Он сел рядом и взял пульт дистанционного управления, чтобы выключить звук. В сюжете показывали кадры с места событий, и Рей даже заметил собственный затылок, снятый, когда они с Кейт отходили от своей машины.
– Я знаю, – сказал он, обнимая жену. – Но мы его найдем.
Камера переключилась, и экран заполнило лицо Рея, который отвечал на вопросы корреспондента, находящегося за кадром.
– Ты вправду так думаешь? Есть какие-то зацепки?
– С этим плохо. – Рей вздохнул. – Никто не видел, как это произошло, – или видел, но говорить не хочет, – так что мы полагаемся только на криминалистов и собственную сообразительность.
– А мог водитель каким-то образом не понять, что он сделал?
Мэгс выпрямилась и села к нему лицом, нетерпеливым жестом заправив прядь волос за ухо. Сколько Рей знал ее, у Мэгс всегда была эта прическа: длинные прямые волосы без челки, такие же темные, как и у Рея, но, в отличие от него, без каких-либо признаков седины. Вскоре после рождения Люси Рей пробовал отрастить бороду, но через три дня отказался от этой затеи, когда выяснилось, что для его бороды цвет «соль с перцем» не получится – соли намного больше. Теперь он ходил гладковыбритым и старался не обращать внимания на проседь на висках, хотя Мэгс говорила, что это придает его лицу «изысканности».
– Исключено, – сказал Рей. – Удар пришелся прямо в капот.
При этих словах Мэгс даже не дернулась. Все эмоции на ее лице, которые он заметил, придя домой, сменились выражением полной концентрации, которое он помнил по временам, когда они работали вместе в одной смене.
– Кроме того, – продолжил Рей, – машина остановилась, затем сдала назад и развернулась. Водитель, может, и не знал, что Джейкоб погиб, но никак не мог не знать, что сбил его.
– А по больницам ты никого не посылал? – спросила Мэгс. – Возможно, водитель при этом тоже пострадал, и тогда…
Рей улыбнулся.
– Мы сделаем это, обещаю. – Он встал. – Послушай, не пойми меня неправильно, но день у меня был тяжелый, и теперь я хотел бы просто выпить пива, посидеть немного перед телеком и лечь спать.
– Конечно, – сдержанно сказала Мэгс. – Просто старые привычки и все такое… ну, ты понимаешь.
– Понимаю. И обещаю, что мы достанем этого водителя. – Он поцеловал ее в лоб. – Мы всегда так делаем.
Только сейчас Рей понял, что обещает Мэгс то, чего не мог пообещать матери Джейкоба, потому что никаких гарантий не было и быть не могло. Ей он сказал: «Мы сделаем все возможное». Оставалось только надеяться, что этого «возможного» окажется достаточно.
Он пошел в кухню, чтобы взять себе пиво. Мэгс расстроилась из-за того, что пострадал ребенок. Вероятно, рассказывать ей о подробностях этого дела было не самой удачной идеей – в конце концов, если ему трудно сдерживать эмоции, мог бы и догадаться, что Мэгс будет чувствовать что-то похожее. Нужно было приложить усилие к тому, чтобы попридержать язык. Взяв пиво, Рей вернулся в гостиную, сел рядом с ней на диван и принялся смотреть телевизор, переключив его с новостей на одно из телевизионных реалити-шоу, которое, как он знал, нравилось Мэгс.
Придя в кабинет с пачкой файлов, полученных в комнате почтовых отправлений, Рей свалил эту кучу бумаг на свой и без того перегруженный письменный стол, отчего вся пачка тут же соскользнула на пол.
– Вот блин! – пробормотал он, бесстрастно оглядывая свое рабочее место.
Здесь уже побывала уборщица, которая освободила корзину для мусора и предприняла жалкую попытку вытереть пыль в этом хаосе, оставив на краях пластмассового лотка для документов ворсинки тряпки. Рядом с клавиатурой стояли две кружки с недопитым холодным кофе, а на мониторе компьютера были прилеплены самоклеющиеся листки для заметок с телефонными сообщениями разной степени важности. Рей снял их и приклеил на обложку своего ежедневника, где уже и так красовалось неоново-розовое напоминание провести аттестацию в команде. Как будто всем им больше делать нечего! Рей постоянно вел внутреннюю борьбу с бюрократией повседневной работы. Он не мог открыто восстать против нее – особенно, когда манящее очередное звание было уже на расстоянии вытянутой руки, – но никогда и не приветствовал ее. Час, потраченный на обсуждение плана личного развития, он считал временем, потерянным впустую, – в особенности, когда нужно было расследовать гибель ребенка.
Ожидая, пока загрузится компьютер, он раскачивался в кресле и смотрел на фотографию Джейкоба на противоположной стене. Он всегда вывешивал снимок главного фигуранта расследования, после того как в самом начале его службы в ОКР сержант резко заметил ему, что задержания и аресты – это все, конечно, очень хорошо, но нельзя забывать, «ради кого они разгребают все это дерьмо». Эти фотографии раньше стояли у него на столе, пока однажды, много лет назад, в кабинет не зашла Мэгс. Она что-то ему принесла – забытый дома файл или пакет с бутербродами, сейчас он уже не мог этого вспомнить. Зато он помнил чувство раздражения, что его отвлекают от работы, когда она позвонила с проходной, чтобы сделать ему сюрприз; но раздражение быстро сменилось угрызениями совести, когда он понял, как она старалась, чтобы увидеть его. Они остановились по дороге в кабинет Рея, чтобы Мэгс могла поздороваться со своим бывшим начальником, ныне суперинтендантом.
– Держу пари, ты чувствуешь себя здесь непривычно, – сказал Рей, когда они дошли до его кабинета.
Мэгс тогда рассмеялась.
– Такое впечатление, будто я никуда не уходила. Девушку можно выдернуть из полиции, но выдернуть полицию из девушки не получится.
Она прошлась по его кабинету, слегка касаясь кончиками пальцев поверхности рабочего стола; лицо ее светилось от возбуждения.
– А это что у тебя за женщина? – насмешливо спросила Мэгс, беря снимок, прислоненный к фотографии в рамке, где была снята она с детьми.
– Жертва, – ответил Рей и, аккуратно забрав фото из ее рук, положил его снова на стол. – Она получила семнадцать ножевых ранений от своего бойфренда за то, что не вовремя принесла чай.
Мэгс была шокирована и не скрывала этого.
– Почему ты не держишь это в папке?
– Я люблю, чтобы такие снимки были там, где я могу их все время видеть, – ответил Рей. – Чтобы я не мог забыть, чем занимаюсь, почему столько работаю и ради кого все это делается.
Она согласно кивнула. Иногда она понимала его даже лучше, чем он мог себе это представить.
– Но, пожалуйста, Рей, только не рядом с нашей фотографией.
Мэгс взяла фото со стола и огляделась по сторонам в поисках более подходящего места. Взгляд ее остановился на запасной демонстрационной доске с пробковым покрытием, стоявшей в дальнем конце комнаты, и она, взяв кнопку из баночки на столе, приколола улыбающуюся фотографию погибшей женщины в самом ее центре.
Там она и осталась.
Бойфренд той улыбающейся женщины был давно уже осужден за убийство, и с тех пор на этом месте побывала длинная вереница снимков последующих жертв преступлений. Старик, забитый до смерти малолетними грабителями; четыре женщины, подвергшиеся нападению на сексуальной почве со стороны таксиста; и вот теперь Джейкоб, сияющий в своей новой школьной форме. Все они рассчитывали на Рея.
Готовясь к утреннему совещанию, он пробежал глазами заметки, которые сделал в ежедневнике накануне вечером. Из ранее запланированного основное было выполнено. Компьютер издал писк, сигнализируя, что загрузка закончена, и Рей мысленно встрепенулся. У них, возможно, было не так уж много ниточек, но все же оставалась работа, которая должна быть исполнена.
Незадолго до десяти Стампи и его команда толпой вошли в кабинет Рея. Стампи и Дейв Хиллсдон разместились в двух низких креслах рядом с кофейным столиком, тогда как остальные остались стоять в конце комнаты или прислонились к стене. Третье кресло было оставлено пустым в молчаливом порыве галантности, и Рей с удивлением отметил, что Кейт отказалась от такого джентльменского предложения и присоединилась к Малкольму Джонсону, стоявшему позади всех. Их команда получила временно усиление в лице двух офицеров из дежурной смены, которые чувствовали себя неуютно в наспех подобранных им штатских костюмах, и констебля Фила Крокера из отдела по расследованию ДТП.
