- В этом городе только два человека, которым я могу доверять,- продолжила она.- Он, а теперь – Вы. Сейчас отдохну, потом поеду на какой-нибудь вокзал… Там переночую… Если только…

- Что?

- Ну… если не разрешите остаться здесь…

- Со мной? А жених?

- Но ведь он не узнает!

- Если только сами не расскажите.

- Зачем? Пусть это останется нашей маленькой тайной! – она подошла , обняв его за шею. Потом приблизила лицо и, закрыв глаза, поцеловала.

Он не ответил. Мягко отстранил ее, подошел к двери и закрыл замок на два оборота. Подошел к ней, так же молча снял сарафан. Лифчика под ним не было, только стринги. Провел ладонью по спине, ягодицам. Начал ласкать грудь. Она охнула, и, прижавшись к нему, стала одной рукой расстегивать его халат. Помогать он не спешил.

- Не бойся, у меня с собой,- прошептала она, доставая другой рукой пакетик с презервативом из сумочки.

- Тоже для жениха?- в ответ прошептал он ;

- Это у меня всегда с собой,- сказала она, уже лежа на кушетке…

Разбудив гостью рано утром, вызвал такси. Проснулась и собралась она быстро, хотя ночь была для обоих беспокойной.

- Прощай, милый.

- Это на такси,- протянул он ей сложенные купюры.

- Не надо, у меня есть,- замялась она. Но деньги взяла.

Закрыв за ней дверь, посмотрел на часы. На чашку кофе и дорогу до диспансера время еще оставалось. Выйдя в коридор, уловил понимающую улыбку Евгении Вячеславовны.

Зайдя в ординаторскую, прихватил коробку конфет и постучался в сестринскую. Евгения Вячеславовна уже снова что-то пережевывала.

- Доброе утро. Вот, отдайте хроникам. Тому же Птицыну, что ли…

- Да-да. Конечно, передам.

Он уже допивал кофе, когда услышал истошный крик санитарки:

- Помогите! Помогите, умирает!

Чертыхнувшись, выбежал в коридор.

- Сюда, сюда! Помогите, ей плохо! Помирает!- стоя возле сестринской, продолжала кричать она.

- Хватит орать, вызывайте дежурного ! Звоните в приемное, быстро!- на ходу бросил он.

Евгения Вячеславовна лежала на полу. Халат задрался, обнажив огромные бедра. Глаза были закрыты, рот – открыт. Она вдыхала воздух, словно его ей не хватало. На столе лежала принесенная им коробка, уже наполовину пустая. Пульс и давление не определялись. Прислонив фонендоскоп к пышной груди , глянул на секундную стрелку. Насчитал около двухсот в минуту. Забежав в процедурный , нашел в шкафу шприц, упаковки с лекарством. Прихватив жгут, пузырек со спиртом и вату, побежал обратно.

-Жгут держи!- крикнул он санитарке, все еще стоящей возле двери.

Та подбежала и уцепилась за концы жгута. В вену попал сразу.

- Теперь отпускай!

Санитарка послушно отпустила жгут.

- Положи ей под голову что-нибудь. И халат поправь! Да у нее, не у себя! Встречай дежурного, должен подойти.

Санитарка вышла. Он продолжал, глядя на часы, медленно вводить раствор. Времени, чтобы успеть на прием, оставалось все меньше.

Наконец раздались быстрые шаги, появился Матвеев.

- Кишечная непроходимость?- взглянув на нее, тут же спросил он.

- Мерцалка. Ее в интенсивную терапию перевести надо . Смерь давление и пульс посчитай, у меня руки заняты.

Недовольно пожав плечами, тот все же позвонил. Потом подошел, не спеша, с тонометром.

- Сто пятьдесят на сто. Пульс сто двадцать. Жить будет.

Та уже открыла глаза и задышала ровнее. Посмотрела виновато на Виктора Сергеевича, на стол.

- Откушала?- спросил он.

Она не ответила и опустила голову.

- Жадность губит!- прижав вату к локтевому сгибу и согнув ей руку, закончил он. К этому времени уже появилась каталка с санитарами из приемного. Грузить пациентку пришлось вчетвером.

- Центнера полтора, наверное!- кряхтя, заметил санитар.

Наконец, все затихло. Остатки конфет он выкинул в урну. Потом в ординаторской , взяв бутылку с коньяком, внимательно осмотрел крышку. Встряхнул несколько раз. Ни осадка, ни следов вскрытия. Открыв бутылку, подошел к раковине, включил воду и начал выливать содержимое. В ординаторской повис специфический запах. Видимо, он и привлек появившегося внезапно в двери Матвеева.

- Ты что? О…ел?

Виктор Сергеевич, не ответив, закончил процедуру . Вложил тару в пустой пакет и выкинул в урну.

Потом посмотрел на Матвеева:

- Тебе забыл оставить. За вчерашние подарки.

Тот покачал головой и что-то прошептав, закрыл дверь. Виктор Сергеевич вышел следом .

10

Пациентов в диспансере было мало, прием велся «на автомате». В ушах звенело, глаза закрывались. Крепкий чай не помогал. Лишь телефон заставил встряхнуться. Голос был знакомым:

- Здравствуйте. Это Леонид Борисович.

- Слушаю.

- Я слышал, мой друг, вчера у Вас было ЧП?

- Без комментариев.

- Ну… хорошо. Я знал, что и тут мы придем к пониманию. Распространяться об этом , конечно, ни к чему.

- У Вас все?

- Надеюсь, Вы не забыли о нашей договоренности?

- Не забыл. Мне некогда, надо работать. До свидания,- и положил трубку.

От дремоты оторвал стук в дверь. После приглашения вошел коротко посетитель с короткой стрижкой.

- Здравствуйте. Можно?

- Проходите, присаживайтесь.

- Вот,- и он протянул бланк справки с записью «заключение психиатра». Записи остальных специалистов там уже были.

- Что это?

- В нашем ведомстве теперь такой порядок выхода в отпуск. Сначала нужно пройти медицинскую комиссию.

- И давно этот порядок ввели?

- Не знаю. Наверное, не очень. В прошлом году такой комиссии не было.

- А из-за чего? Участились психические отклонения у работников спецслужб? И зачем направляют к нам ? Есть ведомственный психиатр.

- Я не знаю. Наверное, по месту жительства. Начальство приказало – мы пошли. Куда прикажут, туда идем. Что скажут – сделаем. Служим России.

Виктор Сергеевич, не задавая больше вопросов, написал в своей графе : «психически здоров» и поставил подпись.

- Еще и печать требуют. Личную.

- Она же только на рецепты идет!- удивился он. Но спорить не стал, прихлопнул подпись своей печатью.

- И все? И спрашивать ни о чем не будете?

- Зачем? Пусть Ваш психиатр Вас спрашивает, когда комиссию у него будете проходить.

- Да… Вы хоть нормальный психиатр…

- А много ненормальных?

- Ну… Тот, что у нас… Сначала на комиссию народу соберется целая толпа. Отовсюду. Сидят, ждут. Его нет. Жарко, душно. Правда, вода питьевая в такой пятилитровой бутыли с краником, и стаканчики есть. А когда все ждать уже устанут, он и появляется. Улыбается . Потом как рявкнет : «Ну что, уроды! Сидите? Думаете, все годны к службе в наших органах? Вот тесты, заполняйте! Время пошло!». А там - пятьсот вопросов! Духота еще сильнее, все потеют от страха, торопятся, боятся – не успеют. Или ответят неправильно. Кто воды напился, в туалет не сходить – дверь закрыта. Через час заходит, тесты у всех забирает. Кто успел, кто нет – не смотрит. Потом приглашает по одному. Всякие вопросы начинает задавать, улыбается, по руке погладить норовит. Оттуда выходишь – будто ночь был в засаде . Даже хуже.

- Сочувствую. А воду пили?

- Кто? Какую?

- Вы. Ту, что там в бутыли была.

- Нет. Спасибо Вам, доктор. До свидания!

- До свидания,- задумчиво ответил он.

Остаток приема тянулся медленно. Полудрему пришлось перебивать крепким чаем. А потом снова ехать в больницу.

В отделении заведующий пригласил зайти к себе, закрыл дверь.

- Что тут вчера было?

- ОМОН порезвился.

- А ты?

- Что я?

- Тоже порезвился?

- В меру возможностей.

- Посторонним ночью в отделении делать нечего!

- Учту.

- С Евгенией что?

- Съела что-то недомашнее.

- Все шутишь?

- В каждой шутке есть доля шутки.

- Тут заключения из лаборатории пришли. Это на вчерашних?

- Да.

- А кровь туда обязательно надо было отправлять ?

- Так положено. Поступили с признаками отравления.