– Она не захочет переезжать сразу, – пояснил Тельме Стивен. – Но со временем она решится на это. Рано или поздно она заберет вас отсюда – ночью, к примеру. Когда вы будете спать. Со временем. – И он сверкнул зубами в улыбке: – Помни, я могу говорить с ней – мыслями. Когда захочу.

– Это так? – спросила Тельма девушку.

Дорис жалко замялась, не зная, что ответить.

– Ну… я… я не знаю. Так это, не так… В общем, я что-то запуталась, вот.

Портер выпрямился на стуле, откинулся на спинку и громко рыгнул.

– Очень странно слушать, как вы тут стоите и строите предположения насчет того, что произойдет, – сказал он. – На самом деле ты Тельму и пальцем не тронешь.

А старухе он заявил:

– Так что ничего не бойся. Мы так и не сдвинемся с места. Никто не сможет выиграть эту схватку. Мы, четверо, уравновешиваем друг друга.

Тельма поникла головой:

– А может, Стивен и прав. Неужели мы обязаны жить как раньше? Ничего не делая, не предпринимая?

– Мы останемся здесь, – сказал Портер. – Но мы не будем жить так, как раньше.

– В смысле? – удивилась Тельма. – А как мы будем жить? Что должно произойти, Портер, рассказывай немедленно!

– А тебя трудно сканировать, – попрекнул Портера Стивен. – Ты видел это, а не подумал. А что, разве правительства коммун изменили свою позицию? Они намерены призвать нас на помощь?

– Правительствам до нас дела нет, – сказал Портер. – В Вашингтон и Москву нас не позовут, не надейтесь. Но нам нужно просто постоять и подождать. – И он посмотрел вверх и с загадочным видом проговорил: – Но ожидание не затянется долго.

Ранним утром Эд Гарби пристроился в хвост другим машинам на своем видавшем виды рыдване. Сегодня хотели выехать многие. Неяркое холодное солнце четко высвечивало бетонные блоки, перегораживающие дорогу. Сегодня опять ожидается пасмурная погода – впрочем, как и вчера. И все равно, на выезде скопилась целая очередь машин.

– Сколько народу – да как рано, – пробормотала жена. – Наверное, не хотят ждать, пока пепел ветром понесет.

Эд нервно ощупал пропуск, бережно хранимый в пропитанном потом кармане рубашки.

– На блокпосту затор, – сердито пробурчал он. – Чем они там занимаются? Машины, что ли, взялись обыскивать?

Сегодня на выезде стояло аж четыре охранника – а не один, как обычно. Вооруженный отряд переходил от машины к машине, заглядывая внутрь и что-то бормоча в рации на шее – видно, разговаривая с руководством, которое сидело под землей. Здоровенный грузовик с рабочими вдруг выехал из линии и свернул на боковую дорожку. Рыча и отрыгивая облачка отвратительного голубого газа, он сделал полный круг и медленно поехал обратно, в центр коммуны. Прочь от блокпоста. Эд проводил его обеспокоенным взглядом.

– Что это они делают? Возвращаются? – Его одолел страх. – Они людей заворачивают!

– Нет, – спокойно отозвалась Барбара. – Смотри – вон машина выехала.

Древний, еще времен войны кабриолет протиснулся между бетонными блоками и выехал на равнину за оградой коммуны. За ним последовал второй, и обе машины стали набирать скорость – они быстро взбирались по низкому склону холма, на котором топорщилась гряда деревьев.

Сзади забибикали, Эд судорожно подал машину вперед. На коленях у Барбары тревожно замяукал младенец. Она потуже обернула ребенка истершимся хлопковым одеяльцем и подняла окно.

– День-то какой ужасный. Если б не нужно было ехать… – И тут она осеклась. – Так, смотри, вот охранники идут. Доставай пропуск.

Эд испуганно поздоровался с охранниками:

– Доброго вам утра, джентльмены…

Один из солдат быстро дернул у него из руки пропуск, придирчиво осмотрел его, пробил и сложил между страниц блокнота в стальном переплете.

– Так, приготовили большие пальцы, будем брать отпечатки, – приказал он.

И выдал черную, истекающую чернилами подушечку.

– Ребенок тоже.

Эд ошеломленно спросил:

– Зачем? Что-то случилось?

Близнецы боялись так, что не решались шевельнуться. Словно во сне, они протянули пальцы и оставили отпечатки в положенном месте. Эд попытался возражать, когда его палец грубо притиснули к черной подушечке – прямо ухватили за запястье и дернули. Потом охранники обошли грузовик и проделали то же самое с Барбарой. А командир поставил ботинок на подножку и коротко бросил:

– Пятеро, значит. Все ваши?

Эд тупо покивал:

– Ага, мои. Семья моя.

– Вся целиком? Еще кто есть?

– Нет. Только мы пятеро.

Охранник впился в него цепким взглядом черных настороженных глаз.

– Когда вернуться намереваетесь?

– Сегодня вечером.

И Эд кивнул на металлический блокнот, в котором остался его пропуск.

– Там написано – до шести часов.

– Если выедете из коммуны, – сказал охранник, – обратного пути не будет. Мы всех выпускаем, но никого потом не впускаем.

– Это с каких пор? – прошептала Барбара, посерев от страха.

– С прошлой ночи. Так что выбор за вами. Хотите – вперед, поезжайте, делайте что решили, советуйтесь со своим прорицателем. Но обратно не возвращайтесь.

И охранник ткнул пальцем в сторону боковой дорожки:

– Хотите вернуться – поезжайте туда. Она ведет к съездам. Поезжайте за тем грузовиком – он возвращается.

Эд облизнул враз пересохшие губы.

– Я не могу. У дочки… у нее костный рак. Старуха уже начала ее лечить, но она еще не поправилась. Не до конца поправилась. Старуха сказала, надо еще раз показаться.

Охранник проглядел папку с загнутыми страничками:

– Так, вам в девятое отделение, на шестой уровень. Поезжай вниз, и они твою дочку поставят на ноги. У врачей там есть оборудование и все такое.

Он закрыл папку и отступил от машины – здоровенный такой, весь красный, с щетинистым мясистым лицом.

– Так что давай, давай. Решайся – туда или сюда. Дело за тобой.

Эд машинально завелся и тронулся с места.

– Они, наверно, решили, – ошеломленно пробормотал он, – что слишком много народу выезжает. И хотят нас напугать… Они ж знают, что нам там не выжить! Мы ж там помрем!

Барбара молча прижала к себе младенца.

– Мы и тут помрем.

– Но там же сплошные развалины!

– А как же они?

Эд поперхнулся и беспомощно промямлил:

– Ну а если охранник попутал чего? Что нельзя вернуться и все такое?

Грузовик перед ними повернул на боковую дорожку. Водитель неуверенно высунул руку из окна – мол, поворачиваю. А потом вдруг втянул ее обратно и резко рванул к блокпосту. Впереди случилось некоторое замешательство. Грузовик вдруг резко сбросил скорость, Эд тоже ударил по тормозам, выругался, переключился на первую передачу. Грузовик вдруг помчался вперед. Прорвался через блокпост и вылетел на бесплодную равнину. Эд без раздумий дал по газам и поехал следом. В кабину ворвался холодный, несущий пепел ветер. Эд прибавил ходу и поравнялся с грузовиком:

– Куда ты едешь? Они ж тебя обратно не пустят!

Водитель – маленький худенький человечек, лысый и с выпирающими костями – свирепо крикнул:

– Да пошли они куда подальше! Я не вернусь! Сам не вернусь! Я едой запасся, постель взял! Все, что у меня есть, все взял! Пусть только попробуют вернуть меня обратно!

И он дал по газам и умчался вперед.

– Ну вот, – тихо сказала Барбара. – Дело сделано. Мы прорвались.

– Ага, – дрожащим от волнения голосом подтвердил Эд. – Прорвались. Вот только куда прорвались?! Тут что ярд, что тысяча миль – кругом одно и то же!

И Эд в ужасе повернулся к жене:

– А если нас не примут? В смысле, вот если мы приедем – а они нам дадут от ворот поворот? У них там ничего нет! Хибара какая-то! Где ж там поместятся все? Ты назад посмотри!

Из ворот неуверенно, медленно выползала целая вереница грузовиков и машин. По выжженной солнцем равнине тянулся караван ржавых автомобилей. Некоторые развернулись и поехали обратно, некоторые приткнулись к обочине, пока пассажиры ссорились и ругались.

– Они нас примут, – твердо сказала Барбара. – Они хотят помочь – всегда хотели.