Спустя чуть более полу года после убийства горного льва, моя жена Агни родила ребёнка. Я думаю, это был не мой ребёнок, он в отличие от меня был волосатым и обычным. Многие члены племени понимали, что он не мой. Но у нас не было сильно развитого понятия крови, как будет позже у людей, любой ребёнок, если он нормальный, дитя племени. Ведь в племени господствовали полигамные отношения. Жён и мужей не было, хотя иногда сильные самцы отгоняли от своих самок других самцов, но такие отношения длились недолго. Только вот именно я спал с Агни и больше ни с кем, другие женщины до сих пор избегали меня, полагая, что я уродец. Хотя они ели мою еду, и носили мою одежду, но они не хотели со мной спать, слишком я был уродлив, и только Агни была моей. Но вот у Агни кроме меня было всё остальное племя, как не стыдно это осознавать. Со временем меня стало это задевать, и я тогда крепко понял, что женщина должна принадлежать одному мужчине, и не должна ему изменять. Я пытался с этим бороться, воины боялись спать с Агни при мне, но я не всегда был при ней. Убивать же за измену было не принято.
Тем не менее, в те времена наступило счастливое для меня время, я был сыт, одет, доволен и в тепле. Женщины племени не спали со мной, но при этом больше никто не считал меня изгоем. Я часто бывал в племени, постоянно занимался делами, мне нравилось делать что-то для других, для племени, и я видел, как налаживается жизнь. Я изобрёл много полезного, позже я даже придумал деревянные тарелки-кувшины. Изготавливать их было сложно, но часто делать было нечего, и посуда у нас появилась. В таких тарелках я стал хранить припасы, корешки, зёрна и орешки. Обычно они хранились в дальней части пещеры. Правда, острой потребности уметь хранить припасы у нас тогда не было. Как правило, цель хранения еды была ночью покушать, не выходя на улицу, и только. Племя жило в довольно тёплом регионе планеты, хотя позже, занимаясь археологией, я и узнал, что в то время была середина ледникового периода, самый пик, и всё же там где я жил зимы в современном понятии со снегом и бескормицей не наблюдалось, но и не сказать, чтобы климат был жарким. Смена зимы и лета была, но зимой не было снега и мороза, просто было несколько прохладнее, чем летом, но и летом по настоящему жарко бывало достаточно редко.
Хранить в тарелках воду в те времена также не особо требовалось, потому что рядом всегда была река, но ночью опасно ходить пить воду, и иногда её надо носить тяжелораненым. Мне не сложно было сделать на всё племя несколько кожаных бурдюков, они были не очень герметичны, и вода в первых из них плохо воняла, имела неприятный гнилостный привкус, но в них можно было носить воду и запасать на ночь. Позже я научился замачивать кожу и чистить её, и вода в бурдюках стала намного чище.
Это было золотое время, и ещё через год Агни родила странного ребёнка, он не был похож на меня полностью, но я сразу понял, что это мой сын. Он был покрыт шерстью как и другие, но его шкурка стала чуть тоньше, кожа чуть белее, и у него был более крупный чем у других младенцев череп, мозг. Агни очень любила его и всё остальное племя первое время тоже, мой сын уже не был изгоем, как я. Он отличался от меня и от остального племени, но стал серединой между мной и племенем. И, тем не менее, племя не считало его таким же уродом, как меня, он был куда более похож на остальное племя.
Родить третьего ребёнка во время замужества за мной, Агни было не суждено. Как-то весной она пошла к реке попить воды, это был самый обычный день, и она даже не отходила далеко от нашего стойбища, ничего не предвещало беды, её укусила ядовитая змея, не знаю, я не видел какая. Когда я вернулся в племя с охоты, меня позвали в пещеру. Она лежала стоная, в бреду, и почти без сознания, что-то кричала, бредила про себя, "уродец, ненавижу", мне не понравился её бред, но я осмотрел её. Нога Агни была чёрной, и чернота дошла до таза, а красное тянулось к талии. Я не знал как это лечить. Меня кусали змеи пару раз, но их яд действовал на меня слабее и обычно я не умирал, вовремя отсосав часть отравы, я просто болел пару дней, и потом всё всегда проходило, но с Агни и другими членами племени всё часто было совсем не так. Тем не менее, я взял нож, нашёл место укуса, вскрыл его и промыл водой. Увы, это не помогло, и спустя минут десять Агни умерла. Возможно, если бы я вернулся раньше, и удалил бы яд быстрее, она выжила бы, но не судьба. Я сделал всё что мог, на следующий день мы оттащили её тело подальше в лес, и бросили там. Мы всегда так поступали с мёртвыми. В моём племени было не принято есть трупы сородичей, даже в голодные времена их просто выкидывали подальше от стойбища. Мы не знали что такое огонь, и не умели закапывать трупы, мы просто тащили их подальше от родной пещеры и потом забывали о них.
Другие женщины после смерти Агни не подпускали меня к себе. Насиловать я никого не стал, хотя, наверное, мог бы, и никто бы меня за это не наказал, в принципе, мне никогда не нравилось такое насилие, хотя изнасилования в нашем племени были обычным делом. В прошлом, первые разы я насиловал Агни, но только потому что таков был уговор, она моя, за то что я убил льва, это договор между мной и племенем. Это не изнасилование, я просто брал то, что принадлежало мне по совместному согласию между мной и всем племенем, а Агни часть племени. Другие воины племени, особенно молодые, и те, что посильнее и повлиятельнее, себе в удовольствии не отказывали никогда. Но мне больше это было особо не надо. Я сосредоточился на воспитании сына, я просто жил и был счастлив. Мой авторитет в племени со временем поубавился, но больше я не был изгоем, и меня всё устраивало. Старенький вождь ценил меня, и следил за тем, чтобы никто не ворчал из-за того, что рядом с ними живёт уродец.
И кстати, я подрос, в этом плане моё взросление было необычным. В начале, когда я был маленьким, я рос намного медленнее своих сородичей, и когда мне исполнилось 12, я был куда меньше и слабее любого другого воина племени. Но они после 13-14 лет перестали расти все, а я рос дальше, и когда мне исполнилось двадцать лет, я стал высок и силён. Я был на голову с лишним выше любого другого самого рослого воина племени. Моё белое и нежное тело лишённое шкуры, было очень сильным, и ни один другой воин племени не мог сравниться со мной ни ростом ни силой. Я легко убивал тех хищников, ходить на которых другие охотники просто не осмеливались даже.
Годам к двадцати я перестал расти, стал рослым и сильным, уничтожил всех крупных и опасных хищников в окрестностях племени, добыл много еды, и спас много жизней. Я всё ещё был уродцем, но теперь я был самым лучшим и сильным воином племени, меня боялись и уважали. Неженка и заморыш вырос в настоящего титана.
За эти годы я многому научился, мне всегда нравилось работать, а не только охотиться. Я сделал для себя и своего сына невероятное снаряжение, какого не было ни у кого в моём племени. Теперь на мне была добротная кожаная одежда, на ногах самые настоящие кожаные сапоги с подошвой из коры дерева, вымоченной для прочности в воде. Кора быстро сносилась, и её приходилось часто менять, но это было не сложно. У меня были иглы самого разного размера, нитки, и баклажка с водой. Разного рода ножи и наконечники, копья и топоры, конечно, всё из камня и кости. Но всё это было очень искусным. Я любил рисовать...
Мой сын, как и я, первые годы рос крайне медленно, но это меня не смущало, и даже наоборот, я гордился тем, что он явно мой сын, а не чей-то ещё.
Однажды я очень далеко ушёл от стойбища племени на охоте, я хотел посмотреть, что там дальше, и шёл целый день, и наткнулся на других людей, они тоже охотились, были голыми, и не имели одежды, из оружия только острые палки. Эти люди были очень похожи на людей моего племени. Я столкнулся с ними, постоял напротив них и убежал. Потом ночью прокрался по их лесу, и нашёл стойбище, оно было таким же как наше, они тоже жили в пещере. Только их пещера была намного меньше и хуже нашей, они едва в ней помещались. Я понаблюдал за ними и вернулся в племя. С тех пор я понял, что мы не единственные люди на свете. Я никому не рассказал про свои приключения, да и незачем, но я знал, кроме нас есть и другие люди.
