Деревня, расположенная под крепостью, тоже принарядилась, раскрасилась флагами и гирляндами. Люди надели лучшие праздничные костюмы. Абивард обратился к сотнику того отряда, который предоставил в его распоряжение Шарбараз:

— Вы можете пировать с нами, сколько захотите, но как только пожелаете, можете разъехаться по домам.

— Спасибо, повелитель, — усмехнулся сотник. — С твоего позволения, ловлю тебя на слове. На обоих.

К Абиварду подъехал Таншар:

— Повелитель, с твоего милостивого соизволения я хотел бы заняться приборкой в моем доме. Несомненно этим могли бы заняться здешние женщины, но уж лучше я сам — так оно надежнее.

Абивард указал на крепость:

— Знаешь, я с радостью приглашаю тебя перебраться ко мне, в крепость. Ты теперь не просто деревенский прорицатель. Ты же сам говорил, что тебе удалось раскрыть свои таланты, и они достойны большего.

— Может, и так, но мое место здесь, — ответил Таншар столь решительно, что Абивард не стал спорить. Прорицатель направился к своему аккуратному домику возле рыночной площади.

Ворота крепости были открыты. В воротах, дожидаясь Абиварда, стоял Фрада.

Братья помахали друг другу рукой. Один был в седле, другой стоял на земле.

— Господи, как здорово вновь видеть тебя! — крикнул Фрада.

— Господи, а как здорово видеть всех вас и все вокруг! — отозвался Абивард, и те, кто мог его слышать, разразились приветственным кличем. Он продолжил:

— Сзади едет Рошнани… — Он показал на фургон. — И везет в себе ребенка, Таншар говорит, мальчика. А Динак там, в Машизе, ждет ребенка от Царя Царей.

Это известие тоже вызвало радостные крики, хотя и не столь громкие, как ожидал Абивард. Он проехал мимо Фрады во двор и посмотрел на двери в жилую часть, гадая, распорядился ли брат, чтобы мать, жены и сводные сестры вышли встречать его. Событие было для этого достаточно торжественное. Но из-за двери, обитой железом, не показалась ни одна женщина. Абивард решил, что Фрада не пожелал самочинно принимать решения по таким вопросам, которые он, Абивард, мог бы счесть исключительно своей прерогативой. Да, Фрада проявил больше деликатности, чем от него можно было ожидать.

Очередной залп приветственных кличей встретил его, когда он сошел с коня и вновь ступил на булыжники крепости Век-Руд. Фургон Рошнани с громким стуком проехал через ворота в крепость. Абивард подошел к нему и попросил ее выйти.

Она спустилась под громкие аплодисменты. Никто не посчитал, что Абивард нарушает обычай, показывая Рошнани на публике сейчас, ведь они оба вернулись домой с победой.

— Перед тем как возвратить надел брату моему Абиварду, я отдам последние распоряжения, — прокричал Фрада. — Повелеваю всем есть, пить и веселиться!

После этого поднялся такой гвалт, по сравнению с которым шумные приветствия, которыми встречали Абиварда, показались тихим шепотом, но Абиварда это не покоробило. Если бы Фрада не отдал такого распоряжения, это сделал бы он сам.

Он крепко обнял брата:

— Как хорошо снова оказаться дома.

— Все так, но я опять завидую тебе, — сказал Фрада. — Тебе досталась вся слава, а я остался ни с чем.

— Я два года назад говорил, что война — далеко не столь славное дело, как тебе кажется, — ответил Абивард. — Но как бы то ни было, свою долю славы ты получишь. Имея на троне Шарбараза, да продлятся его дни и прирастет его царство, в этом можно не сомневаться.

— Хоть бы ты оказался прав, — сказал Фрада. — Я тоже рад, что ты вернулся. — Лицо его помрачнело. Словно продолжая ту же фразу, он добавил:

— Мать хочет видеть тебя, как только ты сможешь уделить ей минутку.

— Разумеется, и я тоже очень хочу увидеть ее, — сказал Абивард.

— Я серьезно советую тебе повидаться с ней как можно быстрее, — сказал Фрада по-прежнему невесело. — Может быть, прямо сейчас. Пока все пируют, никто и не заметит, что ты ненадолго удалился.

Рошнани мгновенно поняла то, чего не почувствовал Абивард:

— Что-то случилось на женской половине, да?

Фрада явно стеснялся говорить с женой своего брата. Он ограничился кивком. Абивард хлопнул ладонью по лбу. В бою все просто и понятно; сразу ясно, кто победил, кто потерпел поражение, и обычно без труда можно понять почему. Но с раздорами на женской половине все обстояло иначе. Имея при себе одну жену, он последние полтора года был избавлен от подобных затруднений. Об этом преимуществе единобрачия он задумался только сейчас. Он сказал:

— Хорошо. Я встречусь с ней немедленно. На лице Фрады проступило облегчение:

— Тогда пошли со мной.

Он показал рукой, что его приглашение распространяется и на Рошнани, но непосредственно ей не сказал ничего.

Абивард пошел к двери в жилую часть крепости, ловя на себе взгляды из окошек женской половины. О чем думают его жены или, может быть, сводные сестры?

Что там могло произойти такого, что мать и брат не смогли исправить собственными силами?

При входе на него обрушились аппетитные запахи свежего хлеба и жарящейся баранины, аромат сладкого вина. Ноздри его затрепетали, в животе заурчало.

Есть, пить и веселиться ему хотелось не меньше, чем любому другому. Но он повернулся к кухне спиной и пошел вместе с Фрадой и Рошнани по коридору, ведущему к опочивальне дихгана. Фрада остановился у дверей:

— Я заходил в эту комнату, брат, для встреч с матерью. Но, клянусь Господом, дальше, на женской половине, я не бывал с того самого дня, как ты отправился вместе с Шарбаразом отвоевывать его трон.

— Твоих слов вполне достаточно, — сказал Абивард. — Клясться и божиться по такому поводу совершенно ни к чему. Если бы я тебе не доверял, стал бы я оставлять крепость под твоим началом?

Фрада не отвечал, и ему явно не хотелось входить в опочивальню дихгана теперь, когда Абивард вернулся домой. Его колебания показались Абиварду излишними, но он только пожал плечами и вошел в комнату в сопровождении одной Рошнани. Закрыв дверь и заложив ее на засов, он услышал в коридоре поспешно удаляющиеся шаги Фрады. Абивард вновь пожал плечами.

Ключ от женской половины находился при нем во время странствий в Видессию и обратно. Теперь он открыл им дверь, ведущую туда. Увидев мать, ожидавшую его за дверью, он нисколько не удивился. Он обнял ее и поцеловал в щеку.

— Как хорошо снова оказаться дома! — сказал он ей, как прежде Фраде. Барзоя приняла его ласку и более сдержанное приветствие Рошнани как должное. Рошнани она сказала:

— Если ты думаешь, что я одобряю то, что ты нарушила наши древние обычаи, ты ошибаешься. А если думаешь, что я не рада узнать, что ты ждешь сына и наследника, ошибаешься еще больше. Приветствую твое возвращение в крепость и на подобающее тебе место, о главная жена моего сына.

— Вряд ли я буду постоянно оставаться на том месте, которое ты считаешь подобающим для меня, о мать моего мужа, — ответила Рошнани. Абиварду никогда не пришло бы в голову посчитать ее дерзкой, но это не означало, что она готова отказаться от вожделенной свободы.

— От этом мы поговорим позже, — сказала Барзоя, ни на йоту не уступая своей позиции, — сейчас неподходящий момент. — Она обернулась к Абиварду: — Пойдем в мою комнату. Кстати, можете пойти вдвоем. Но решение должно остаться только за тобой, сын мой.

— Что все это значит, мама? — спросил Абивард, когда они шли по коридору. — Фрада дал мне понять, что произошла какая-то неприятность, но больше ничего не сказал.

— Он поступил правильно, — сказала Барзоя. Она сделала шаг в сторону, пропуская Абиварда в свою комнату первым, потом вошла сама, опередив Рошнани. В дверях, словно по волшебству, появилась служанка. Барзоя окинула ее злобным взглядом:

— Приведи сюда Кишмару и Оннофору. Они сами знают, что им надо принести с собой.

— Да, госпожа. — Женщина поспешно удалилась. Лицо ее было бледным и испуганным.

«Хорошо хоть жены, а не сводные сестры», — с облегчением подумал Абивард.

Он несколько раз переспал с этими женами — ради приличия, не более того. Обе были довольно хорошенькие, но никакого чувства в нем не пробудили, впрочем, как ему показалось, и он в них тоже.