Эта благоразумная речь понравилась всем. Приободрился даже делегат от Барки.

– Нам могла бы помочь иммиграция, – подключился очередной делегат, который одну неделю в году выполнял обязанности главы Департамента Иммиграции и Натурализации Эйтоса. – Если бы дела шли получше…

– А сколько иммигрантов прибыло на этом корабле? – спросил его визави.

– Трое.

– Черт! Что, всегда так мало?

– Нет, в позапрошлом году было только двое. А два года назад – и вовсе ни одного. – Завиммиграцией вздохнул. – По идее, беженцы должны были бы просто осаждать нас. Может, Отцы-основатели слегка перестарались, выбирая самую отдаленную планету? Иногда мне кажется, что о нас вообще никто не знает.

– А может, информацию о нас утаивают эти… ну, сами знаете кто.

– А вдруг тех, кто пытается к нам попасть, заворачивают на станции Клайн? – предположил Деброучес. – И только некоторым дают просочиться?

– Похоже на то, – согласился завиммиграцией. – Эти, что к нам прибывают, малость… как бы сказать?.. со странностями.

– Ничего удивительного, если вспомнить, что все они – продукты… э… травматического генезиса. В этом нет их вины.

Председатель снова постучал по столу.

– Обсудим это после. Пока что мы сошлись на одном: необходимы инопланетные поставки тканевых культур…

Этан, из которого вышел еще не весь пар, разразился речью:

– Господа! Неужели вы опять хотите связаться с этими живодерами?!

Деброучес дернул его за пиджак и усадил на место.

– …из более надежного источника, – закончил председатель и как-то странно посмотрел на Этана: не сердито, но с такой непонятной улыбкой, словно за ней что-то скрывалось. – Вы согласны со мной, господа делегаты?

По залу пробежал одобрительный ропот.

– Большинством голосов решение принято. Думаю, вы также согласитесь не повторять дважды одних и тех же ошибок: больше никаких котов в мешке. Следовательно, сейчас мы должны выбрать агента по закупкам. Прошу вас, доктор Деброучес.

Деброучес встал:

– Благодарю вас, господин председатель. Я обдумал этот вопрос. Разумеется, для того, чтобы правильно оценить, выбрать, упаковать и оттранспортировать культуры, наш агент должен превосходно разбираться во всей технической стороне дела. Среди нас таких немного, и это облегчает задачу. Затем – это должен быть человек с безупречной репутацией – не только потому, что в его руках окажется почти вся валюта, которую Эйтос собрал в этом году…

– Вся валюта, – тихо поправил председатель. – Генеральный Совет одобрил это сегодня утром.

Деброучес кивнул.

– …но и потому, что он должен будет с честью противостоять всем тем соблазнам, – Деброучес нахмурился, – которые могут ему встретиться!

Женщинам, конечно, и тому, что они творят с мужчинами! Неужто Роучи сам набивается в добровольцы? – подумал Этан. Разумеется, всю биологическую кухню он знает как свои пять пальцев. Этан был восхищен отвагой шефа, хотя подобный апломб и граничил с бахвальством. Может, так и надо, чтобы подстегнуть себя? И все же ему не позавидуешь. Для Деброучеса целый год не видеть своих сыновей, в которых он души не чает…

– Также это должен быть человек, свободный от семейных уз, дабы забота о детях не легла чрезмерным бременем на плечи его партнера, – продолжал Деброучес.

Все бородачи важно закивали.

– И, наконец, это должен быть человек с такой энергией и убеждениями, чтобы ни одно препятствие, поставленное судьбой… или э-э-э… кем бы то ни было, не смогло сбить его с верного пути. – Рука Деброучеса твердо опустилась на плечо Этана; председатель, уже ничего не скрывая, улыбался во весь рот.

Слова поздравлений и сочувствия, приготовленные для шефа, застряли у Этана в горле. На языке вертелась теперь лишь одна короткая фраза: «Ну, Роучи, я тебе это еще припомню!»

– Итак, господа, я предлагаю доктора Эркхарта! – Деброучес сел и с отеческой улыбкой добавил, обращаясь к Этану: – Вот теперь можешь встать и высказаться.

Молчание в автомобиле, уносившем их назад к Севарину, было долгим и тягостным. Первым, чуть взволнованно, заговорил Деброучес:

– Так ты можешь подтвердить, что справишься с этим заданием?

Этан ответил не сразу.

– Вы все подстроили, – наконец проворчал он. – Состряпали все заранее вместе с председателем.

– Что поделаешь? Пришлось. Мне казалось, ты слишком скромен, чтобы выдвигать свою кандидатуру.

– Скромен. Черта с два! Просто решили, что из-за угла меня легче будет пристукнуть!

– Я уверен, что ты наиболее подходящая кандидатура. А без моей подсказки – один Боже-Отче знает, кого бы выбрала комиссия. Может, этого идиота Фрэнклина из Барки. Ты хотел бы, чтобы будущее Эйтоса зависело от него?

– Нет! – поневоле согласился Этан и вдруг выпалил: – Да! Справлюсь! И чтобы духу его здесь не было!

Деброучес усмехнулся. В рассеянном свете, исходившем от пульта управления, сверкнули его белые зубы.

– И потом, подумай о соцкредитах, которые ты на этом заработаешь! Три сына и сбережения, которые при обычном положении вещей ты скопил бы только лет через десять, – и всего лишь за год. По-моему, это должно тебя вдохновить.

Этан вдруг с необычайной ясностью представил свой стол, а на нем – голограмму, наполненную жизнью и весельем. И, конечно, пони и солнце, и долгие каникулы под парусами… Споря с волнами и ветром, как учил его отец… И гам, шум, кутерьма в большом доме, звенящем новыми голосами… Но вслух он только мрачно заметил:

– Если у меня получится, и если я вернусь. В любом случае соцкредитов у меня и так хватает уже на полтора сына. Хотя это, конечно, ни черта не значит, пока они не раскошелятся на то, чтобы признать моего семейного партнера.

– Уж извини меня за откровенность, но именно такие люди, как твой молочный брат, заставляют государство так осторожничать с выделением дотаций, – сказал Деброучес. – Очаровательный молодой человек, но даже ты должен признать его абсолютную безответственность.

– Он просто еще молод, – неуверенно возразил Этан. – Ему нужно время, чтобы остепениться.

– Чепуха! Он, кажется, всего на три года моложе тебя? Никогда он не остепенится, пока будет сидеть у тебя на шее. Нашел бы ты себе лучше семейного партнера с сертификатом, а не дожидался, когда он появится у Яноса.

– Давайте оставим в покое мою личную жизнь, ладно? – огрызнулся задетый за живое Этан и, не удержавшись, добавил: – Которую эта командировка, между прочим, разрушит окончательно! Спасибо вам за это огромное!

Сгорбившись на пассажирском сиденье, он уставился в ветровое стекло. Машина стрелой летела сквозь ночь.

– Могло быть и хуже, – сказал Деброучес. – Мы вполне могли припомнить твою армейскую специальность, оформить командировку по военному ведомству и послать тебя с жалованьем санитара. К счастью, ты верно оценил ситуацию.

– Я не думал, что вы блефуете.

– А мы и не блефовали. – Деброучес вздохнул и добавил уже серьезнее: – Мы выбрали тебя не случайно, Этан. В Севарине не так-то просто будет найти тебе замену…

Деброучес высадил Этана у дома, окруженного деревьями, и, напомнив, что в Центр следует явиться рано утром, умчался за город. Этан вяло помахал ему вслед. Четыре дня… Два – чтобы помочь старшему ассистенту разобраться в новых обязанностях, один – на утряску личных дел (может, составить завещание?) и еще один – на инструктаж Совета Населения в столице. А затем пожалуйте в космопорт. И за что только этот кошмар свалился на его голову?

Подходя к двери, он наткнулся на электромобиль Яноса, брошенный как попало между контейнерами с мукой. Как ни восхищало Этана то великолепное равнодушие, с которым его брат-идеалист относился к благам материальным, он не стал бы возражать, если б Янос научился беречь свои вещи, но об этом приходилось только мечтать.

Янос был сыном семейного партнера отца Этана. Их отцы растили сыновей вместе и вместе занимались бизнесом – экспериментальной и чрезвычайно прибыльной рыбной фермой в Южной Провинции. Все жизни в этой семье давно уже неразделимо слились в один безупречный сплав, и между братьями – родными и молочными – не делалось никаких различий. Этан – старший, эрудит, средоточие честолюбивых отцовских надежд; Стив и Станислав – появившиеся на свет с разницей в неделю из той же культуры, что и партнер их отца; Янос – остроумный и живой, как ртуть, малыш Брет прирожденный музыкант… Семья Этана. Он скучал по ней до боли: в армии, во время учебы и даже в Севарине, на своей новой работе, которая была слишком хороша, чтобы от нее отказаться.