Направив свои основные усилия на овладение Шербуром, 1-я американская армия в южном направлении ограничилась лишь прикрытием наступающих на Шербур войск, уперев свой левый фланг в море южнее Барневиля и opганизовав оборону на рубеже Барневиль, Карантан. Попытки расширить в районе Карантана вдоль реки Вир все еще узкую полосу, связывавшую силы американцев на полуострове Котантен с крупным плацдармом англичан, натолкнулись на сопротивление и контратаки 17-й немецкой танковой дивизии СС, переброшенной сюда из района южнее Луары с задачей вернуть Карантан. Поэтому развить свой успех западнее реки Вир американцы не смогли, да и восточнее этой реки им удалось лишь незначительно продвинуться в направлении Сен-Ло и овладеть Комоном.
Столь же медленно развивались события до 18 июня и на западном участке английского плацдарма, так как основное внимание Монтгомери было приковано не к нему, а к Кану. Длительный нажим с севера и северо-запада в сочетании с предпринятым с рубежа Виллер-Бокаж, Тийи-сюр-Сель прорывом в юго-восточном направлении должен был привести к ликвидации этого выступа в немецкой обороне. Осуществлявшие намеченный прорыв 7-я бронетанковая и 50-я пехотная дивизии натолкнулись 12 июня в районе Виллер-Бокаж на переброшенную из Амьена 2-ю немецкую танковую дивизию, которая внезапной контратакой выбила 7-ю английскую бронетанковую дивизию из только что захваченной ею деревни. В районе Тийи-сюр-Сель англичане также вынуждены были перейти к обороне, а в некоторых местах значительно отступить. Им пришлось подтянуть новые силы и произвести перегруппировку, прежде чем 19 июня, наконец, удалось овладеть злополучной деревней Тийи-сюр-Сель. Все попытки приблизиться к Кану с севера и расширить плацдарм на восточном берегу реки Орн также разбились о стойкое сопротивление немецких дивизий.
Вследствие господства противника в воздухе это оборонительное сражение приходилось вести в невероятно тяжелых условиях. Особенно трудно было подтягивать к району боевых действий новые силы. Все переброски войск приходилось проводить в короткие июльские ночи, из-за недостатка горючего танки и другие гусеничные машины перебрасывались по железным дорогам кружным путем, в результате чего скорость их продвижения к фронту не превышала 50 км в сутки. В радиусе 150 – 200 км вокруг зоны боевых действий железнодорожное сообщение вообще было немыслимо. Подтягивавшиеся из более удаленных пунктов пехотные дивизии двигались черепашьими темпами. Все графики и планы срывались.
Посаженные за неимением других транспортный средств на велосипеды пехотные подразделения прибывали в пункты назначения без тяжелого оружия, артиллерии и возимых запасов. Лишь ценою напряжения всех сил и благодаря исключительной самоотверженности командования и войск удавалось с большим трудом кое-как поддерживать неустойчивое равновесие на фронте.
Однако Гитлера невозможно было убедить в этом, что наглядно проявилось во время его встречи с фельдмаршалами Рундштедтом и Роммелем, состоявшейся 17 июня вблизи Суассона после того, как он, уступая настояниям Рундштедта и Роммеля, изъявил, наконец, желание встретиться с обоими фельдмаршалами. Находясь в плену давно уже ставшего патологическим самообмана, он продолжал искать причину провалов лишь в неспособности командиров всех степеней в войсках, чтобы избежать необходимости признать собственные промахи и не потерять веру в себя и в свою звезду. Роммель с возмущением отверг поклеп на войска, несшие на своих плечах тяжесть нечеловеческого напряжения борьбы. Однако, кроме этого отстаивания чести и достоинства своих солдат, для него, так же как и для Рундштедта, важно было создать более или менее прочную оперативную основу для дальнейшего ведения борьбы.
Всякий, кто не потерял еще способности трезвого суждения, не мог не прийти к выводу, что столь неравная борьба рано или поздно приведет к краху немецкой обороны. План противника, исключавший всякий риск и строившийся, в конечном счете, на непреодолимом превосходстве собственных сил, был совершенно ясен. После захвата Шербура, падение которого в день совещания Гитлера с фельдмаршалами – когда, кстати, был осуществлен и прорыв в районе Сен-Совера – считалось вопросом ближайшего времени, американцы, несомненно, все свои усилия должны были направить на юг и вместе с англичанами добиваться прорыва с целью выхода на оперативный простор. В ходе совещания еще раз было выдвинуто требование немедленной эвакуации полуострова Котантен и спрямления линии фронта в районе Кана, и снова оно было отвергнуто. Столь же бесполезно было и убеждать Гитлера в том, что нечего больше ждать крупной высадки противника на фронте 15-й армии и что поэтому силы этой армии должны быть, наконец, использованы для борьбы с уже вторгшимся противником. В его сознании не укладывалось, что в случае оперативного прорыва противника обстановка для немецких войск станет катастрофической, если своевременно не будут спущены необходимые директивы и не будут приняты меры по выбору, оборудованию и занятию войсками оборонительных позиций в тылу. На все предостережения н просьбы фельдмаршалов он отвечал бесконечными, никогда не выполнявшимися обещаниями перебросить во Францию достаточное количество сухопутных, военно-морских и военно-воздушных сил, использовать огромное количество реактивных истребителей, а также ссылками на решающее значение самолетов-снарядов для исхода всей войны. Когда Роммель после этого в заключительной беседе в самом узком кругу высказал все свои сомнения относительно общей военной и политической обстановки, которые он намеревался изложить еще 5 июня во время прерванной поездки в ставку, и не побоялся при этом выдвинуть настоятельное требование прекратить войну, Гитлер раздраженно ответил, что Роммелю следовало бы беспокоиться только о своем участке фронта. Данное Гитлером обещание выслушать 19 июня некоторых фронтовых командиров также остались невыполненным, так как вскоре после окончания встречи в Суассоне недалеко от бомбоубежища, которое занимал Гитлер, упало несколько сбившихся с курса самолетов-снарядов, и он поспешил возвратиться в свою ставку.
Наконец, в ночь с 12 на 13 июня впервые было применено якобы накопленное уже в большом количестве «чудодейственное оружие», шумом вокруг которого лживая пропаганда все еще пыталась отвлекать народ и армию от непрерывно ухудшавшейся обстановки на фронтах. Это был Фау-1, приводившийся в движение реактивным двигателем беспилотный снаряд, выполненный в форме самолета длиной около 8 м с размахом крыла 5 м. Новое оружие обладало радиусом действия 250 км и скоростью порядка 650 км/час. Заряд взрывчатого вещества был равен примерно 1000 кг. Наведение самолета-снаряда на цель производилось на земле перед стартом, поэтому в полете он был уже неуправляем. Так как рассеивание могло достигать 16 – 18 км, то снаряд можно было применять лишь для поражения значительных по площади объектов. Понадобилось ровно два года для того, чтобы перейти от испытаний к серийному производству и применению этого оружия. Затрату такого количества времени нельзя было объяснить лишь обеспечением «чудодейственному» оружию простора, необходимого для развития всякого нового оружия. Это произошло скорее из-за интенсивных налетов авиации противника на заводы, где производились самолеты-снаряды. Строительство стартовых площадок в Северной Франции с декабря 1943 г. также все время прерывалось из-за систематических налетов вражеской авиации, пока эти площадки не начали маскировать так, что противнику было трудно их обнаружить.
Использованием Фау-1 Гитлер преследовал все ту же цель, которой ему не удалось добиться осенью 1940 г. в ходе воздушной битвы над Англией, а именно: путем устрашающих ударов с воздуха по Лондону склонить Англию к заключению мира. Но и новое оружие не принесло желаемого эффекта, а лишь вызвало ожесточеннейшие ответные воздушные налеты англичан на мирные города Германии; ведь перевес теперь явно был на стороне англичан. Использование самолетов-снарядов в военных целях, если об этом вообще можно было говорить применительно к данному оружию, при обилии боевой техники у противника практически не имело никакого значения.
