— Вот и все дела, сэр. Полагаю, простынями и одеялом займется мадам.

— Джо, огромное тебе спасибо. А теперь скажи, сколько я тебе должен?

— Абсолютно ничего, сэр. Фамилию Фицджеральд до сих пор хорошо знают и уважают в нашем районе. А кроме того, не больно-то я и перетрудился.

— Скажи, Джо, а чем ты занимаешься? — поинтересовалась Клэр.

— Я профессиональный футболист, мадам. Центральный нападающий «Дублин харп». Зарабатываю неплохие деньги. Но так как я свободен по вечерам, за исключением субботы, подрабатываю еще сомелье у мистера Бессона в ресторане «Хибернианз».

— У мистера Бессона?

— Джентльмена из Швейцарии, купившего старый добрый «Хиб» и с помощью своей примерной ирландской жены сделавшего его первоклассным заведением. Теперь это место просто не узнать. Заходите как-нибудь вдвоем. Для вас всегда найдется бокал хорошего «Шерри».

— Спасибо, Джо, — ответила Клэр. — Обязательно зайдем.

— Ну, а теперь мне пора. Желаю приятных снов на этой замечательной старой ирландской кровати.

Когда Десмонд, проводив Джо, вернулся в комнату, он бросил взгляд сперва на кровать, потом — на Клэр.

— Какой прекрасный молодой человек. Такой сильный, такой стройный и такой обходительный!

— Да, дорогой, что есть, то есть. И к тому же чрезвычайно хорош собой.

Яйца на кухне уже успели свариться вкрутую, но Десмонд нарезал их ломтиками и уложил на тосты вместе с кусочками помидоров. Получилось совсем неплохо, особенно с горячим кофе.

— А теперь пора баиньки, дорогой. Я смертельно устала. Посуду помоем завтра.

Но когда они разделись и легли в кровать — большую и очень уютную, — Клэр прошептала:

— Разве это не чудо, дорогой, такая широкая, теплая постель после мокрой травы в лесу или жесткой вагонной полки? Иди ко мне, любимый! Ну, пожалуйста! Пожалуйста!

Десмонд откликнулся на страстный призыв жены, и хотя он отлично понимал, что два раза в день — чересчур много и ни к чему хорошему не приведет, но устоять был не в силах, а потом они так и уснули, держась за руки.

И никогда еще старая ирландская кровать, повидавшая на своем веку множество ложащихся и лежащих людей, не давала приют столь странной, столь не подходящей друг другу паре, как эти двое, которые крепко спали сейчас, не отпуская рук друг друга.

Когда Десмонд проснулся, было уже восемь утра. Вскочив с кровати, он поднял жалюзи, чтобы впустить в комнату солнечный свет. Клэр, которая лежала, свернувшись клубком, словно ленивая кошка, приоткрыла один глаз и сонно прошептала:

— Дес, ложись. Смотри, как здесь чудесно при свете солнца.

— Я бы с удовольствием, Клэр, но на утро у меня назначена встреча с доктором О’Хара.

— Ах да, я и забыла. Налей себе кофе, любимый, и сделай пару тостов, — сказала Клэр и, увидев, что Десмонд надевает халат, добавила: — Раз уж ты встал, дорогой, то сделай и мне тоже. Какая разница, что для одного готовить, что для двоих.

Пять минут спустя Десмонд уже принес поднос с двумя чашечками призывно дымящегося кофе и двумя горячими тостами с маслом. Поставил свою порцию на крошечный туалетный столик, а поднос протянул Клэр, которая полулежала, откинувшись на подушки.

— Дес, какой ты милый! Как я правильно сделала, что выбрала именно тебя. Мы непременно должны взять это за правило. Чтобы ты каждое утро подавал мне кофе в постель.

Клэр на время притихла и с удовольствием прихлебывала горячий кофе, затем, откусив кусок тоста, грустно покачала головой.

— Дес, дорогой, мне надо тебе кое в чем признаться, и лучше покончить с этим сразу и получить от тебя отпущение грехов, чем изводить себя до полусмерти. Дес, дорогой, я должна сказать, что на кухне от меня никакого проку. Я не умею готовить — никогда не занималась стряпней, а поскольку меня воспитывали, как настоящую леди… — Десмонд бросил в ее сторону удивленный взгляд, полагая, что она шутит, но та говорила совершенно серьезно и продолжила в том же духе, даже с некоторой гордостью в голосе: — Я в жизни не прикасалась к грязной посуде, не говоря уже о том, чтобы драить кастрюли и сковородки. Так что, может быть, твоя миссис Маллен протянет нам руку помощи или хотя бы подыщет нам помощницу по дому?

— Дорогая, давай сначала обустроимся, а потом постараемся найти выход из положения.

— Милый Дес, если мы проголодаемся, то прямо за углом, на О’Коннелл-стрит, полным-полно дешевых ресторанчиков, раз уж «Хибернианз» тебе не по карману.

— Об этом мы тоже подумаем потом, любимая. А сейчас мне пора уходить.

— Я очень надеюсь, что ты получишь эту работу, Дес. Ужасно, если ты целый день будешь слоняться без дела.

— А у тебя какие планы на сегодня?

— О, я хочу прошвырнуться по Графтон-стрит, поглазеть на витрины. Кстати, дорогой, ты не дашь мне немного денег на карманные расходы, чтобы я могла хоть чуть-чуть осмотреться, и вообще?

— Конечно, любимая. Только уберу сначала посуду и оденусь.

Десмонд отнес посуду на кухню и вымыл вместе с той, что осталась с вечера. Какое счастье, что хоть есть горячая вода! Должно быть, услужливый Джо перед уходом включил нагреватель. Вытерев чистые чашки и тарелки, Десмонд убрал их в буфет. После чего быстро побрился перед крошечным зеркалом над раковиной и вернулся в спальню, чтобы одеться. Затем открыл стоявший в шкафу чемодан и достал оттуда десять фунтов, не преминув с тревогой проверить свою сберегательную книжку, где осталось всего восемьсот шестьдесят два фунта. Только сейчас он понял, как много истратил или отдал на благотворительные цели из тех трех тысяч, что получил в наследство от матери.

— Вот все, что у меня есть, дорогая. Скажи, тебе хватит на первое время?

Клэр вылезла из постели, откуда внимательно следила за каждым его движением.

— Что-что? О, Дес, ты весь в этом! О да, дорогой, — промурлыкала она, схватив деньги. — Для начала хватит, чтобы понять, что к чему. А теперь удачи тебе! Я помолюсь за тебя.

Когда Десмонд ушел, Клэр пересчитала купюры, а потом снова завалилась в кровать, решив еще немного вздремнуть.

Миновав Квэй, Десмонд свернул направо и пошел по Графтон-стрит — по праву считающейся гордостью Дублина, — пока не дошел до угла, откуда открывался вид на площадь Колледж-Грин. Он собирался пройтись пешком до Боллсбридж, но новый приступ какой-то непонятной слабости, которую он чувствовал с самого утра, заставил передумать и сесть на трамвай. Десмонд прекрасно понимал причины своего недуга и решил, что, наверное, стоит обсудить, причем самым тактичным образом, сей деликатный вопрос с Клэр.

Тут из-за поворота показался трамвай, который остановился по знаку Десмонда. Десмонд опустился на сиденье, и его снова охватила ностальгия. Трамвай громыхал по знакомым улочкам — сколько раз этим путем он когда-то добирался в школу! — и на него тотчас же нахлынули болезненные детские воспоминания. Еще острее он почувствовал это, когда вышел из трамвая на конечной остановке — Боллсбридж — и двинулся через сквер к школе Святого Брендана.

Несколько замешкавшихся на спортплощадке школьников в знакомых зеленых с черным блейзерах торопливо бежали к дверям школы, и Десмонд медленно пошел за ними. Ему не было надобности спрашивать дорогу — он знал ее как свои пять пальцев. Он прошел мимо классных комнат и дальше по коридору, приведшему его к закрытой двери, в которую он неуверенно постучался. Доносившиеся из комнаты голоса свидетельствовали, что доктор О’Хара сейчас занят, и Десмонд присел на скамью возле двери. Он смирился с ролью просителя и приготовился терпеливо ждать. Примерно через четверть часа дверь распахнулась, и из комнаты вместе с доктором О’Хара вышла женщина в элегантном деловом костюме, которую доктор проводил до конца коридора. Только на обратном пути к кабинету директор заметил Десмонда и жестом пригласил его внутрь. Удобно устроившись в кресле, доктор О’Хара указал Десмонду на стул, а когда тот сел, испытующе посмотрел на него. Десмонд в свою очередь тоже бросил взгляд на морщинистое, обвисшее лицо директора и удивился, как безжалостно обошлось с ним время.