– Есть, командир!

– Развяжи этого вояку. Поедем, амаке [амаке - дядя, уважительное обращение к

человеку который немного старше(узб.)] , времени терять не будем, очень мне любопытно,

что хочет от меня Бури. Эркин, поймай их лошадей, наши пусть еще отдохнут.

Лошадка оказалась послушной, проводник знал дорогу хорошо. Не прошло и

получаса, как Болта и Давид въехали в тутовую рощу. Давид насторожился: впереди

раздавались приглушенные голоса, между кустами виднелись огоньки костров. В

предрассветном сумраке Давид увидел легкую походную юрту[юрта-войлочный походныый

домик (тюрк.)] , окруженную шестью кострами. В живописных позах, кто на кошме[кошма-

войлочный ковер, подстилка(узб.)], а кто и просто, положив голову на седло, спали басмачи.

Лошадей не было видно.

“Наверное, пасутся неподалеку под охраной, – подумал Давид, – и беспечность эта –

кажущаяся. Часовые нас наблюдают уже от реки. Умеют, скрытно наблюдать – этого у них не

отнимешь”.

– Стой тут, уважаемый Дауд-ака, – сказал Болта, – доложу хану.

Позади Давида, как по волшебству, возникли два молодых джигита. Приложив руки к

сердцу, они вежливо поклонились, и, присев на корточки и сверкая зубами, не спуская с

Кислюка глаз. Оружия на них было много, но руки свободны. Из юрты вышел высокого

роста мужчина и остановился у входа. Костер осветил его зеленую чалму, бороду с сильной

проседью. Плечи были широкие, и даже халат не мог скрыть их крутой разворот. Подбежал

Болта.

9

– Прошу вас, уважаемый, плов на дастархане[дастархан-скатерть (узб.)], чай, фрукты.

Проходите. Сам Бури-хан вас встречает.

Давид сделал несколько шагов в сторону юрты. Хозяин шагнул ему нвстречу.

– Прошу вас, проходите, – на чистом русском языке пригласил Бури. От

неожиданности Давид даже остановился.

– Не удивляйтесь, Дауд-ака, проходите, прошу вас. По-русски я говорю свободно. Как-

никак все-таки закончил кадетский корпус. До революции служил в армии, закончил в чине

ротмистра.

– Из золотопогонников, значит?

– Совершенно верно. Потом вернулся домой. Совершил хадж [хадж-поломноичество

в Мекку]. Думал, что впереди спокойная жизнь. Но ваши большевики заставили принять

участие в джихаде.

Внутри юрты стояла маленькая печь – сандал, рядом, на дастархане большое блюдо с

пловом. Чайники с чаем и сладости. Давид сел на кошму, напротив устроился Бури-хан,

зеленую чалму он снял и остался в маленькой тюбетейке.

– Как это большевики могли заставить вас воевать против себя? – продолжил Давид

прерванную беседу. – Насколько я знаю, это вы не признали власть советов и начали войну.

– Вот об этом мы с вами и поговорим сейчас, а потом у меня будет к вам очень

большая просьба. Но сначала о джихаде. Когда Красная Армия разбила в Закаспии

белогвардейцев, и выбросили лозунг “Борьба с английским империализмом”, все было

понятно: англичане и наши – заклятые враги. Десятками лет наши люди пытались сбросить с

себя их гнет. Вам стали помогать уважаемые люди. Такие как Кучук-хан. Большевики

объединились с ним и вынудили англичан уйти из Хорасана. А потом вдруг вспомнили, что

коммунистам не к лицу иметь дело с человеком ханского рода и объявили его низложенным.

В результате Кучук-хан организовал фронт уже против Красной Армии и выгнал

большевиков из Персии. Вы не были в Хорасане? Там такая ужасная нищета, фанатизм и

людская темнота, что понять ваше учение о классовой борьбе было некому. Продолжать?

– Не пойму, к чему вы клоните, уважаемый. Персия далеко.

– Дауд, мне о вас хорошо говорили. Человек вы не глупый, не злой, рассудительный.

И, наверное, хотите понять причины нашего джихада. Вот пример, как вы действовали в

Хиве. Большевики захватили столицу Хивинского ханства. Арестовали самого хивинского

хана, а его бывший премьер-министр Джунаид-хан оказал ожесточенное сопротивление.

Хана долго не могли и едва сумели бы ликвидировать, но помог счастливый случай. К борьбе

с Джунаид-ханом были привлечены другие туркменские вожди, как раз враждебные

Джунаид-хану, некто Гулам-Али и Кушмамед. В результате соединение Джунаид-хана было

полностью уничтожено объединенными силами этих вождей и Красной Армии. Казалось бы,

успех полный, но после этого ваши люди как ослепли. В Хиве живут две народности – узбеки

и иомуды[иомуды - туркменское племя]. Исстари они враждуют между собой из-за воды.

Узбеки сидят на севере, и поэтому львиная доля воды достается им. Иомуды находятся

южнее и им достаются остатки. Это является причиной постоянной вражды и даже

вооруженных столкновений. После захвата Хивы организовалось правительство – Совет

Назиров, куда вошли узбеки и иомуды, в том числе Кошмамед и Гулам-Али. Против этих

вождей начались тайные интриги, в которых приняли участие полномочные представители

России Шакиров и Малышев. Кошмамеда и Гулам-Али вызвали в Хиву со всеми джигитами

и приказали участвовать в походе на Бухару. Кошмамед и Гулам-Али прибыли и

остановились в указанных им помещениях. В ту же ночь были разоружены джигиты

Кошмамеда и он сам, а потом все зарублены. Гулам-Али бежал. За ним в погоню был послан

карательный отряд, который сжег на своем пути несколько кишлаков. Узнав об этом, все

иомуды снялись с места и перекочевали, с огромными трудностями, в Туркменскую область.

В результате вы имеете: первое – джихад, второе – общее разорение иомудов. Вам понятно?

10

– Мне понятно, что этих товарищей, Шакирова и Малышева, нужно расстрелять и

прислать на их место честных и преданных революции людей. Мы боремся против мировой

буржуазии, простые люди не должны были пострадать.

– “Классовая борьба”, я правильно это называю? По всему Туркестану закрыли

мечети, медресе[медресе - высшее мусульманское учебное заведение]. Казии, улемы [казии,

улемы - мусульманские судьи, ученные богословы] - наши лучшие религиозные умы,

арестованы. Священный Коран в Маргилане был сожжен на площади. Соборная мечеть в

Андижане была превращена в казармы. В молящихся бросали бомбы и гранаты. В Бухаре, в

священной Бухаре, было объявлено, что революция направлена не только против эмира, но и

против Бога! И это там, где население особенно религиозно и фанатично!

– Ну, вы тоже не ангелы. В Коканде ваше “правительство Автономного Туркестана”

объявило амнистию всем ворам и бандитам. А начальником охраны города поставили

бывшего вора Иргаша. И, кстати, все население ближних кишлаков с кетменями и

охотничьими ружьями поддержало командира Красной Армии товарища Перфильева, когда

он эту банду разгромил.

– А чем это кончилось? В ваших отрядах были одни дашнаки [дашнаки -армянские

националисты]. Они туда вступили только для грабежей. Все местные торговцы были

расстреляны, имущество было свезено на склады, погружено в вагоны, а что осталось, –

сожгли. Все население ушло. И воюет против вас.

– Есть ошибки, есть жертвы, но что могу сделать я?

– Почти ничего, Дауд-ака, почти ничего. Но меня радует ваше понимание. Абдувасик-

хан был против моего разговора с вами. Пришлось объяснять ему, что вы, хоть и не нашей

веры, но из религиозной семьи. Любите историю. Уважаете обычаи других народов. По-

узбекски говорите свободно. Это тоже свидетельствует об уважении к народу.

– Да, сведения обо мне вы собрали аккуратно, но вот насчет языка перебрали. Я языки

вообще усваиваю с воздуха. Специально не учу. Просто слушаю и через десять-пятнадцать

дней начинаю потихоньку говорить. Это не моя заслуга – голова так устроена. Но ближе к

делу.

– Недавно в Герате собрались представители воинов джихада, или, как вы нас

называете, басмачи всего Туркестана. И решили обратиться к Советской Власти с