Читая досье, составленное Рохасом и Родригесом, Гарри пришел к выводу, что все записи вел Родригес. Его подпись стояла практически на всех бумагах, и это объясняло раздражение и досаду, с которыми он отнесся к передаче дела. Его резюме всегда были четкими и ясными. Не каракули косноязычного копа и не сухие отписки в духе «только факты, мэм» Джо Фрайди[3]. Проводя допросы свидетелей, он не только суммировал их показания, но и дал каждому личную характеристику: чертовски нужная и полезная вещь, очень помогавшая в работе. Босх понял, что неправильно оценил поведение Родригеса и Рохаса во время их стычки в Холленбеке. Родригес был взбешен, потому что по-настоящему болел за дело, а его напарник не принимал в нем такого активного участия и поэтому отреагировал более спокойно. Это означало, что Босху придется найти подход к Родригесу и попытаться как-то утихомирить его гнев. Именно он являлся ключевой фигурой в следствии.
Суть происшествия излагалась на первых страницах синей канцелярской папки, которую только теперь с полным правом можно было назвать «книгой убийств». Отчет об инциденте от 11 апреля 2004 года отвечал на вопросы «что, где, когда» и являлся главным документом в деле.
В тот день Орландо Мерсед и три его товарища по группе рано отработали свой первый заказ – концерт на празднике в честь дня рождения пятнадцатилетней девочки, который ее родители устроили на островке посреди озера в Эко-парке. Поскольку это была суббота – самый горячий день для музыкантов, – они сели в свой грузовичок и отправились на Мариачи-плаза, надеясь получить еще один ангажемент на вечер. На площади собралось много мариачи, прибывших сюда с той же целью. Четверка из «Лос-Рейес Халиско» расположилась у закусочного столика на восточной стороне площади. Они принялись играть на своих инструментах, вступив в традиционную музыкальную дуэль с другими группами, расположившимися по соседству. Музыка звучала так громко, что почти никто не услышал выстрела. Те, кому это удалось, говорили, что стреляли с западной стороны треугольной площади, где она граничила с Бойл-авеню. Согласно отчету, написанному Родригесом со слов свидетелей, Мерсед в этот момент сидел на бетонном столе, поставив ноги на скамейку. Его друзья не слышали выстрела и не заметили, что он ранен, пока Мерсед не свалился со стола на землю. В 16.11 в службу «911» поступил звонок от одного из музыкантов.
Поскольку звук выстрела услышали не все, на площади началось то, что в отчете назвали «хаосом». Те, кто заметил выстрел или увидел, как упал Мерсед, в панике бросились искать укрытие. Остальные, не понимая, что происходит, заметались в растерянности. Одни кинулись вслед за убегавшими, другие стали сбиваться в кучки, пытаясь выяснить, что случилось. Следствие не нашло ни одного свидетеля, который видел бы преступника, стрелявшего из машины или с улицы. Очевидцы и камеры наблюдения не зафиксировали никого похожего на подозреваемого и убегавшего с места преступления, но многие соглашались с тем, что стрельба велась со стороны Бойл-авеню.
Северная часть Бойл-авеню считалась главной магистралью в районе Бойл-Хейтс и пересекала территорию, которую контролировала крупная латиноамериканская уличная банда под названием «Белая ограда». Свое название она получила в честь ограды из белого штакетника, окружавшей церковь. Банда вела свое происхождение от старого мужского клуба, существовавшего при церкви в 1930-х годах. Слова «белая ограда» со временем стали символом невидимой черты, отделявшей элитные кварталы белых от трущоб латиноамериканской бедноты. Ее считали непреодолимой границей между людьми с деньгами и теми, кто подстригал их лужайки и убирался в их домах. Впрочем, этническая солидарность не помешала «Белой ограде» стать одной из самых грозных и жестоких банд, часто грабившей и самих латиноамериканцев. Граффити с инициалами БО покрывали каждую стену и каждый уголок на Мариачи-плаза. В отделе по борьбе с организованной преступностью подозревали, что члены БО регулярно брали дань с музыкантов, собиравшихся здесь в поисках работы.
Рохас и Родригес сразу стали разрабатывать версию с БО. На Плезант-авеню, одной из улиц, отходивших от Бойл-авеню и примыкавших к Мариачи-плаза, жило несколько важных фигур из «Белой ограды». Хотя товарищи Мерседа по группе уверяли, что у них не было никаких конфликтов с бандой и никто не требовал от них платить за «крышу», Рохас и Родригес в первую очередь взялись за гангстеров с Плезант-авеню. Уже через пару дней после стрельбы детективы задержали и допросили нескольких членов «Белой ограды». Однако им не удалось найти никаких фактов, доказывавших бы причастность банды к этому инциденту или способных пролить свет на то, что послужило причиной нападения.
Гильзу от патрона не отыскали ни на Бойл-авеню, ни на Плезант-авеню, и никто так и не смог определить, откуда велась стрельба. Босху казалось невероятным, что на пятьдесят с лишним человек, находившихся на площади, не нашлось ни одного надежного свидетеля. Такова была власть «Белой ограды» и страх, который она внушала людям.
Параллельно Рохас и Родригес вели закулисное расследование по поводу самого Орланда Мерседа, стараясь выяснить, мог ли он быть реальным объектом покушения. Однако они не обнаружили ничего, что подтверждало бы эту гипотезу. В конце концов детективы пришли к выводу, что Мерсед просто стал случайной жертвой, о чем и сообщили публике.
Следствие свелось к проверке поступавших в полицию звонков. Но ни один из них не привел к цели. Детективы даже не смогли составить списка подозреваемых, хотя из отчетов следовало, что они подозревали одного из молодых авторитетов банды «Белая ограда» по имени Галлардо. Инициалы К.Б. означали «Керко Бланка». Отец назвал его в честь преступной группировки, членом которой одно время состоял.
Рохас и Родригес прибегли к обычной полицейской практике – привлекли Галлардо по менее значительному делу и попытались выбить из него нужную информацию. Они не сомневались, что Галлардо знал, кто стоял за стрельбой на Мариачи-плаза, даже если не был замешан в этом лично. Следователи выяснили, что Галлардо занимался автосервисом и под этим прикрытием держал подпольную мастерскую, где члены банды разбирали ворованные автомобили и продавали их на запчасти по всей стране. Детективы скооперировались со следователями из отдела автомобильных краж и устроили совместный рейд в «Эль-Пуэнте авто» – автомастерскую, расположенную на Первой улице. Поскольку на некоторых запчастях были найдены идентификационные номера машин, угнанных в Уэстсайде и Сан-Фернандо-Вэлли, Галлардо арестовали по обвинению в краже автомобилей и перепродаже ворованных вещей.
Но человек, названный в честь преступной банды, не сказал ни слова. Несмотря на многочасовой допрос, Галлардо упорно отрицал свою связь с делом Мерседа, а потом и вовсе отказался говорить. В итоге он получил срок по автомобильным кражам и отсидел шесть месяцев в тюрьме «Уэйсайд Хонор ранчо».
Из резюме Родригеса следовало, что Галлардо остался под сильным подозрением. В отчете говорилось, что мотивом для нападения могла быть попытка запугать музыкантов, искавших работу на Мариачи-плаза, и сделать их более сговорчивыми при выплате дани. В соответствии с этой гипотезой Мерседу просто не повезло и он случайно получил пулю, которую кто-то наугад выпустил в толпу. В последний раз детективы допрашивали Галлардо два года назад в тюрьме Сан-Квентин, куда его посадили за покушение на убийство. Но и тогда он ничего им не сказал.
Босх прочитал две папки материалов раньше, чем Сото вернулась из Чайнатауна. Он переключился на видеодиски и стал просматривать их на своем лэптопе. В первую очередь он поставил диски с записями выступлений. Его интересовал Орландо Мерсед – как тот держал свой инструмент во время игры. Почти на всех видео он играл стоя, однако в одном ролике все четверо участников группы сидели на стульях. Босх заметил, что при исполнении музыкальных номеров Мерсед не прижимал инструмент к бедру. Он поднимал его выше, опираясь нижним краем деки на выступающий живот. Это имело большое значение при расчете траектории пули. Как Мерсед сидел в момент выстрела и как держал инструмент – вот два ключевых момента, которые им следовало знать.
