– Но я опрашивал бойцов, которые были в машине, – попробовал оправдаться капитан.

Подполковник подошел к капитану, сжал ладонь в огромный кулак и подставил его к самому носу капитана. Тот, не ожидая этого, выпучил на начальника штаба глаза и поднялся со стула.

– Вот и у сержанта был отличный аргумент заткнуть рот любому бойцу.

Подполковник убрал из-под носа собеседника кулак и показал глазами на стул. Капитан снова сел.

– Надо поговорить с этим Смирновом.

– Это невозможно, товарищ подполковник.

Начальник штаба непонимающе посмотрел на капитана. От этого взгляда тот снова поднялся со стула.

– Я уже пробовал это, но у больного, – капитан покрутил пальцем у виска, – проблемы с головой.

– Он, что, чокнулся?

– Так он вроде нормальный, но иногда заговаривается. Врачи говорят, что это раздвоение личности. Короче, верить его словам нельзя: он навыдумывает того, чего не было и сам в это поверит.

– Тогда сделаем так, – задумчиво сказал подполковник. – Надо загнать сержанта в какую-нибудь командировку, чтобы он не имел контактов с бойцами, и снова допросить бойцов.

– Но если они снова…

– И никаких если, – оборвал подполковник. – Поговорите с ними так же, как с ними разговаривал сержант.

При этом подполковник сжал свой кулак и начал двигать его по направлению к носу капитана.

– Не надо. Я всё понял, товарищ подполковник.

При следующей встрече капитана с начальником штаба разговор шёл при плотно закрытых дверях и почти шёпотом.

– Никакого дезертирства не было! – докладывал капитан. – Бойцы во всём признались.

При этом капитан посмотрел на свои руки. На них явно были обозначены синяки, а на правой руке виднелись ссадины.

– Что это? – спросил подполковник.

– Как вы приказывали – аргументы.

– Ну, не до такой же степени!

– Они не раскалывались вначале.

– Ну да, Бог с ними, докладывайте, что удалось узнать?

– Этот придурок, – начал капитан, – я сержанта имею ввиду, сам приказал ему сбежать.

– То есть, как это, приказал?

– Очень просто. Он собрал деньги с новобранцев и послал его якобы за водкой.

– Почему, якобы? – не понял подполковник.

– Потому что Смирнов больше не возвращался. А сержант показал новобранцем свой аргумент, – капитан сжал свой кулак и с большим наслаждением повертел им у носа полковника, – и приказал молчать. Так и сказал: «Если кто пикнет, голову оторву!»

Подполковник поморщился и рукой отвел от своего носа кулак капитана.

– Это уже лишнее. Я понимаю.

Подполковник долго ходил по кабинету и о чём-то думал. Но вот он остановился у капитана и со страхом посмотрел на него.

– Значит, он использовал военнослужащего в качестве…

Подполковник замолчал, не решаясь произнести то, что крутилось у него на языке.

– Раба, – пришёл ему на помощь капитан.

– Да тише ты! Такое слово даже шёпотом произносить нельзя. Ты хоть представляешь, что с нами будет, если этот факт вскроется?

Капитан, представил, его лицо вдруг побелело, а руки затряслись, как у хронического алкоголика.

– Надо с этим что-то делать! – уже не приказал, а взмолился полковник.

– Ну, с героем, слава Богу, ясно, – начал рассуждать капитан. – У него с головой не всё в порядке, так что он не в счёт.

– Это у него сейчас не всё в порядке, а завтра, когда его вылечат? Ты вот что, капитан, займись-ка этим героем. Сделай так, чтобы он из госпиталя не вышел.

– Вы имеете ввиду… – испугался капитан.

– Да ты что, сам с ума сошел? – догадался подполковник. – Я имею ввиду, чтобы его в часть не выписывали, а уволили из армии по состоянию здоровья.

– Комиссовали?

– Конечно. Если его комиссуют по этому делу, – начальник штаба повертел указательным пальцем у виска, – то пусть потом говорит всё, что угодно. Кто же психу поверит?

– А сержант? – забеспокоился капитан.

– А сержанта я возьму на себя, – заверил начальник штаба. – Я сошлю его туда, куда Макар телят не гонял. Оттуда тоже нормальным ещё никто не возвращался.

Следователь уже второй час мучил своими вопросами Владимира.

– Я не понимаю, зачем вам выгораживать своего приятеля? – убеждал молодого человека следователь. – Он отчислен из института за злостное хулиганство, его выгнали с комсомола и, наконец, он докатился до дезертирства!

– Да не докатывался он до дезертирства! – не соглашался Владимир. – Они сами потеряли его.

– Кто они? – не понял следователь.

– Военные.

– Какие военные? Что ты говоришь? Его в военкомат забирали вместе с милицией.

– И это неправда. В военкомат он пришёл сам.

– Пришёл и снова сбежал. Вот, посмотри.

Следователь вытащил из стола листок бумаги и протянул его Владимиру. На листке была изображена фотография Александра, а в самом верху большими красными буквами было написано: «Их разыскивает милиция!»

– Ты хочешь соучастником стать? – напирал следователь.

– Я не буду давать никаких показаний, – стал терять самообладание Владимир.

– Дело хозяйское.

Милиционер взял ручку и стал заполнять протокол допроса.

Во время заполнения бланка следователь разговаривал толи сам с собой, толи с допрашиваемым.

– Что мне, больше всех надо? Можно подумать, это у меня неприятности будут?

Владимира удивило бормотание милиционера, особенно то место, где он рассуждал про неприятности.

– Это вы намекаете, что неприятности могут быть у меня? – переспросил он следователя.

– Конечно, у вас, – твёрдо заявил следователь. – Вы – соучастник преступления.

– Я?!

– Ну, не я же? Его в вашем гараже обнаружили. Это значит, что вы помогали дезертиру укрываться от выполнения его гражданского долга, а это значит…

– Никого я не укрывал! – возмутился Владимир. – Мы просто с приятелем делали опыты.

– Какие опыты?

Владимир понял, что начинает болтать лишнее.

– По физике. Готовились к лабораторной работе, – начал выкручиваться Владимир.

– Какие лабораторные работы? Ваш приятель был отчислен из института.

Володя замялся, думая, как ответить на вопрос, но следователь сам помог ему.

– Значит, он вам помогал делать лабораторные работы?

– Да, – согласился Владимир.

– И сколько дней вы с ним делали эти работы? – следователь хитро посмотрел на допрашиваемого. – Три дня или четыре?

– Три, – признался Володя.

– Правильно, три дня назад он и дал дёру, – улыбался следователь.

Его рука, с необычайной скоростью записывала показания Владимира. Наконец он закончил и положил протокол перед Владимиром.

– Подписывайте.

– Что это? – не понял Володя.

– Ваши собственные показания.

– Но я, собственно, ничего такого не показывал.

– Вот ничего такого и подписывайте.

Владимир взял ручку и нерешительно подписал показания. Следователь взял подписанный протокол и откинулся на спинку стула.

На его лице отразилась самодовольная улыбка. Видимо, он представил себе, что поймал не одного преступника, а сразу двух. Он уже был готов нарисовать Владимиру во всех красках перспективы ближайшего будущего двух приятелей, но его прервал телефонный звонок. Милиционер скорчил недовольную гримасу и поднял трубку.

– Да, – коротко сказал он.

Неожиданно самодовольное выражение лица стало отражать удивление и непонимание.

– То есть, как это не было дезертирства? Так ведь они сами подали его в розыск!

На другом конце провода, видимо, привели такие аргументы, от которых следователь даже прижал уши.

– Но у меня свидетель есть, что он три дня находился в гараже! – снова попытался возразить следователь – Я в руках держу протокол, где чёрным по белому…

Из трубки снова донёсся аргумент громкий и грозный.

– Куда, куда засунуть? – не поверил своим ушам милиционер.

Он аккуратно положил телефонную трубку, посмотрел на протокол допроса и со злостью швырнул его в сейф.