Я перестала дышать.

— На счет чего?

Он повернулся ко мне, глаза блестели.

— На счет многих вещей, но я всегда думал, что безрассудная часть твоей натуры — это недостаток. Но это не так. Это то, что делает тебя сильной.

Я уставилась на него, мое сердце делало невероятные сумасшедшие вещи в груди.

— Спасибо… спасибо тебе.

— Не благодари…

— Знаю, — я улыбнулась сквозь боль, — ну я уже сделала это.

Эйден покачал головой.

— Мне лучше вернуться. Не заходи слишком далеко, окей?

Я махнула и посмотрела, как он уходит. Он дошел до французских дверей и остановился. Когда он повернулся, его лицо было непроницаемо, но слова прозвучали четко.

— Часть меня хотела бы, чтобы Сет убил Мастера за то, что тот прикоснулся к тебе.

Прошло два дня, но я так и не смогла забыть то, что сказал Эйден. Это было серьезное заявление, но что это значило? Было ли это важно? Нет. Так я говорила себе. Даже если он любил меня также как сильно, как я пирог, это было не важно. У нас не было никакого будущего, только смерть и разочарование.

Слабый стук в дверь оторвал меня от размышлений. Так как Сет никогда не стучит, я знала, что это не он. Я сползла с кровати и пошла к двери.

В коридоре стояла Лаадан, одетая в красивое изумрудное платье, обтягивающее сверху и легко струящееся вниз от бедер. Волосы были закручены в какой-то замысловатый пучок и украшены несколькими свежими розами.

Я посмотрела вниз на свои штаны и свитер. Боги, я еще никогда не чувствовала себя такой унылой и уродливой.

Лаадан улыбнулась мне.

— Если ты не занята, а я вижу, что нет, то я бы хотела тебе кое-что показать.

Я посмотрела назад на свою кровать и пожала плечами. Не было похоже, что я занята. Мы прошли мимо нескольких слуг, пока шли наверх в ее комнату, и она всем им улыбалась.

Как только мы вошли к ней в комнату, она обняла меня за плечи и усадила на кресло перед шкафом. Я села и притянула колени к своей груди.

— Ты… хочешь показать мне свою дверь от гардероба?

Смех Лаадан был гортанным и заразительным. Я поймала себя на мысли, что тоже начала улыбаться.

— Ты прямо как твоя мать, — она потрясла головой, — ты иногда говоришь, как Рейчел.

Моя улыбка немного погасла, и я обняла себя за колени.

— Моя мама никогда не сказала бы и половины тех глупых вещей, что вылетают из моего рта.

— Ты была бы удивлена, — она сделала паузу, погружаясь в воспоминания, — знаешь, что твоей маме нравилось больше всего в заседании Совета?

— Нет.

Лаадан открыла шкаф, затем отступила назад и махнула руками в приглашающем жесте.

— Танцы и красивые наряды.

С любопытством, я наклонилась вперед, чтобы заглянуть внутрь шкафа и чуть не упала со стула.

— Вау. Там много вещей.

Она наградила меня игривой улыбкой.

— У девушки никогда не может быть много вещей. Давай. Взгляни.

Я подорвалась со стула. Глаза начали разбегаться. Я как будто была под принуждением, которое в две секунды превратило меня в маленькую девочку. Я шагнула вперед и запустила руку в мягкий материал.

— Тебе нравится? — она потянула за фиолетовое платье.

Мои пальцы застыли на красном шелковом материале. Я не видела покроя, но цвет божественен.

— Вот за какие платья, я отдала бы своего первенца.

Она засмеялась, бросая фиолетовое платье, и взяла красное. Она держала его между нами.

— Почему ты так смертельно не хочешь идти на бал?

Я пожала плечами, разглядывая одежду. Здесь были платья с волнистыми кромками и по всему лифу, завышенные талии и юбки, которые цеплялись за ноги.

— Просто не пойму, почему я приглашена, когда остальные полукровки нет.

— Потому что ты другая, — она схватила платье и начала рассматривать его. — Алекс, быть Аполлионом означает отличаться от своего вида. Когда ты пробудишься, я уже говорила тебе и Сету, у вас будет возможность вступить в Совет.

Я не знала этого, но серьезно сомневалась, что восемнадцатилетней девушке нужно столько силы. Зрелость не придет в одночасье. Мои глаза и разум были сосредоточены на платьях.

— Там не будет никого, кого я знаю. И без обид, но мое представление о веселье, не включает времяпровождение с чистокровными.

— Да какие обиды, — Лаадан вытянула юбку. На красный оттенок упал свет, бросая поверх платья слабый огонек.

— Сет будет там. И Эйден тоже.

Я удивленно посмотрела на нее.

— Почему меня должно заботить то, что Эйден там будет? Он чистокровный. Где еще он будет в этот вечер?

Лаадан улыбнулась.

— Может, попробуешь это?

— Нет, спасибо.

— Не смеши меня, почему? Твоя мама носила похожее. И у меня мало времени, прежде чем мне нужно будет спускаться вниз.

Желание помереть платье было неимоверным, но я покачала головой. Лаадан не отставала до тех пор, пока я не обнаружила себя стоящей перед зеркалом в красном шелковом платье. Она стояла позади, положив руки мне на плечи.

— Ты такая красивая.

Платье было ошеломляющим. Казалось, оно сделано специально для меня. Шелк обтягивал грудь и бедра, скользя и развиваясь к низу. Я повернулась боком, ухмыляясь. Сзади выглядело так же хорошо, как и спереди. Красный определенно был моим цветом. На минутку, я позволила себе помечтать о том, как Эйден увидит меня в чем-то таком элегантном и сексуальном. И что если бы Сет увидел? Даже мое грязное воображение не могло представить его реакцию.

— Наверное, мне следует снять его, пока не испачкала.

Лаадан отвела меня от зеркала и усадила перед маленьким столиком для макияжа и каких-то других вещей. Я начала вставать, но она снова положила руки мне на плечи.

— Алекс, нет никаких причин, чтобы сегодня вечером ты сидела в своей комнате, когда каждый будет наслаждаться балом. Так что успокойся и дай мне кое-что сделать с твоими волосами.

— Я не хочу идти, — я повернулась к ней лицом.

Она повернула меня обратно к зеркалу и взяла расческу.

— Почему? Это из-за того, что у тебя завтра заседание? Не значит ли это, что тебе нужно расслабиться и насладиться вечером?

Я дернулась и попыталась игнорировать успокаивающий эффект скользящей по волосам расчески.

— Это не из-за заседания. Я просто… не хочу идти.

Игнорируя меня, она взяла плойку, и начала закручивать длинные пряди. Я позволила ей привести себя в порядок, все еще не намереваясь идти на бал. Это приятно, когда кто-то пытается сделать тебя красивой, даже если вся красота сомнется о подушку.

Рассказывая про мою маму, Лаадан начала делать мне макияж, и когда она закончила, я еле узнала девушку со смоки айсом, которая смотрела прямо на меня. Лаадан превзошла саму себя.

Она взяла мои кудри и опустила несколько плотных прядей вниз, чтобы закрыть шею и дразнящий лиф.

— Ну, что ты думаешь? — спросила она, держа кисточку с пудрой в руках.

Я не знала, что сказать. Румянец делал акцент на моих скулах, заставляя их казаться выше, чем они есть. Синяк на моем лице был скрыт за макияжем. Тушь и искусно подобранные тени превратили глаза в самый теплый шоколад вместо земляного цвета. Красный цвет помады, так и молил о поцелуе.

— Вау. Мой нос выглядит маленьким.

Лаадан засмеялась, опуская кисточку вниз.

— Подожди. Единственная вещь, которой не хватает это…

Она достала из комода большую бархатную коробочку и вытащила оттуда серебряную цепочку с черными рубинами вокруг.

Ожерелье, вероятно, стоило больше моей жизни, но она надела его мне на шею и застегнула.

— Вот. Теперь ты будешь красавицей на балу.

Я уставилась на себя, желая запечатлеть момент. Даже подумать не могла, что когда-нибудь буду выглядеть как… как сейчас. Если бы Калеб увидел меня, то думаю, он сделал бы мне комплимент.

Лаадан посмотрела на часы.

— И мы закончили вовремя. Бал только начался, поэтому ты не сильно опоздаешь.

Я снова посмотрела на себя в зеркало.

— Я не могу пойти.