– Значит так, прибыл капитан Морес, на паровозе из Дастена, по такой погоде долететь смог только туда, он сейчас в ратуше… В «Пятом колесе» тайная жандармерия, все спокойно, двое верхом меня сопровождают.

– Из Дастена?

– Да.

– На паровозе?

– Да.

– Вы жетоны хоть у одного из тех жандармов посмотрели?

– Эм… жетоны?

– Да, у каждого сотрудника тайной жандармерии есть жетон, вам ведь известно, как он выглядит?

– Понятно. Сопровождают, значит?

– Да.

– Пригласите их сюда, инспектор.

– А…

– Пригласите, – улыбнулся Кинт, – скажите, что нам надо помочь загрузить на сани покупки.

Инспектор вышел.

– Ллодэ, как войдут, берите их на мушку, – сказал Кинт, в его руках уже было по пистолету, а он перебежал в небольшую нишу у входа.

– Ты уверен?

– Да!

– Как это понимать, Ллодэ? – сказал инспектор, а двое здоровяков вошедших следом, потянулись к кобурам.

– Руки! – Кинт вышел из-за ниши и закрыл засов двери, – да нет, инспектор, вам не надо, разоружите их.

– Кинт, но…

– Делайте же, инспектор! – рявкнул Кинт.

Оружие жандармов перекочевало к инспектору.

– Теперь оба, лбами уперлись в стену, руки за спину! Ноги шире и дальше от стены… еще… дернитесь – стреляю. Инспектор, а теперь соизвольте проверить их жетоны.

Вдруг тот, кто стоял ближе к прилавку, резко «ссыпался» вниз и, прячась за Талда, выставил руку в сторону Кинта…

Бах! – из рукава жандарма что-то выстрелило, но Кинт уже валился на пол, выстрелив два раза между ног инспектора, и прострелив бедро стрелявшего.

Ба-бах! – грохнуло как из пушки, это Ллодэ зарядом картечи из короткого охотничьего карабина свалил наповал второго жандарма. Кинт шустро кувыркнулся к жандарму с «секретом в рукаве» который уже упал на пол, схватившись за бедро, рыча и скалясь от боли. Шмяк! – сильным, ударом в висок Кинт отправил противника в забытье…

Одежда на обоих жандармах была расстегнута, не оказалось у них никаких жетонов, как и форменной одежды, кроме штанов и пальто. На них не было даже жетонов гражданина. В рукаве стрелявшего обнаружился маленький, с коротким стволом, однозарядный, но крупного калибра пистолет, закрепленный на предплечье системой ремней.

– Сколько их там еще у Дукэ? – Кинт стоял у окна и смотрел на улицу.

– Эм… – на инспекторе не было лица, он весь бледный, смотрел не отрываясь на убитого, – д-д-двое на улице, и внутри… еще пятеро. А! н-нет, шестеро.

– Стойте у окна, инспектор, следите за улицей, а я пока побеседую с этим фокусником.

– Похоже, ты убил его, Кинт, – Ллодэ склонился над раненым в ногу жандармом, – он синеет уже, Кинт… ты ему голову проломил!

– Дьявол! Инспектор, соберите всех ваших людей, только тихо и спокойно, поезжайте в ратушу и арестуйте этого «капитана», только прошу, внимательно, инспектор, сразу валите его на пол и вяжите! Это не жандармы, инспектор, это наемники, причем очень, очень хорошие наемники и матерые убийцы. Поняли меня?

– П-понял…

– Да приди же в себя, Талд!

– А эти? – инспектор кивнул на тела на полу.

– Эти, уж поверь, никуда не уйдут, – Ллодэ зло ухмыльнулся, надевая пояс с кобурой, и потом обратился к Кишу, – ну что, сынок, пойдем, возьмем за жабры этих хороших, черт бы их побрал, наемников?

– Ллодэ, спасибо, конечно, но это не ваша война.

– Эти говнюки приехали в мой город, пришли в мою лавку, стреляли в моего друга и это не моя война? Нет уж, сынок! Это моя лавка! Мой город и я не потерплю здесь каких-то наемников, черт бы их побрал!

– Хорошо, только давайте спокойно и без эмоций…

Метель понемногу успокаивалась, лишь у земли поземкой скручивая в замысловатые спирали снега. На веранде «Пятого колеса» двое вооруженных карабинами жандармов, приплясывали от холода, подняв воротники форменных пальто. Из-за домов вышел, кутаясь в шубу, старик. Опираясь на трость, он, проклиная погоду, направлялся к заведению Дукэ.

– А что это у нас тут случилось, молодые люди? – спросил старик, поднявшись на веранду и обстукивая тростью полы шубы от снега.

– Ничего страшного, уважаемый, просто охрана важной персоны.

– Что, – старик приподнял шапку и приставил руку к обезображенному уху, – подойдите ближе, пожалуйста…

Один из жандармов подошел к старику и наклонился, чтобы повторить свою фразу. Второй же жандарм стоял и смотрел на напарника и ухмылялся тому, что ему не приходится утруждаться общению с глухим стариком… Вдруг, глухой стук, хруст кости и жандарм увидел, как у него из груди вылез наконечник трехгранного штыка. Уже поплывшим и мутнеющим взглядом, он успел заметить, как старик резко выпрямился, его трость разделилась, и тонкий клинок пробил горло его разговорчивого друга.

– Спрячься здесь, у стены, – прошептал Кинт Ллодэ, – бей наповал всех в такой форме, кто будет выбегать из дверей.

Ллодэ кивнул, достал револьвер и отступил к стене вглубь веранды, а Кинт, скинув шубу, сжал в руках пистолеты и махнул через низкий забор, отделяющий двор от конюшни.

Кинт вошел со стороны кухни. Толстый Гани, что-то весело насвистывая, переворачивал куски мяса над решеткой с углями. Насвистывал он, к слову, очень музыкально и, вероятно, благодаря хорошему слуху, повернулся к Кинту…

– Чшшш, – Кинт приставил ствол к губам, – это я Кинт, продолжай свистеть…

Гани замер на несколько секунд, потом кивнул и продолжил свое насвистывание.

– Оружие есть?

Продолжая насвистывать, Гани кивнул на висящий на стене карабин.

– Сколько жандармов внутри?

Гани нарисовал вилкой цифру «семь» на закопченной стене у очага.

– Продолжай свистеть, возьми карабин и готовься стрелять через окошко раздачи в любого, кто будет целиться в того, кого ты знаешь, тем более в Дукэ, понял?

Насвистывая, Гани подошел к стене и снял карабин.

«Сообразительный малый» – подумал Кинт и подошел к вешалке, сунул за пояс пистолеты, надел замызганный фартук и спросил Гани:

– Кому мясо подавать?

– Тем двум жандармам у стойки, – быстро сказал Гани и снова засвистел.

Кинт перебрал на столе подносы, выбрал самый тяжелый, медный, поставил на него две тарелки с порциями мяса, и соусник, в который налил кипящего масла из противня, где тушились овощи. В фартуке и с подносом в руках Кинт уверенно вышел в зал. Дукэ, завидев Кинта в таком виде, немало удивился. У него сначала поползла вверх бровь, но потом он справился с эмоциями и передвинулся ближе к месту у стойки, где под столешницей у него был припрятан револьвер. Оглядев зал, Кинт «посчитал» всех жандармов, кроме них, в зале сидел Маар, играя в кости с одним из ряженых.

– Ну, ты и артист, Кинт! – тоже увидев Кинта, Маар расплылся в улыбке.

Так уже было несколько раз с Кинтом – время словно замедлялось, или ему просто так казалось и он всего лишь мог быстро двигаться. Масло из соусницы было выплеснуто в лицо ближайшего жандарма, второй, сидящий рядом, получил ребром тяжелого подноса по переносице…

– Это наемники! – заорал Кинт и, достав оружие, метнулся к Дукэ, на ходу выстрелив несколько раз в двоих у стойки свалив их наповал. Маар сообразил, в чем дело и тяжелый латунный протез буквально сплющил лицо жандарма напротив. Один из жандармов метнулся к двери и даже успел выскочить на веранду, но грохнул выстрел и он рухнул у порога, оставался один и он… застрелился. Из такого же пистолета в рукаве.

Помещение наполнилось запахом пороха и крови, и телами «жандармов». Тот, кого приложил Маар, тоже скончался… одним ударом Маар не обошелся и воткнул ему в шею нож. Двоих наемников, что остались живы, то есть того, с обожженным лицом, и второго, с перебитым носом, лицо которого налилось огромным синяком и распухло, раздели до исподнего, связали и бросили у двери.

– Ничего, – сказал Кинт, обыскав покойников, – ни жетонов гражданина, ни, тем более, жетонов тайной жандармерии, только оружие, патроны и горсть монет…

– Я заподозрил неладное, когда инспектор вернулся без тебя и говорил с одним из них, – Дукэ кивнул на того, которого зашиб Маар, – но подумал, что ты сам решишь, как действовать.