Мое лицо раскраснелось, и думаю, что отчасти, виной тому был алкоголь. Я снова посмотрела на свою тарелку. Оказывается, я успела слопать все, что было; забавно, но я даже не помнила этого.

- Еще одну?

Указав на мою бутылку, на его губах вновь заиграла та самая улыбка.

- Эм, думаю, да.

Он встал из-за стола и обошел небольшой кухонный островок.

Я снова огляделась по сторонам, все еще пребывая в состоянии небольшого шока, и думая о том, как могло получиться, что я оказалась здесь. Я никогда не предполагала, что такое может произойти со мной. И ни за что бы не подумала, что моя жизнь примет такой невероятный поворот. Не то, что бы раньше у меня было много причин для оптимизма.

Он быстро вернулся, держа в руках бутылку, и прежде чем отдать ее мне, открыл ее.

- Не пей слишком много, Котенок, я не хочу, чтобы тебе стало плохо.

Я пила из бутылки, удивляясь про себя тому, что сейчас пиво было на вкус как вода.

Он снова сел на свое место, и включив режим "игнорируем Котенка", продолжил есть и пить. Меня это бесило.

- А что насчет тебя... Хозяин? - провоцировала я его.

- Что насчет твоей семьи?

- А что с ней?

- Предполагаю, что она состоит не только из похитителей.

Как ни странно, он улыбнулся. Не обычной полуулыбкой, которую он всегда пытался спрятать. А настоящей улыбкой, во все тридцать два зуба. Боже, он был красивым сукиным сыном. Это нечестно.

- Нет.

- Нет сестер?

- Нет. А у тебя?

- Нет.

Разве мы об этом только что не говорили? Что он еще знал?

- Как насчет твоей мамы?

Лицо Калеба тут же лишилось каких-либо эмоций.

- Умерла.

Между нами разлилось тяжелое чувство потери, и вопреки здравому смыслу, меня это глубоко задело. Если бы моя мама умерла... Я была бы потеряна.

И совсем неважно, что она была невыносимой, и что до сих пор винила меня в том, в чем я не была виновата. Я любила ее. Все остальное не имело значения. Даже то, что эта любовь, скорее всего, была не взаимной.

- Мне очень жаль, - прошептала я от чистого сердца.

- Спасибо.

Он заскрежетал зубами.

- Как она умерла?

В его глазах вспыхнул такой гнев, которого я ни разу у него не наблюдала, но я продолжала стоять на своем. К моему огорчению, он первый прервал зрительный контакт. Он ткнул вилкой в тамале, и я задалась вопросом, не хотел бы он, чтобы сейчас, на месте того самого тамале оказалась я.

Из всего сказанного им, я сделала вывод - у него были проблемы с матерью.Но у кого их не было?

- Что произошло с твоей матерью? - спросил он.

- Мужчины приходили в вашу жизнь, давали клятвенные обещания, забирали все, что хотели, и уходили?

- А разве так происходит не всегда? - усмехнулась я.

Или того хуже.

- Иди сюда, Котенок.

При звуке его баритона, мое сердце ушло в пятки. Я сразу же поняла, что означал этот тон. Моя голова сама собой начала отрицательнопокачиваться, показывая тем самым мой ответ до того, как я успела облачить его в слова.

- Я не сделаю тебе больно, Котенок, во всяком случае, пока ты сама не вынудишь меня. А теперь, иди сюда.

Его голос был нежным, но твердым, и его слова давили на меня своей угрожающей серьезностью.

Я встала и медленно прошла разделяющее нас расстояние, останавливаясь прямо перед ним. Потянувшись, он положил свои руки на мои предплечья, удерживая меня.

- Видишь, - вздохнул он, - сейчас ты такая милая, такая смиренная и послушная. Ты уважаешь меня; ты уважаешь то, что я могу с тобой сделать, если захочу. Вот такого Котенка мне хочется обнимать, защищать, и стереть все беспокойство с твоего маленького личика. И знай, если ятебе что-нибудь пообещаю, то я сдержу свое слово.

Все еще не отпуская моих рук, он встал со стула. Мое дыхание сбилось, а голова пошла кругом от алкоголя и тревоги, зародившейся в моем сердце. Я посмотрела вниз, на свои ноги, отказываясь встречаться с его глазами, хотя чувствовала на себе силу его взгляда.

Его дыхание стало тяжелее, а его руки сжимали меня все крепче. Когда он наклонился, мое дыхание вообще улетучилось, и он поцеловал меня - почти нежно, сначала в одну щеку, потом в другую. Затем, резко отстранившись, он развернулся, и направился в неизвестном мне направлении, успев лишь кинуть через плечо.

- Положи тарелки в раковину. Я сейчас вернусь.

Я действовала, словно находилась под заклинанием - быстро собрав все тарелки и положив их в раковину, я вытерла губкой со стола. После чего, вернувшись на прежнее место, села за стол.

Мои мысли беспорядочно метались. Если бы не тот факт, что я видела, как он открывал бутылку с пивом, я бы подумала, что он, возможно, что-нибудь подсыпал туда; но нет, видимо, я была просто пьяна.

Прежде, чем я услышала его приближающиеся шаги, до меня даже не дошло, что я была одна и упустила возможность найти способ выбраться отсюда. Он проверял меня?

Я вдруг почувствовала себя дрессированным животным. Сидеть, Ливви. Сидеть. Хорошая девочка.

- Ну что, Котенок, это было действительно весело, но боюсь, что у меня есть кое-какие дела, а это значит, что тебе придется вернуться в свою комнату.

По спине пробежался холодный озноб, и меня заметно тряхнуло.

- Пожалуйста, Хозяин, - сказала я, глядя ему прямо в глаза, - Я не могу вернуться туда, пожалуйста, не заставляй меня идти туда.

Мое тело начало содрогаться от страха и паники, а не от неистового гнева, как раньше. Алкоголь сделал почти невозможной способность спрятать эмоции.

- Котенок, мы оба знаем, что твои мольбы ни к чему не приведут. Повторяю, у меня есть дела, и у меня нет времени с тобой нянчиться.

Независимо от результата, я бы умоляла его в любом случае.

- Тебе не нужно будет нянчиться со мной, обещаю. Я буду вести себя хорошо, я буду тихой; я буду такой, какой ты скажешь. Только, пожалуйста! Не заставляй меня возвращаться в ту темную комнату. Я сойду с ума.

Я смотрела на него и заклинала всем, что было у меня на этом свете. Я не могла вернуться в ту комнату. Я не могла вернуться к темноте, к одиночеству и страху, заточенных в этих стенах.

Тяжело вздохнув, он, молча, посмотрел на меня оценивающим взглядом.

- Скажи, Котенок, а что мне за это будет?

Глава 9

Калеб был удивлен, насколько далеко согласилась зайти его пленница в том, чтобы остаться подальше от 'своей комнаты'.

Он задавался вопросом, причем уже не в первый раз, о чем он, мать его, вообще думал. Ведь он прекрасно знал, что последнее, что ему следовало делать - это приглашать ее в свою комнату.

Она и без того уже успела занять в его мыслях слишком много места. И чем дольше он находился рядом с ней, тем меньше, казалось, он доверял самому себе. Особенно сейчас, когда одного взгляда на нее было достаточно, чтобы разбудить в нем воспоминания о ее дрожащем под ним теле, желающем большего, но не осознающего своих потребностей.

С момента их первой встречи, она успела пройти длинный путь, и была уже не той застенчивой девочкой, за которой он следил на улицах Лос-Анджелеса.

Что-то внутри Калеба подсказывало ему, что то, что он сделал - было неправильным, но даже сейчас он не мог со всей уверенностью сказать, что не повторил бы этого снова, представься ему такая возможность. Или что он не хотел сделать этого еще раз.

В ней было нечто такое, к чему Калебу хотелось прикасаться и пробовать. Что-то, на что ему хотелось заявить свои права.

Это был первый раз, когда девушка предложила ему что-то добровольно, и он был не в силах отказать. По спине пробежала неожиданная дрожь и его член мгновенно затвердел. Пока его разум сомневался в том, что ему было нужно, его тело, очевидно, этим не страдало.

Закрыв глаза, он попытался представить то, что должна была чувствовать она, стоя в нескольких шагах от него с завязанными глазами, и слегка подрагивая. Он ощутил холодный кафель под своими босыми ногами, аромат горящих свечей в воздухе и легкий вкус пота на своих губах. Ему хотелось попробовать еепот.