– Астра, – послышалось со стороны Дантоса. В голосе светлости звучал лёгкий, но укор.

А вот Вернон бранить не стал, он шумно втянул ноздрями воздух, а потом не выдержал и рассмеялся. Тихо, необидно, но всё-таки!

Стражники тоже заулыбались, я же повернулась к Натару и спросила:

– Гладить будешь?

Бывший сосед промолчал, но чутьё подсказало – нет, гладить дракона эта бука не собирается. Но данный факт не помешал мне остаться по эту сторону двери, в смысле отказаться от осмотра трупа, которым намеревался заняться Дан.

Блондинчик оставлять дракона без присмотра точно не хотел, но под недоумёнными взглядами окружающих сдался. В итоге они с Верноном скрылись в комнате для допросов, а я плюхнулась на попу и принялась ждать.

Я была такой маленькой, такой скромной и послушной, что стражники не выдержали. Старший из них осторожно шагнул ко мне, чтобы тут же услышать:

– Брумс, ты сдурел? Что если покусает?

– Роззи заверила, что дракон не кусается, – парировал мужчина.

Он сделал ещё полшага, и тут в разговор Натар вмешался.

– Астра не покусает, – сказал сородич тихо, – а вот их светлость может. Если рядом с Астрой застукает.

Стражники, как ни странно, поверили. Вот только любопытство оказалось сильней! Уже через минуту меня гладили, почёсывали и нахваливали. Попавший под бич герцогского гнева Натар тоже не сдержался, так что свою порцию нежности я всё-таки получила.

А вот про золотые искорки и склонность светлости спорить с безмолвной зверушкой сородич не сказал. Но вероятность, что Натар станет молчать об увиденном вечно, была, конечно, никакой. Впрочем…

Сижу. Сижу в столовой, на специально принесённом для меня кресле, в самой небрежной позе и… ну вроде как дремлю. Тот факт, что в животике слегка бурчит, немного отвлекает, но о том, чтобы спрыгнуть на пол и одарить вниманием поставленные для меня миски, и речи быть не может.

Ага, откушать из мисок в присутствии всей замковой прислуги я могу, а вот с компанией графинь всё иначе. Я не то чтоб стесняюсь, но… в общем, не хочется мне. Совсем-совсем.

Сижу. Лениво прислушиваюсь к бряцанью вилок и размышляю о невероятной прыти этого семейства. То, что граф уехал – это ладно, это ничего, а вот супруга с дочерью… Они же стен замка ни на миг не покидали! Даже за вещичками своими не вылезли! Тем не менее чемоданы им уже привезли. И скорость доставки создавала впечатление, что вещи были собраны заранее.

И вот как, скажите пожалуйста, к такой ситуации относиться?

А как относиться к тому, что герцог Кернский вдруг решил, что ужинать лучше не отдельно, а с гостями?

– Постоянно игнорировать леди Сицию и Катарину очень невежливо, – мотивируя это своё решение, сказал он. Но слова были произнесены с такой интонацией, что даже без драконьего чутья ясно – врёт!

И вот теперь мы здесь, в столовой. Вернон и Дантос уплетают за обе щёки, ибо до самого ужина с трупом провозились, а графиня с виконтессой строят из себя птичек. В том смысле, что едят медленно и по крошке. Особенно вторая.

Ну а я… Да-да, сижу! И чем дольше размышляю обо всём об этом, тем больше хочется совершить какой-нибудь экспрессивный поступок. Отгрызть мелкой виконтессе ногу, например. Или голову…

Наконец стук столовых приборов становится тише – оголодавшие мужчины прекращают жрать и начинают кушать. И вот тут-то и звучит вопрос, призванный завязать долгую светскую беседу.

– Ваша светлость, – прожевав лист салата, говорит леди Сиция. – Мы слышали, что-то случилось. Какая-то неприятность.

– В вашем фамильном склепе, – добавляет Катарина участливо.

Прежде чем ответить, блондинчик тянется за вином. Делает глоток из бокала, бросает короткий взгляд на Вернона, а потом говорит:

– Да, в склепе найден труп постороннего.

Катарина вроде как пугается, округляет глазёнки и переспрашивает:

– Постороннего? Да неужели…

– Именно, – подтверждает Дантос.

– А как он туда попал?

В итоге желанная беседа таки завязывается, и тот факт, что герцог и Вернон о многом умалчивают, ни на что не влияет. Более того, несмотря на это самое умолчание, посвящённая в тайны, я узнаю из разговора подробности, которых не ведала!

– Вы думаете, что труп пролежал в склепе около пяти лет? – уточняет Сиция. И добавляет: – Но почему так долго? Почему его не обнаружили раньше?

Дантос пожимает плечами, делает новый глоток из бокала, и говорит:

– Я не люблю посещать склеп. А прислуга, зная о моём отношении, тоже открывать эту дверь не торопится.

– Ах, ну конечно, – графиня переходит на шёпот и говорит сейчас всё-таки не Дану, а самой себе: – Конечно, та жуткая смерть вашего отца. Она же именно в склепе случилась.

Раздаётся тихое «кхе-кхе» – это Катарина напоминает матери о чувстве такта. Ну а «дремлющий» в кресле дракон невольно вздрагивает.

Отца светлости убили в склепе? Ну надо же… Да, если вдуматься, это многое объясняет.

Убийство – это всегда ужасно, но участь, постигшая родителя Дантоса, была особенно страшной. Он попал в руки людей, близких к Братству Терна, и стал жертвой ритуала, смысл которого забрать максимум крови. То есть его подвесили вниз головой, а потом перерезали артерию… Ну а дальше…

Нет. Нет, додумать не получается. Люди из Братства Терна интересовались метаморфами, поэтому мы знаем о фанатиках больше, чем обыватели. Более того, старейшина Ждан давал прочесть подробное описание ритуала и его последствий – в смысле описание того, как место преступления выглядит и в каком состоянии находится труп.

Со времён моего обучения прошли годы, но то описание помню отлично – неудивительно, что к горлу подкатывает тошнота, а к глазам слёзы. И если Дантос, которому на момент смерти отца то ли семь, то ли восемь было, место убийства видел, то его нежелание посещать склеп очень понятно.

Ну а если добавить сюда скорую смерть матери и появление в замке регента, который, кстати, очень сильно саркофагами интересовался, то картина совсем грустной становится. И да, удивляться тому, что усыпальницу не посещали несколько лет, не приходится.

– А запах? – вырвал из мыслей голос Катарины. – Там, должно быть, ужасно пахло?

Маленький дракон мысленно поморщился и пожелал всем приятного аппетита, но кернская аристократия оказалась не брезгливой. Как и примкнувший к ней маг. Он-то и сказал:

– Запаха не было. Труп даже не разложился, а просто засох.

– А разве такое возможно? – удивилась Сиция.

Вернон кивнул и принялся блистать знаниями:

– Человек умер от сложнейшего заклинания, построенного на магико-алхимической основе. Это же заклинание, вернее, вызванная им болезнь, поспособствовали мумификации. Причём мумификация протекала стремительно – гораздо быстрее, чем обычно. Ну а в том, что касается запаха: сухое, как понимаете, почти не разлагается. То есть и запах отсутствует.

Из всей этой тирады графиня выцепила только одно.

– Болезнь? – переспросила женщина нервно.

Вот только испугаться до такой степени, чтобы сбежать из замка, увы, не успела.

– Не волнуйтесь, – сказал маг. – Болезнь не заразна.

Леди Сиция шумно выдохнула и вновь подцепила на вилку лист салата. А через пару минут разговор свернул в иное, менее драматичное русло. Причём инициатором и главным дознавателем была уже не Сиция, а юная Катарина.

Девушка пристала к Дантосу на предмет Императорского театра: как давно Дантос там бывал, как оценивает игру новой примы, и прочее, прочее, прочее…

Блондинчик отвечал сперва неохотно и односложно, что подсказывало – поклонником театра он всё-таки не является, но потом разговор оживился и потёк быстрее.

Причина? Ну скажем так… Катарина постаралась.

Бледная виконтесса слушала каждую реплику светлости с подчёркнутым вниманием, принимала каждое слово со щенячьим восторгом и глядела на мужчину самыми влюблёнными глазами. А ещё слегка тупила, давая Дантосу возможность объяснять и делать некоторые отступления от темы.