Всё, здесь заряды заложены, поэтому я вернулся в вентиляционную шахту, захлопнул за собой в стопорах решётку и пополз в другой сектор. Я добрался до него без проблем. Только один раз попался куда-то спешивший дроид да в одном месте обнаружил самую настоящую грубо сваренную решётку. Я тут уже проходил, поэтому удивился её появлению, криво усмехнувшись. Пришлось обходить через административный центр, к счастью, там решётки не было, и я, добравшись до второй шахты с энергошинами, заложил взрывчатку. Эта шла к лётной палубе и питала также часть жилых модулей, включая доки и несколько фабрик. Ведь что за станция «Вервольт»? Это станция, приписанная и построенная именно для верфи шестого поколения модели «Генс», в штат которой и входит. На ней не только располагается администрация, конструкторские, экономические, оборонные и другие отделы, а также жилые модули, но и есть восемнадцать фабрик и шесть заводов плюс ещё семь заводов и три фабрики находятся отдельно, в открытом космосе, там производство вредное и опасное. Например, реакторы для станций производят именно там. Объясняю: на верфи доставляют только материал, а дальше они из него создают станцию полного цикла. Думаете, почему именно меня выдернули и пытаются заставить работать? Сложное дело, и не каждому по плечу.

Станцию построить не трудно, трудно создать её сперва в схеме, опробовать во всех ракурсах, а потом пускать в производство. Для каждой фабрики или завода есть свой проект для определённой станции, а таких проектов – до сотни, включая военные. Заводы производят охранные модули, артиллерийские, диспетчерские, ракетные, реакторы, кабели, да всё, даже медицинские капсулы для медсекций и обшивку для коридоров и помещений. Всю инфраструктуру. То есть оснащают полностью. У четвёртого поколения такого не было, там покупаешь базовую версию и многое нужно докупать у подрядчиков, а тут разворачивай любую построенную станцию шестого поколения и пользуйся. Новые технологии, именно поэтому станции шестого поколения стоят огромных денег и достать их очень сложно.

На таких верфях работают от двенадцати до тридцати тысяч человек; думаю, теперь понимаете, как меня ловили? Все эти люди фактически простаивали, пока я тянул с проектом, и не сказать, что они меня за это возлюбили. Реакция, скорее всего, полностью противоположная. Хотя обо мне вроде никто не знал, кроме инженеров, с которыми я «работал», и пяти-шести сотрудников безопасности. Да и медики ещё. Я ведь официально погиб, концы в воду, как говорится.

Когда я заложил взрывчатку и тут и направился, вернее, заковылял, волоча отказавшую ногу, дальше, то меня обнаружили. Застрекотал технический дроид, который выскочил из-за угла и рванул ко мне со всех манипуляторов.

Я к подобному был готов, пульт подрыва у меня был в кармане комбеза, а в руке – комок взрывчатки с детонатором. Всё-таки неудобно одной рукой, но я бросил взрывчатку в дроида, отчего та прилипла к одному из манипуляторов, хотя я метил в корпус, и, прыгая назад, к сожалению, боковых ответвлений тут не было, ударил по карману, активируя пульт.

Громко бахнуло, и меня изрядно оглушило, но я уже вставал, не обращая внимания, что из повреждённой ноги торчит стальной обломок, и поковылял мимо полумёртвого дроида дальше. Остался последний рывок, и я надеялся, что успею. Нужно было заминировать две последние шины.

Аптечка не помогала, и я терял кровь, – уверен, что охранные дроиды уже идут по моим следам. Анализаторами нетрудно засечь запах крови, аптечки их уже не перебивали.

Когда в туннеле энергошин появились бойцы, закованные в броню, я как раз бросал последнюю косичку на шестую шину, поэтому, скинув кофр под ноги, попробовал смыться. Но отошёл всего на метр, когда упал с перебитыми разрывными пулями ногами.

Нырнуть в воздуховод, через который я сюда попал, не получилось, там мелькал свет и слышался скрежет манипуляторов, поэтому на грани сознания настраивая пульт на определённую волну, на которой были все детонаторы, мельком посмотрел на противника: бойцы встали, выцеливая меня, и нажал на пуск. Через мгновение пластиковая взрывчатка разнесла на молекулы не только часть шин, но и меня.

От подрыва станция обесточилась, отчего полностью потеряла управление, и минные поля перешли на автоматический режим работы. Также встала и большая часть предприятий. Да-да, некоторые работали, верфи не могли пока создавать станции, но могли их ремонтировать и модернизировать, кое-как, конечно, и не очень хорошо, но апгрейд проводили. В общем, встало практически всё.

В шахте взрывы тоже наделали дел. Помимо того, что шины были перерублены, бойцы, которые благоразумно не дошли до заминированного места, были отброшены и даже покалечены. Трое вообще сгорели, коснувшись шин, реакторы находились с их стороны, но и меня достало. Однако для меня это уже не имело значения, фрагменты моего тела разбросало по шахте.

Когда крышка капсулы поднялась, я посмотрел на склонившегося надо мной капитана Гина. Вокруг была привычная обстановка медсекции «Кашалота». Быстро придя в себя, вырываясь из жаркой схватки в туннеле энергошин, я сообщил:

– Всё нормально, все питающие шины перебиты. Передай Руссо, что пора заканчивать операцию по захвату верфей «Гикона». У нас есть шесть часов, пока инженеры станции не восстановят повреждённые участки.

Капитан на секунду завис и кивнул, приказ ушёл.

– Руссо уже в курсе, они чётко отслеживают верфь. Кстати, мы засекли ваш сигнал-пуск капсулы и начали подготавливаться.

Одним слитным движением я покинул капсулу виртуального погружения, в которой провёл более полутора месяцев, и стал надевать протянутый капитаном пилотский комбез.

– Эх, хорошо же пользоваться обеими руками, – довольно щёлкнул я языком.

– Как вы погибли? – спросил командир моей гвардии.

– Не я, клон, которым я управлял, – поправил я его. – Подстрелили у заряда, пришлось подрывать вместе с собой, но поработал он прилично.

– Повезло, а я всего месяц пробыл в клоне, меня быстро накрыли в приёмной вашего братца. Только Люк успел пострелять из своего семейного бластера. Кстати, он спрашивал, вернуть его вероятно?

– Попробуем при возможности. Жаль, капитана Сенова не вернуть.

– Но он же сам отказался от проведения операции, говоря, что кровь Эго не даст Тиму сотворить бесчестие.

– Ну и дурак, сейчас был бы жив. Я же говорил ему, что, если Тим нормально примет нас, я отменю операцию, а сейчас всё идёт как идёт, – сказал я, застегнув ботинки и притопнув ногой, чтобы они подогнались по ступне и слились со штанинами комбеза. – Тим где, отслеживаете его?

– Так точно, командир. Он покинул станцию два дня назад, сейчас на Гурии.

– Закончим тут, я возьму пяток линкоров и навещу его, – улыбнулся я. Почему-то от моего оскала Гин отшатнулся, но я быстро пришёл в себя и сказал: – Ну всё, операция по захвату верфи переходит в завершающую стадию. Давай доклад по боевым кораблям и эскадре тяжёлых транспортов. Всё нормально? Все к вывозу модулей верфи готовы?

– Всё в норме, штаб следит за этим. Четыре дня назад какой-то грузовик вывалился в систему, где мы были укрыты, но несмотря на то, что мы были вне пределах дальности его сенсоров, наши истребители его уничтожили. Приказ уничтожать всех свидетелей выполняется неукоснительно. Парни чётко сработали, глушилками подавляли связь и гипер, после чего расстреляли его противокорабельными ракетами. Правда, выяснилось, что это работорговец, который перевозил криокамеры с рабами. Когда реакторы его рванули, пару десятков капсул с замороженными тушками выбросило в космос. Их потом подобрали оба судна спасателей с линкора «Вознесение». Семнадцать человек из двадцати трёх оказались живы, и им провели экстренную разморозку. С ними поработали офицеры СБ, оказалось – наши, шейнцы. Уроды люмерцы начали вывозить людей из центральных миров республики. Освобождённые рабы говорили, что им просто приказывали прибыть на такой-то пункт в районе их проживания с вещами и документами, а там вырубали и грузили в капсулы. Всё это, похоже, с разрешения оккупационной администрации. Вообще не стесняются, никакие законы им не писаны.