— Не надо со мной сегодня шутить, мой драгоценный Десмонд. Вы ведь прекрасно знаете, что стали важной частью моей жизни. И я целых три месяца буду безумно по вам скучать. Как бы мне хотелось, чтобы вы могли приехать ко мне в Бурье! У меня там настоящий большой загородный дом. И очень красивый. Я терпеть не могу маленькие участки, так что вокруг чудесные луга, сады, а из дома открывается божественный вид на Женевское озеро. А неподалеку, в Ла-Тур-де-Пельц, женский монастырь, что, заметьте, весьма удобно в протестантской Швейцарии. Там я хожу к мессе в маленькую часовню. Неземная красота, умиротворение и полная уединенность. Но там нет моего Десмонда. И кроме того, боюсь, что постоянно буду волноваться из-за Клэр. — Госпожа Донован замолчала, а потом добавила: — Мне даже страшно думать о предстоящей встрече. Мы все время не ладим. Она точь-в-точь как моя покойная сестра. Такая же упрямая, безответственная и непредсказуемая. Я умоляла каноника попытаться хоть чуть-чуть ее вразумить. И вы, Десмонд, тоже должны постараться. Вы побудете со мной до их приезда?

— Мадам, я в вашем распоряжении. У меня весь день свободен.

— Замечательно! Тогда выпьем кофе в гостиной, а после вы мне немного попоете.

— А вы не хотите… попробовать спеть вместе со мной?

— Я не Трильби[44], а вы, Десмонд, не Свенгали, если они вообще существовали, — грустно улыбнулась мадам. — Нет, мой диафрагмальный нерв полностью вышел из строя. Слава богу, я хоть не утратила способность говорить. — И как всегда, легко поднявшись со стула, она поспешила сменить тему: — Боюсь, что это все. Нет смысла предлагать вам сыр после суфле.

День прошел, как и было запланировано, в весьма приятной обстановке, и наконец Десмонд с госпожой Донован, выпив чаю, расположились на большом диване в гостиной.

— Десмонд, — томно прошептала она, — это, наверное, лучший день в моей жизни.

— Охотно присоединяюсь к вашим словам, мадам.

— Десмонд, минуты, проведенные с вами, наверное, еще слаще для меня, так как имеют привкус горечи расставания, — проговорила госпожа Донован и, немного помолчав, продолжила: — Я уезжаю буквально через несколько дней, сперва на неделю в Дублин, где мне надо привести в порядок дела, затем в Женеву. Так что, пожалуй, это единственная возможность побыть с вами наедине. — Она нежно сжала его руки. — А потому я хочу, чтобы вы знали, что как только я сумею убедить своих друзей из департамента внутреннего налогообложения, что я вернулась в Швейцарию, я тут же сяду на экспресс до Милана, а там обращусь прямо в фирму «Морено и Калви», лучшим специалистам по мраморным изделиям церковного предназначения. Десмонд, ради вас готова украсить свою церковь алтарной преградой из лучшего каррарского мрамора. Перед ними я буду преклонять колена, принимая от вас Святое причастие.

— У меня нет слов, мадам! А каноник будет просто на седьмом небе от счастья.

— Так что можете получить удовольствие, сообщив ему эту приятную новость. — Она поднялась, не отпуская рук Десмонда. — Десмонд, и вот еще… Быть может, это и грех, но мне все равно. Я хочу обнять вас, как женщина, которая любит мужчину.

И, раскрыв объятия, она прижала его к себе, словно предлагая ему свое тело, и никаких условностей для нее в тот момент не существовало. Их губы встретились в долгом сладостном поцелуе.

Остается только гадать, как далеко они могли зайти, но тут неожиданно послышался хруст гравия под колесами подъехавшей к дому машины. Они мгновенно отпрянули друг от друга, и очень вовремя, так как в комнату вихрем ворвался каноник в наглухо застегнутом пальто. Вслед за каноником вошла высокая тоненькая девушка, ее бледное лицо было в грязных разводах, перед платья испачкан рвотными массами, большие темные измученные глаза со страхом смотрели на госпожу Донован.

— Итак, каноник, вы вернулись, — прерывисто дыша, выдавила из себя внезапно побледневшая госпожа Донован.

— Как видите, мадам. Целый и невредимый. И со мной молодая леди, которая гораздо хуже перенесла дорогу. И все этот убийственный переход от Холихеда при сильном ветре. Хорошо еще, что я надел длинное пальто. Оно мне очень пригодилось на пристани.

— Каноник, вы все сделали в лучшем виде. И я вам крайне признательна.

— Для меня счастье услужить вам, мадам. И раз уж я оказался в Дублине, то взял на себя смелость заехать на склад за ящиком, который вы мне милостиво обещали.

— Весьма предусмотрительно с вашей стороны, — кивнула госпожа Донован. — Клэр, можешь идти к себе в комнату. Я совершенно уверена, что тебе пока не стоит есть. Сначала прими ванну.

— Спасибо, тетушка. И большое вам спасибо, каноник. — С этими словами Клэр повернулась и вышла из комнаты.

После ее ухода в гостиной повисла неловкая тишина, которую нарушил каноник:

— Мадам, кроме того, я опять же взял на себя смелость и попросил Патрика подождать. Я подумал, что вы разрешите ему отвезти меня домой.

— О чем речь! Конечно, он вас отвезет. Полагаю, вы очень устали, а потому не буду вас задерживать.

Госпожа Донован проводила их до двери, и каноник, откланявшись, стал спускаться по лестнице. Она же, бросив на Десмонда пылкий взгляд, тихо сказала:

— Три месяца пролетят быстро. И помните: я люблю вас.

Когда они вернулись наконец в дом священника, поздоровались с миссис О’Брайен и оставили ящик с «Маунтин дью» в холле, каноник снова стал самим собой и на вопрос экономки насчет ужина задумчиво произнес:

— Я, правда, съел в «Хибернианз» парочку отбивных, потом, стоя на пристани, попробовал ваши сэндвичи, остальное мы с Патриком доели на обратном пути. Однако…

— Каноник, может, что-нибудь легкое? «Сладкое мясо», например?

— Вот-вот. Как раз то, что надо. А потом еще кусочек сыра с бисквитом.

— Надеюсь, отец Десмонд, вы тоже не откажетесь, — улыбнулась Десмонду миссис О’Брайен.

Во время ужина каноник, совсем как Марко Поло, поведал им обо всех ужасах и перипетиях экспедиции. Про племянницу же каноник сказал:

— Бедняжка, она просто неживая после такого жуткого путешествия. Совсем, видать, оголодала. Ведь все, что она съела, тут же вывернула за борт прямо в море.

— Похоже, она до смерти боится своей тетушки.

— И правильно делает. Каждый, кто плохо поступает с госпожой Донован, знает, что его ждет. — Каноник замолчал, чтобы сделать добрый глоток «Маунтин дью», порция которого на сей раз была больше обычного — возможно, благодаря удачному пополнению запасов. — Ну, а как ты сегодня провел время с мадам?

— Чудесно! — Момент был самым подходящим. Десмонд встал из-за стола и произнес: — Каноник, мадам Донован уполномочила меня сообщить вам, что уже до конца года у вас будет алтарная преграда из лучшего каррарского мрамора.

Каноник застыл, словно громом пораженный, а затем вскочил на ноги.

— О, благодарю Тебя, Господи! И спасибо тебе, Десмонд! Я знал, я знал, что ты сможешь, что мадам все для тебя сделает. — Каноник положил руки Десмонду на плечи и нежно обнял. — Слава Тебе, Господи! И хвала госпоже Донован! Теперь у нас будет лучшая церковь во всей Ирландии, и притом полностью законченная! Подожди, схожу позвоню в Корк канонику Муни. Он все фыркал по поводу нашей старой преграды. Каррарский мрамор просто убьет его. О нет, сначала, пожалуй, надо позвонить мадам, чтобы поблагодарить ее…

— Нет, каноник. Не спешите. У нее сейчас не то настроение. Все эти дела с племянницей… Лучше напишите ей одно из ваших прекрасных писем, и пусть Майкл завтра отнесет ей.

— О да. Ты, как всегда, прав, приятель. Я что-то сегодня не в форме. Но я все равно пойду позвоню Муни, пусть помучается, поворочается ночью в кровати. И надо срочно сообщить эту замечательную новость миссис О’Брайен. Ох, приятель, вовек не забуду, что ты для меня сделал. Подсаживайся поближе к камину. Я вернусь буквально через пару минут, и мы все обговорим — от начала и до конца.

И, позабыв про «Маунтин дью», каноник ринулся вниз по лестнице прямо на кухню.