Традиционно язык и письменность являются лучшими культурными ориентирами для понимания особенностей страны. Поэтому заметим, что развалины храмов и мест поклонения, обнаруженные во время раскопок египетских укрепленных поселений в Палестине, таких как Беф-Сан, Газер или Мегиддо, еще не свидетельствуют о преобладающем культурном влиянии Египта.
Несмотря на то что израильтяне еще не обладали такой же высокоразвитой культурой, они принесли в Ханаан свой собственный язык, возможно, даже свое собственное письмо и, главное, совершенно особую религию.
Оба государства, превосходившие по величию и богатству все другие государства Средиземноморья и Ближнего Востока, оказывали огромное влияние в ходе создания единого Израильского государства. Вместе с тем большинство населения было склонно отдать предпочтение Египту. Исход воспринимался как огромный рывок в их политической и, следовательно, религиозной истории, хотя это была любовь, соединявшаяся со страхом.
Рассказы о патриархах и происхождении нации, завораживающие подробности их маленьких радостей и огорчений, все образы их героического прошлого и скромные деяния неизменно связывались с Египтом. Они всегда думали о Египте как о благословенной земле, где они прожили счастливые годы. И когда на них обрушились невзгоды, надежда на великое спасение вела их дальше в огромный мир, туда, где им приходилось уже рассчитывать только на себя.
С точки зрения психологии вполне вероятно, что воображение людей сохраняет простое и упрощает сложное, поэтому даже сильные чувства должны представать в легкой, понятной, конкретной форме. Все истории и легенды, связанные с Египтом, построены на антитезе черного и белого, искренне и простодушно в них преподносятся картины страха и любви, ненависти и радости, гнева и торжества. И именно они говорят о том, что жизнь в Египте была необычайно богата переживаниями.
Отчаяние, испытанное после сытой жизни в Египте, привело к накалу страстей, в которых соединились отвращение и привязанность. Именно эти противоположные чувства проявились и в законодательстве, где явственно ощущается влияние Египта: «Не гнушайся египтянином, ибо ты был пришельцем в земле его» (Втор., 23: 7) и в то же время: «Не соглашайся с ним и не слушай его, и да не пощадит его глаз твой, не жалей его и не прикрывай его» (Втор., 13: 8).
В текстах, относящихся к периоду Судей, правлению Самуила, Саула и Давида, ничего не говорится о каких-либо политических или экономических отношениях с Египтом, хотя в то же время связи, существовавшие с Сирией (Финикией), обозначены.
Следовательно, установленные Соломоном новые отношения с Египтом казались его современникам удивительным политическим поворотом. Он стал возможен только потому, что историческое сознание нации победило его внутреннее сопротивление. С этого времени Египет оставался тесно связанным с политической и экономической жизнью Израиля. Но в высказываниях Исаака и Иеремии, несмотря на политические требования времени, мы отчетливо ощущаем прежнее двойственное отношение к «дому рабства».
Столь эмоциональные описания исторических обстоятельств сохранили живую реальность. Но отношение к Египту было лишь одним, и притом достаточно субъективным, фактором. Вторым, более объективным, фактором было положение государства на Ниле во времена первых израильских правителей.
Если сравнить тысячелетнее величие Египта с рассматриваемым периодом, то очевидно, что его влияние в регионе значительно ослабло. За власть сражались две партии: фиванские жрецы бога Амона – с одной стороны и ливийская военная клика – с другой. Ливийцы представляли собой решительную нацию, чья военная мощь постепенно росла. Вместе с другими средиземноморскими народами, которые вторглись в Африку, они были в армии лучшими наемниками. Позже их нанимали Давид и, возможно, Соломон.
Вначале победу одерживали жрецы. Верховный жрец Херихор свергнул династию потомков Рамзеса и провозгласил себя правителем Верхнего Египта. Однако одновременно Несубанебджед захватил власть в Нижнем Египте, и впервые более чем за 2000-летнюю историю Египта его единство было разрушено. Но только при втором преемнике Херихора, Пайносеме, женившемся на дочери правителя Нижнего Египта, оба царства снова объединились. Его внучка стала женой Соломона.
Но к 945 году до н. э., то есть к концу правления Соломона, ливийская партия вновь так окрепла, что смогла привести к власти энергичного Сусакима в качестве первого фараона новой династии, который устремил свой взор на Запад, поддержав политических противников Соломона, ратовавших за разделение еврейского государства. И вскоре после смерти Соломона войска Сусакима вошли в Иерусалим, захватили государственную сокровищницу, видимо, как компенсацию за мирное урегулирование (3 Цар., 25: 26).
Сусаким умер в 924 году до н. э., а преемники продолжили его политику. Тогда стало ясно, что образованию объединенного еврейского государства будет неизменно препятствовать более сильный Египет.
Однако наряду с негативными мы должны отметить некоторые существенные положительные факторы, связанные с политическим влиянием Египта. Он оказался единственным составным государством, известным в ранней античности. За тысячелетия до Соломона обе его части пришли к политическому единству. Египет представлял собой узкую, почти не орошаемую дождями полоску земли, расположенную вдоль берегов Нила вплоть до современного Каира, и широкую заболоченную дельту.
Несмотря на различия в языке и религии, эта общность продолжала существовать почти в целостном виде, не испытывая влияния династий и воздействий со стороны отдельных правителей. Так, практически без потрясений она смогла выдержать правление и реформы Эхнатона (около 1350 года до н. э.).
Устав от старого идолопоклонства, оставив древнюю столицу Фивы, он захотел упразднить национальную религию и поклоняться только одному богу Солнца. В его честь он и переменил свое имя Аменхотеп IV на Эхнатон, что означало «приветствующий бога Солнца Атона». Свой дворец, построенный близ Тель-эль-Амарны, он сделал новым центром империи, который был оставлен в забвении после его смерти на долгие времена, пока в начале XX века оттуда не были извлечены на поверхность артефакты из сухих, все сохраняющих песков Египта.
Единство Верхнего и Нижнего Египта, которого добились фараоны из династии Рамзеса, правившей в течение длительного времени, продолжало сохраняться и тогда, когда в связи с расширением контактов со средиземноморскими странами правительственная резиденция переместилась из Верхнего Египта в Дельту. Первоначально состоящая из двух частей страна получила у евреев название Мицраим. Справедливо замечают, что только благодаря искусной системе устройства каналов, по которым текли воды Нила, относительно небольшая территория, порядка 9600 квадратных миль (меньше территории Ирландии), была способна прокормить девятимиллионное население – число внушительное по современным понятиям и просто гигантское по представлениям древних. Конечно, следует учитывать исключительное плодородие илистой почвы и климат, при котором получали три урожая в год. Благодаря этому Египет мог вывозить зерно в другие страны. Хотя истоки реки не были известны египтянам, земли более чем на пятисотмильной протяженности были тщательно возделаны. Правда, там, где воды Нила не могли орошать землю, она оставалась голой.
Располагавшиеся по берегам Нила города были автономны и развивались независимо. Централизация управления страной не преследовала целей нивелировать их особенности и воспринималась населением как важная и необходимая мера. Без Нижнего Египта Верхний не имел бы свободного выхода к морю и, следовательно, практически был бы лишен связей с внешним миром.
С другой стороны, регион Дельты терял свое значение без такой протяженной реки: он напоминал бы магазин без товарного склада. Ситуация не изменилась и в настоящее время. Это понимал Наполеон, когда говорил, что в любой стране залогом благосостояния является эффективная система управления, приводя в качестве довода Египет. Похоже, что и для молодого еврейского государства Египет также представлялся идеалом государственного устройства.
