Мы Гасим свет, гасим компьютер, гасим все, даже пламя свечи и – темнота. Только кран сам с собой разговаривает на кухне. Я отворачиваюсь и засыпаю, даже не обняв любимую. Я устал. Облака также текут по небу из бесконечности в бесконечность, луна заглядывает в окно, я лежу и наблюдаю это и внезапно поворачиваюсь к ней. «Прости меня. Сегодня я не хочу. Очень устал». Она лежит неподвижной массой, как выброшенная на берег рыба, и смотрит на меня своими темными карими глазами в которых мерцает свет луны и, вот изображение в них чуть смазывается. Появляется слеза. И мне становится нехорошо! Вечные женские штучки! Пытаюсь ее успокоить, но она отстраняет мои слова. «Я понимаю Шуньята, ты устал, я не обижаюсь. Просто у меня сегодня такое настроение». Молчание.

Я встаю с пола, где мы уютно расположились на старой, еще дедовской перине, из дыр в которой то и дело вылазят «щекотунчики» перьев, и снова включаю компьютер. Ищу в нем соответствующую состоянию наших душ музыку. И вот комнату обнимает голос «Pg Harvey», такой тихий и в тоже время буйный. Жесткий. Точно как наше настроение. Мы молча курим, следя как дым улетает под потолок, и сверкает там, тонкий, в лучах луны. Очень хочется остановить время, но оно безжалостно смазывает серебряное полотно неба чернотой туч. Засыпаем уже под вкрадчивый шепоток «Travis». *_*

Другой день. Пробуждение, ее ласковый поцелуй и мое недовольное ворчание, я не люблю просыпаться. Так печально осознавать насколько я бываю зол к ней по утрам. Эгоизм отдыха, сквозь сон я не понимаю, что это ОНА будит меня своей любовью, имея желание рассказать какой сегодня чудесный день и как она меня любит. Отталкиваю ее, прихожу в себя, сбрасываю оцепенение сна и залечиваю ее душевные раны своим поцелуем! Мысль остановилась. (Смазывание, зажеванная кассета сюжета). Фраза зависла в моем сознании, не знаю о чем писать дальше…

Надо вспомнить. Сворачиваю файл и смотрю на ее фотографию на рабочем столе. Большие карие глаза виновато взирают на меня, я отворачиваюсь и вижу смятую постель, хранящую ее запах. Сколько еще ночей мне предстоит так провести без нее? Основная проблема – отсутствие места (.^.) Но иной вопрос хочу я себе задать. Почему, когда она так уютно спала на этом одеяле, свернувшись в клубочек и сладко посапывая, я больше думал о творчестве, а сейчас, когда я больше предоставлен творчеству, я только и делаю, что думаю о ней? Жизнь дарует так много вопросов без ответа.

«Ага-га..га»? Поет Мумий Тролль в недрах советских колонок. Выключить, выбросить, я слишком привязался к нему, слишком привык извлекать глубокий смысл, радость из его песен. Все мы ищем радость, удовольствие, в ком-то или в чем-то. А надо бы из себя. Но так грустно понимать, все проходит, так и время Тролля прошло. Я ужасно сентиментален сейчас, пытаюсь выбросить это чувство. Безрезультатно. И чувствую себя наивным дураком. А он все поет. «Прошлых дней не вернуть, не придумали такого науки», (слушаю в торжественном молчании и ощущение такое, словно кто-то пытается вырвать из моей груди сердце, до того пронзительно бьет в уши-тело-душу эта мелодия.)

Он теперь просто память о глупых заблуждениях. Всему свое время, тогда, когда во мне впервые открылся свет, он был нужен, он соответствовал моему сознанию-моменту, помогал открывать еще…

В ту пору эта песня звучала как гимн против тьмы, против нежелания людей открывать себя настоящему, а теперь она просто – прошлое. Просто напоминание о «преходящести» бытия… Просто запись. Только запись. Голос смолк, и я остался один на один с равнодушным миром без царапающего сердце нежно-мяукающего голоса. Писать свое бесконечное кино одному? Стало страшно!

Верно, в его песнях много смыслов, они многомерны и каждый раз в них открывается что-то еще. Но – неужели придется искать новых песен, подходящих моменту жизни? Да и надо ли их? Решимся? Кассетный мальчик, кассетный мальчик, Грустно! А еще и больно! Как тяжко и хочется кричать!!!

Внутренний ребенок – он так раним, и его так легко потерять в гонке за смыслом, который здесь. Ведь когда ты один, ты острее осознаешь чудовищную мысль, что единственный, кто тебя понимает, это ОН – далекий кумир и ветер за окном. А они оба рядом и так далеко одновременно, нельзя потрогать, и на самом деле в глубине души ты постигаешь, как обманываешь себя сентиментальностью. Что надо жить как все и не заморачиваться, но ты не можешь жить как все и терзаешь себя.

Выключил. Тишина. Только кулер жужжит, и клавиатура трещит под пальцами. Так на чем я остановился?

В этот день волна взаимных ощущений взмывает вверх, и темное покрывало чуть соскальзывает с бриллианта наших душ. Мы купили диск с фильмом, который так давно хотели посмотреть. «Амели»…

День стремительно пролетает, как брошенная в убыстренную перемотку магнито-лента, и вот вечер обнимает нас теплым дыханием начинающейся осени. Идем по бульвару, пиная ногами разноцветные пряные листья, вдыхаем острые запахи увядания, улыбаемся, разделенные на вселенные образов, а в моей новой черной сумке лежит на дне заветный диск с улыбкой Одри! Он ждет своего часа, храня лето и поцелуи. Мы смотрим друг на друга и не смотрим, мысли наши витают отдельно от реальности. Где мы? И теплота осеннего солнца тоже не замечается нами. И люди скользят мимо, машинально отклоняясь от нас.

«Сегодня Мирра с Вадимом не придут. Опять поссорились. И как она его терпит»? Рассеянно теребит футболку Оля. «Да, да, а ну их, побудем немного вдвоем». Рассеянно отвечаю я и делаю глоток из бутылки со Спрайтом. Под”ходим к серой громаде дома, как всегда набив едой сумку в соседнем супермаркете, и готовим ужин, стараясь преодолеть желание ума раствориться в каком-то абстрактном равнодушном покое.

Концентрируемся, осознаем все, что мы делаем. Иногда получается, иногда нет. Так невероятно сложно очнуться от анабиоза вечного сна. И вот это приносит первые плоды, сознание сужается, и я испытываю спокойную радость от мелькания ее рук рядом, готовящих салат. Улыбаемся. И садимся перед компьютером. Срыываем-м-м пластик обертки, в которой задыхается золотое солнце диска. Освободили. Ярко и смешно сверкает он в свете электро-лампы. Гасим ее! Шорох CD. Диск внутри. А Фильм на экране. Первые кадры почти не задевают наше напряженное, от постоянных попыток концентрации, сознание, но вот что-то происходит. По воздуху пробегает маленькая игривая искра, и напряжение спадает, шумит клен за окном. Мы целуемся и смотрим дальше.

«Знаешь, я всегда смотрю этот фильм когда мне плохо, и он всегда помогает»! «Правда»? «Да, каждый раз открываешь в нем что-то новое, надо смотреть очень внимательно. Замечать все мелочи. Они важны, не забывай это. Может после первого просмотра не получится, но потом ты заметишь их в фильме».