Яша коллег травить не собирался. Друзей тем более. Посему мирно щёлкал своими камерами, напевая себе под нос песенку, слышанную в детстве от прадедушки мамы, польского еврея, сосланного самодержавием в Сибирь за вольнодумство:

В малом польском городишке, в домике портного

Подрастали два братишки — Яшенька и Лёва.

Старший был в семье примером, ловко шёл карьеру.

Младший быстро обучился воровским манерам…

— Певец, а певец! Ты потише тут распевай. Они, — экстрасенс с опаской глянул в сторону келейного корпуса, — только Псалмы здесь поют и читают.

— Ист гут! Ла-ла-ла, пьесня — вступился за фотографа иностранный господин из только что прибывшего экскурсионного автобуса.

— А ты чего лезешь? Кто тебя спрашивал?

— Вас?

— Проехали! А ты, Яшка, не горлань тут!

— Я ж совсем тихо. Когда работа серьёзная, эта песенка мне сосредоточиться помогает. И ты не мешай, если хочешь результат иметь от моих снимков. Между прочим, рабочее время трачу.

— Ты только намекни: сколько у тебя чего стоит. Прайс какой?

— Пошёл ты! Я с друзей не беру. Я к тому, что хозяйка ателье меня напинать за отсутствие на рабочем месте может. Да это мои проблемы. Обещал — сделаю!

***

Колян спустился с колокольни на грешную Землю. Ещё бы звонил да звонил, но Устав не позволяет. Решил домой податься и, сам не заметив каким макаром, ступил в свежий пролом…

Закружило, завертело. «Куда вас, Сударь, к чёрту занесло?» — успел совсем не церковным образом удивиться звонарь. Дальше мыслей не было. Был только «мерный шелест волн прибрежных»…

— Действует! Действует! Яшка, ты — гений!

— Чего орёшь? Я-то здесь причём? На меня наезжал, а сам блажишь!

— Так я пока тебя не привёл, тут ничего больше не случалось. Во всяком случае случалось, но не при мне. С тех пор, как учительница растворилась.

— А сейчас случилось?

— Не видел разве? Мужик зашёл — и нету!

— Проходил какой-то парень, он мне фотать не мешает.

— Тундра непросвещённая! Только свои окуляры да диафрагмы видишь!

***

Иностранный господин, стоя на паперти, почему-то удовлетворённо кивал головой: «Колоссаль! Дас ист фантастиш!». Заграничные туристы нынче косяками бродили по ранее «закрытому» для иностранцев городу. Ехали бы из своих Европ и Америк в столицы, в музеи ходили б, да в оперу. Чего их в Сибирь несёт?

***

Из окна верхнего этажа педколледжа за происходящим во дворе с интересом наблюдала студентка выпускного курса Верочка Красоткина, прозванная за скромность гимназисткой.

На Миллионной

Ливрейный, совмещавший, похоже, должности швейцара, лакея и дворецкого, брякнул об пол тяжелым жезлом и провозгласил:

— Их Сиятельство граф Брюханов-Забайкальский!

— Каковский?

— Что поделать, у нас он под таким именем в оперативных разработках обозначен. Самому ему такая приставка не нравится. Только перестал Брюхановым-Толстым быть, а мы ему Забайкальского присвоили, — пояснил Фрак.

— А ты в каком титуле, Фрак — две полы, а жопа так?

— Вы ведь, хоть и туземная, но принцесса. Можно ли так грубо…

— Эт я ещё ласково!

— А Вы, кажется, совсем не удивлены?

— Давно знаю, что на кого-то работает.

— Конечно, Вы для надзора к нему и милашку Лилиан приставили. Кстати, поздравляю: великолепный экземпляр изготовили!

— Поздравления принимаются. А Граф про француженку в курсе? Вы так при нём напрямик говорите?

— Во первых, спасибо, что перешли на «вы», так приличнее. Во вторых, господин Брюханов слышит только то и ровно столько, сколько мне угодно. Извольте видеть:

— Ваше Сиятельство! Добрый день! — Граф, казалось, только теперь обратил внимание на своего Патрона и Лилию.

— Добрый, добрый! А Вы, душечка, какими судьбами здесь?

— Это он мне ?

— Что ж здесь удивительного, вы так похожи.

— Здравствуй, моншерчик, — в тон Графу ответила на приветствие Лилия, — а я, чай, тебя видела на женской половине. Ты к новой горничной с амурами лез!

«Не было же такого? Опять несообразное городит! Я ей одной  верен».

— Мадемуазель! Извольте объясниться, что такое про горничную Вам на ум взбрело! — Уже вслух высказался Брюханов.

— Пошутила!

— С такими шутками и до апоплексии недалеко!

— Ты старикашка ещё крепкий, не хватит тебя удар от безобидной шутки.

— Лилия Эльрудовна! И как тут быть? Мне же Вас представить надо и о деле с Их Сиятельством беседовать. А Вы опять за свои штучки…

— Представляйте. Только, позвольте Вам напомнить, что и Вас мне никто не представлял.

— Простите мою вольность. Я так давно знаком с Вами заочно. Вот и оплошал. Честь имею представиться — Магистр Иоганн Себастьян Бах!

— Композитор? Час от часу не легче.

— К сожалению, только однофамилец.

— Уже то хорошо, что Полом Маккартни не назвался, друг ты наш Иоганн?

— Благодарю за высокую оценку моего юмора и чувства меры. Теперь позвольте Вам представить Их Сиятельство графа Брюханова-Забайкальского.

Ваше Сиятельство, честь имею представить Вас госпоже Лилии Эльрудовне Чистозерской.

— Вот она какая, оказывается. Совсем как Лилиан.

— Что сказать изволили, — возмутилась Лилия. — На кого я похожа?

— Друзья, не будем пререкаться по пустякам. Нас ждут важные и неотложные дела. — Иоганн примиряющее и заискивающе улыбался.

— Что ж, тогда попрошу досточтимое собрание перейти к рассмотрению повестки дня и регламента. — Лилии удалось сохранить абсолютно невинный и серьёзный вид.

— Благодарю. Ещё раз напомню, что наши обстоятельства вынудили таким необычным способом пригласить Вас. Теперь давайте говорить серьёзно. Ваше остроумие и тонкий юмор мы вполне оценили. Нашей…организации известно, что Вы, многоуважаемая Лилия Эльрудовна, имеете несколько, так сказать, ипостасей. На данном этапе нас интересует лишь одна из них — туземная принцесса Лилия.

— Бонжур, мсье! Жё суи уне принцесс!

Что может быть хуже зубной боли? Иоганн Себастьян с сегодняшнего дня это определённо узнал — Лилия.

— Ну, французским , положим, нас не удивишь. Удивительно, что Вы так его коверкаете. Признайтесь, Вы же им в совершенстве владеете?

— Я в туземной гимназии только английский учила. И тот посредственно.

— А в университете? В аспирантуре?

— Боже! Слова какие красивые! Почти как спирация и аспирация!

— Спирация? Великолепно. И аспирация нас весьма интересует. Вдох и Выдох Планеты, знаете ли

— Я-то знаю…

— Признайтесь, что-то похожее и с Вашим народом случилось и с золотом?

— Сражена Вашей осведомлённостью.

— Граф — выдающийся учёный своего времени. Он любезно делится с нашим…с нашей ор-га-ни-за-ци-ей результатами своих изысканий в области истории и этнографии.

— Что за организация? Масоны?

— Помилуйте! Несведущие люди нас так называют, когда к ним просачиваются обрывочные искажённые сведения. Мы сами по себе. Мы — Ложа.

— Я и говорю: масоны. И Бафомета на фасад среди Атлантов пристроили. Думаете в Сибири одно дурачьё живёт?

— Бафомета и Тамплиеры, и Масоны чтят, и Мы.

— Хорошие мальчики, старших уважаете. Бафомет, не иначе, ваш папа?

— Торжественное обращение к нему Отец, действительно, принято среди Братьев. Но речь, если помните, у нас сейчас об иностранных языках. Нас интересует один редко, крайне редко встречающийся диалект. На нём говорило Племя, проживавшее на Белой Горе. К которому Вы имеете честь принадлежать.

— А если я буду настаивать на том, что я Сибирская татарка?

— Голубушка, у нас не детский сад.

— А чего это все мне на возраст намекают. Вроде приличный человек, фрак носит, а к девушке деликатности не проявляет.

— У дантиста в кресле просто рай по сравнению с тем, что Вы с нами творите! Будьте серьёзны! Молю! Граф вдоль и поперёк Сибирь и Забайкалье прошёл. И раскопки, и легенды — всё в одну картину складывается. Давайте уважать друг друга. Мы же к Вам в совершеннейшем почтении пребываем.