резинкой с большого пальца. Так он поступил и сейчас… Вжих! Зомби, только что сошедший с тротуара, хлопнул себя по шее и обернулся. Булли послал ему невинный взгляд.
– «Биг ишью»[3]… Помогите бездомным… «Биг ишью»… – В нескольких шагах от него стояла женщина с бархатными карими глазами. Летом она почти каждый день торговала здесь журналами, и Булли к ней привык.
Зеленый человечек зажегся и погас, но Булли не спешил переходить дорогу. У него в запасе целый день, – точнее, то, что от него осталось. Он быстро огляделся, проверяя, нет ли поблизости полицейских, и принялся похлопывать себя по карманам. Это он проделывал по десять-двадцать раз на дню – в зависимости от погоды. Сама процедура уже вошла у него в привычку: он просматривал содержимое карманов, проверял, что все вещи на месте и ничего не пропало. Ну, и заодно коротал время, когда становилось скучно – ведь карманов в куртке было много. Он стащил ее из корзины у магазина подержанных вещей, отдающего выручку на благотворительные цели. Взял, а вместо нее оставил свою.
