– Редкое явление, – произнес Егор, с сожалением наблюдая, как состарились, высохли и рассыпались в прах деревья внутри ауры.

– Так семена растений попадают в наш мир? – догадался Грей. – Но откуда они берутся?

– Точно не знаю, – ответил Бестужев. – Думаю, с других планет, где тоже существуют темпоралы.

– С других планет? – как эхо повторил Грей. – Хочешь сказать, не только наш мир погибает?

– Утверждать не стану. Мы наблюдаем лишь часть процесса, доступную, если так можно выразиться, «с нашей стороны». Но я видел, как формируются энергетические пузыри. Они захватывают все, что скопилось у подножия темпорала, и затем как будто растворяются в воздухе вместе с содержимым. Думаю, наш мир подобен перекрестку. Пересечению многих путей в пространстве и времени. Только мы не знаем, как путешествовать по этим дорогам.

Грей притих, призадумался. Бестужев теперь казался ему не просто странным. Откуда он столько знает о темпоралах? По виду не скажешь, что исследователь или ученый. Он больше похож на крепко избитого жизнью воина, странника, так почему же его голос дрогнул, а взгляд – холодный и колючий – на миг оттаял, когда внутри ауры появилась нежная клейкая зелень молодых стремительно развивающихся побегов?

Он хотел что-то спросить у Егора, но Бестужев вновь переключил внимание репликанта:

– Теперь взгляни сюда.

Грей повернул голову. Он уже немного освоился с новым программным обеспечением имплантов. К тому же доходчивые объяснения и наглядные примеры быстро подсказали, что именно нужно искать, на какие детали обращать особое внимание.

Указанный Бестужевым темпорал излучал пронзительную лазурь. Внутри сияния он заметил серва, звенга и полукровку – все трое выглядели будто творения скульптора, запечатлевшего миг движения.

– Там время замедлилось?

Егор кивнул.

– Тогда что значат вот эти тускло-желтые ауры? – спросил Грей, переводя взгляд на тесную группу энергетических деревьев. К своему удивлению, он не обнаружил в границах аномальных зон каких бы то ни было материальных подсказок.

– Молодец. Быстро схватываешь, – похвалил его Егор. – По личному опыту, – он не стал ничего конкретизировать, – могу сказать: темпоралы никогда не появляются на пустом месте. Они зарождаются в точке, где происходит очередной сдвиг времени и разрыв пространства. – Бестужев старался объяснять как можно проще, доходчивее. – Темпоралы своим появлением как бы запечатывают аномалию, понимаешь? Не дают ей расширяться, постепенно стабилизируя опасный участок.

– Поэтому говорят, что появление первых темпоралов спасло нашу планету?!

– Верно.

– Егор, а откуда ты все это знаешь?

Бестужев лишь пожал плечами:

– Много путешествовал, наблюдал.

– То есть желтоватые ауры принадлежат уже стабилизированным участкам? – Грей был потрясен. Мысли постоянно перескакивали с одного на другое, внимание рассеивалось. Новые знания о мире, новые возможности восприятия просто ошеломляли!

– Правильно. Вскоре такие темпоралы просто погаснут, исчезнут.

– И на их месте уже не останется аномалий?

– Да.

– Но откуда берутся разрывы пространства? – спросил репликант.

Любознательность Грея импонировала Егору. На долю Бестужева выпало столько испытаний, что с лихвой хватило бы на несколько жизней. Если оглянуться назад (а он не любил этого делать), то увидишь узкую коварную тропу, вьющуюся по самому краю пропасти. Не было легких путей и однозначных решений. Не было и жизни – только борьба. Часто он вел ее за пределом человеческих сил. Но у него в далеком, потерянном прошлом были друзья. Настоящие друзья. А есть ли они у Грея? Наверное, нет. Репликанты хоть и сумели выжить, но их взаимоотношения строятся на основе рационального сотрудничества. Исключения из правил настолько редки, что Грей определенно заслуживал честных ответов. Быть может, знания, полученные от случайного попутчика, в чем-то изменят его жизнь, мировоззрение, сделают еще более любознательным, а значит, и более человечным?

Здесь крылась дилемма. У любого знания есть и оборотная сторона. Правды, которой владел Егор, репликант не выдержит, однозначно. Сейчас его мир достаточно прост, понятен. Но стоит дать чуть больше информации, и она превратится в лавину. Сомнет рассудок. Посеет в душе сомнения, фобии.

Нет. О рождении темпоралов и роли людей ему знать совершенно не обязательно. Тем более что современные процессы отличаются от тех, изначальных. В понимании Егора существовали две равновероятные гипотезы. Первая перекликалась со злобными утверждениями эшранга, дескать, люди виноваты во всем. Да, мы использовали технологию стазиса как оружие, но первые разрывы пространства и сдвиги времени возникли отнюдь не в зонах боевых действий. Возможно, мы подтолкнули процесс, ускорили его, но не инициировали – это точно.

Грей, сам того не подозревая, задал самый болезненный и актуальный вопрос. Что привело к современному положению вещей? Стихийные силы Вселенной изуродовали лик планеты или же неразумное, безответственное использование технологии, которую мы не понимали, но пользовались ею?

– Я в точности не знаю, как возникают разрывы пространства, – после недолгой внутренней борьбы ответил Бестужев. – В последнее время темпоралы появляются и исчезают буквально на глазах. Тебе нужно запомнить лишь одну важную особенность – их ауры, за редкими исключениями, никогда не пересекаются. То есть всегда можно проложить тропу, даже если перед тобой настоящий энергетический лес.

– Лес?! – неподдельно удивился Грей.

– Да, я видел и такое.

– Где же ты путешествовал?

Бестужев пропустил коварный вопрос мимо ушей.

– И еще одна деталь. Остерегайся применять вблизи темпоралов мощное энергетическое оружие. Действуй осторожно, с умом, тогда останешься жив, пройдешь там, куда другие и взглянуть опасаются. – Егор говорил, не давая Грею задавать встречные вопросы. – Запомни, ауры темпоралов можно использовать в своих целях. Например, укрыться от выстрела или, наоборот, нанести неожиданный удар. Большинство твоих противников не способны воспринимать энергоматрицы. Для них все темпоралы кажутся одинаковыми. И последнее. По границе желтоватых аур можно пройти. Будет трудно дышать, возможно, вырубятся импланты, неприятно, но не смертельно. А теперь давай попробуй сам проложить маршрут.

– Как? Только по показаниям датчиков?

– Да. Роща небольшая. Сканируются все темпоралы. Задача несложная, справишься.

Рассвет хлынул со всех сторон.

Солнце не всходило – оно появлялось в зените, за считаные секунды. Ночь и день сменяли друг друга почти мгновенно.

Ауры темпоралов поблекли, растворились в дневном свете, превратившись в ловушки для неосторожных путников.

– Вот, готово. – Грей транслировал Егору обновленную электронную карту местности с нанесенным на ней маршрутом.

– Что ж, – Бестужев одобрительно кивнул, – неплохо. Теперь возвращаемся к колонне. Чувствуешь, ветер поднимается? Пойдем, как я и говорил, под прикрытием пыли.

– А почему ты велел не трогать сервов?

– Опасно. Уже не в первый раз замечаю: темпоралы реагируют на мощные всплески энергии. Своими глазами видел, как они появляются в местах боев между сервами.

– А как же водородные двигатели БПМ? – тут же забеспокоился Грей.

– Они маломощны, – успокоил его Бестужев. – Реакторы космических кораблей, особенно те, что до сих пор питают установки стазиса, генераторы плазмы, лазерные излучатели мегаватт на двести – вот примерный список устройств, способных спровоцировать появление нового разрыва метрики и как следствие – темпорала.

Переговариваясь на частотах технологической телепатии, они миновали излучину и уже подходили к головной машине колонны.

– Егор, вот ты сказал, что встречался с людьми из легендарного убежища.

– Ну?

– А почему они скрываются?

– Все сложнее, – Бестужеву пришлось не по душе возобновление темы, но делать нечего, сам нарвался, нечего было и упоминать. – Они не скрываются. Просто живут в ином временном потоке. Говорят, – он сознательно употребил это слово, словно лишь слышал версии, но ничего не знал наверняка. – Говорят, в момент массового появления темпоралов, когда произошел первый сдвиг времени, наша реальность как бы расслоилась. В разных регионах время течет по-разному. Слышал ведь о таком явлении?