Академик почувствовал, что перегрузка исчезла: стратоплан перестал набирать высоту. Небо оставалось синим, еще не приобретя характерный для стратосферы фиолетовый цвет. Что случилось?

– Уважаемые пассажиры! – раздался голос. – По техническим причинам наш стратоплан совершит промежуточную посадку. Просьба оставаться на своих местах…

Боголюбов подавил бесполезный страх – если машина неисправна, он все равно ничего не может сделать. Где же мы сядем? Вероятно, в Омске, там есть подходящая полоса. Возможно, до Москвы придется лететь обычным рейсом. Академик закрыл глаза и сосредоточился: новую ситуацию следовало обдумать. В первую очередь – кому позвонить из аэропорта.

Вариант, что он не сможет этого сделать, Боголюбов не рассматривал.

Краюхин проснулся к началу смены – многолетняя привычка делала будильник ненужным. В иллюминаторе плыла Земля – казалось, до нее рукой подать. Планетолет «Юрий Гагарин», совершив десятичасовой марш с лунной базы, уже третьи сутки нарезал круги на околоземной орбите.

Краюхину приказали ждать. Как обычно, это было самым сложным.

По короткому коридору он добрался до рубки.

– Отдохнул? – осведомился штурман, уставившись на командира единственным глазом – вместо второго в глазнице блестел протез. – Ну как, скоро будем садиться?

Краюхин пробежался взглядом по пульту управления и буркнул:

– Проверь финиш-программу.

– С плавающим районом посадки?

– Да.

– Проверял десять раз.

– Проверь одиннадцатый.

Штурман крякнул с досады и провел рукой – на которой не хватало трех пальцев и половины ладони – по волосам. Указательный палец на изуродованной кисти казался непомерно длинным.

– Николай, может, хватит темнить? Почему я здесь, а не на пути к Марсу?

– Олег, я тебе все объяснил. Приказ председателя ГКМПС. Стартовать с базы «Звезда-1». Точка. Выйти на околоземную орбиту. Точка. Быть готовыми к маневрам со входом в плотные слои атмосферы и посадкой на поверхность…

– …«Точка», – передразнил его штурман. – Нет, я, конечно, тоже рад тебя видеть, но все же – зачем ты сдернул меня с «Циолковского»? Дабагян, небось, до сих пор тебя кроет последними словами.

– Не только Дабагян. У моего капитана тоже на него зуб вырос.

Это сказал появившийся в рубке Слава Зорин – здоровый парень, любитель молодецких забав. Однажды он в одиночку, на спор, перетащил пятисоткилограммовый неисправный электромагнит из американского сектора лунной базы в советский, отремонтировал его и отнес назад. Слава торжествовал, а маловеры были посрамлены. Именно он спас Олега, когда того придавило транспортером, заскользившим по ледяному склону Олимпа. Машина перевернулась, и Слава тридцать километров нес на руках своего наставника – пока не встретил Краюхина, в нарушение всех инструкций покинувшего планетолет ради спасения товарищей.

«Возьми только тех, в ком уверен, – вспомнил Краюхин слова председателя, – если придется тасовать экипажи, не беда – я разрешаю. Скажи, Кузнецов разрешил. Не переживай, с технической точки зрения задание не будет сложным» – «А с какой будет?» – спросил Краюхин. Кузнецов на экране видеофона поморщился. «Не знаю, – сказал он, – с человеческой, может быть. Может, все обойдется, и вы спокойно вернетесь на Луну. Может, возникнет необычная ситуация, в которой придется проявить инициативу. Понял?» Нет, захотел ответить Краюхин, но сдержался.

Под бурчание друзей он прикидывал, чем бы их занять. Послышался негромкий четкий звук – ожил закрытый канал связи. Голоса тут же стихли, воцарилась тишина, нарушаемая прерывистым сигналом зуммера. Под взглядами товарищей Краюхин подплыл к видеофону и ввел пароль в небольшом окошке снизу. Прочтя сообщение, Николай подтвердил получение. Потом немного помолчал, собираясь с мыслями, повернулся к друзьям и усмехнулся.

– Парни, – сказал он, – вы не поверите.

Все трое склонились над экраном бортовой ЭВМ. Программа распознавания изображений только что закончила обработку снимков, и теперь межпланетники видели карту Советского Союза, на которой ЭВМ нанесла положения всех семи стратопланов.

– Умничка, – с нежностью сказал Слава, – хорошая программушка, все нашла. А вы сомневались! Просто надо знать, как с ней обращаться.

– Эти в полете, – проговорил Олег, ткнув указательным пальцем на два размытых силуэта, – еще три в аэропортах. Кузнецов, очевидно, о них знает. Остались два – один под Омском, другой под Воронежем… Хотя, постой, там вроде авиационный завод, может, регламентные работы?

– Сейчас выясним, – откликнулся Краюхин, – пошлю сообщение Кузнецову.

«Все-таки это случилось», – подумал Игорь Соколов, директор Вычислительного центра при ГКМПС. Леша Кузнецов, друг детства, а теперь начальник, пару дней в разговоре с глазу на глаз попросил быть готовым к внештатной ситуации. «Какого рода ситуация?» – спросил Соколов. «Срочная посадка планетолета класса «Венера» в заданном районе Земли. Потребуется финиш-программа, как можно быстрее. Скажем так, в пределах четверти часа после того, как станут известны координаты. Справишься?» – «Постараюсь», – хмыкнул Соколов. – «Хорошо. И вот еще что, – хмуро добавил Кузнецов, – поставь на это дело тех, кому доверяешь». – В каком смысле? – вскинулся Соколов, – я всем доверяю». – «Тех, кто не сотрудничает с органами, – сказал Кузнецов, глядя в упор, – понял меня?»

Последнее условие напрягло Соколова. Он всегда отбирал сотрудников по профессиональным критериям, остальное его не интересовало. Пару дней Соколов пребывал в непривычных раздумьях, пока его не осенило: есть такой человек! Если не он – ну, тогда уж я не знаю… Возможно, он слишком молод, чтобы доверять ему траекторию посадки, но, с другой стороны, все тестовые задания парень выполнил на отлично. Так почему бы и нет? В конце концов, надо ведь готовить смену! А на чем ей расти, если не на реальных задачах? Да и на «Гагарине» опытный экипаж, подстрахует, если что.

Игорь спустился в контрольную комнату, из которой управлялся суперкомпьютер ВЦ при ГКМПС. Возле одного из мониторов сидел худощавый густоволосый юноша, вперившийся в бегущие строки. Казалось, ничего вокруг он не замечает.

– Крутиков, – привычно позвал его Игорь, но тут же решил смягчить: – Миша…

Тот оторвался от экрана.

– Есть задача, – сказал Соколов, протягивая распечатку, – справишься? Расчет финиш-программы.

Крутиков, пробежавшись глазами, откликнулся:

– Разумеется, Игорь Иванович. Ничего сложного…

– Сколько тебе понадобится времени?

– Ну, на одном процессоре – часа два…

– А если я дам тебе все? Ты ведь, кажется, просил об этом, помнишь?

– Все? Тысячу двадцать четыре?

– Да.

В глазах Крутикова полыхнул восторг.

– Десять, может, пятнадцать минут, – пробормотал он, – или даже меньше… если, конечно, ни один не вылетит…

Игорь кивнул.

– Считай, что не вылетит, – пообещал он и поднял трубку: – Илья, Соколов говорит. Слушай, тормозни-ка всех пользователей, кроме Крутикова… Да-да, я знаю, но у него срочная задача, ничего не поделаешь, вырубай все… Вырубай, я сказал, потом разберемся. Да, под мою личную ответственность… хорошо, будет тебе письменное указание, будет. Ты что, меня не знаешь?

Положив трубку, он подмигнул Крутикову:

– Начинай, Миша. Сделаешь – считай, практику сдал.

Получив ответ, Краюхин повернулся к Олегу:

– Все-таки Омск.

Штурман уставился единственным глазом в окошко канала связи. Прокрутил на экране финиш-программу.

– Неплохо, весьма неплохо, – проговорил Олег, – надо же, за двадцать минут управились… Кто это у них там такой шустрый?

– Не знаю, – сказал Краюхин, – потом разберемся. Ошибок нет?

– Вроде нет.

– Будем садиться.

– Мы оба знаем, что вы лжете, – спокойно сказал Боголюбов, – вы и ваши коллеги из КГБ подстроили это. Стратоплан исправен, не так ли?

Ему хватило пары минут, чтобы все понять. Их ждали, и ждали давно. Персонал базы был как будто готов к визиту. Пассажиров быстро и четко – как по заранее подготовленному плану – разместили по коттеджам, более смахивающим на комфортабельные тюремные камеры. Не особенно надеясь на успех, Боголюбов потребовал связи с Москвой.