– Дурак. Дурак. Фоули, мы с тобой – два идиота. Я не ожидал нестандартного мышления от офицеров ПП, но ты, ты…
Холли узнала этот тон. Она слышала его во время предыдущих приключений, и, как правило, перед тем, как дело катилось к катастрофе.
– Что такое? – спросила она, заранее опасаясь, что ответ может оказаться ужасным.
– Да, – обиженно подхватил Фоули. – Почему это я идиот?
Артемис провел указательным пальцем по диагонали вниз и на юго-запад, в направлении клиники Ж. Аргона.
– Кислородная камера притупила мои чувства, – сказал он. – Клон. Нопаль. Она – живое существо. Если она взорвется, мало никому не покажется.
Фоули с бешеной скоростью принялся искать в компьютере файл клона на веб-сайте Аргона, а затем лихорадочно просмотрел его.
– Нет, – проговорил он. – Я думаю, все будет в порядке. Опал отдала свою ДНК до темпоральной развилки.
Артемис по-прежнему злился на себя за то, что забыл о клоне.
– Мы были на краю гибели, – проговорил он. – Если бы Нопаль создали позднее, моя тупость многим стоила бы жизни.
– Нам еще есть кого спасать, – успокоил его Фоули. – И мы должны спасти всех, кого сможем.
Кентавр приподнял плексигласовую крышку на стене и нажал находившуюся под ней красную кнопку. В ту же секунду по всему городу тревожно завыли сирены. Их звук напоминал рыдание матери, получившей кошмарное известие.
– У нас нет времени ждать санкцию Совета, – сказал он Траблу Келпу, кусая ноготь. – Многие успеют укрыться в залах шаттлов. Но нам нужно на всякий случай привести в готовность бригады реаниматологов.
Батлера ужасала мысль о том, что он может потерять Артемиса.
– Смерть никому не угрожает, – насупился он.
– Технически смерть угрожает всем! – не согласился его босс.
– Заткнись, Артемис! – крикнул Батлер, забывая о собственной профессиональной этике. – Я обещал твоей матери сохранить тебя, а ты вновь ставишь меня в положение, когда моя храбрость и мастерство ничего не стоят.
– Дело сложное, – сказал Артемис, – и я не хочу, чтобы меня обвинили в последней проделке Опал.
Таким красным лицо Батлера Артемис не видел еще никогда.
– Ты думаешь, что тебя могут обвинить, что ж, тогда я тоже тебя обвиняю. Мы едва избавились от последствий твоего последнего злоключения и тут же по горло увязли в новом.
Казалось, что этот взрыв гнева Батлера потряс Артемиса сильнее, чем смертельно опасная ситуация.
– Батлер, не понимаю, откуда такие мрачные мысли.
Телохранитель потер свою коротко стриженную голову.
– Сам не знаю, – вздохнул он. – Но в последние годы постоянно что-то случается, одно за другим. Гоблины, путешествие во времени, демоны. Теперь это место, где все такое… такое… мелкое.
Он вновь глубоко вздохнул.
– ОК. Забудем все, что я сказал. Я снова в порядке. Итак, вперед. Каковы наши планы?
– Эвакуация, – сказал Артемис. – Больше никаких переговоров с этими занимающимися захватом заложников тупицами: они выполняют свои инструкции. Закрыть двери, они примут на себя часть ударных волн.
– Мы делаем свое дело, человек, – произнес Трабл Келп. – Все население города через пять минут будет находиться в точках сбора.
Артемис размышлял, меряя комнату шагами.
– Прикажите своему народу бросить все оружие в колодцы с магмой. Бросьте туда все, что могло быть сделано на предприятиях Кобой – телефоны, игрушки, все.
– Все произведенное Кобой оружие изъято, – проговорила Холли. – Но в некоторых старых нейтринных ружьях могла остаться пара чипов.
– Часть оружия Кобой изъята, – виновато поправил Трабл Келп. – Урезание бюджета, вы сами знаете.
Пип прервал их приготовления, буквально всунувшись в объектив камеры.
– Эй, полицаи. Мне это надоело. Скажите же что-нибудь. Даже можете соврать, нам это по барабану.
Артемис нахмурился. Ему не нравилась такая развязность в ситуации, когда на карту было поставлено столько жизней. Он указал на микрофон.
– Можно мне?
Трабл, не переставая куда-то звонить, сделал рукой неопределенный жест, который можно было истолковать как угодно. Артемис решил считать его утвердительным.
Он приблизился к экрану.
– Слушайте меня, отморозки. Это Артемис Фаул. Наверное, вы слышали обо мне.
Пип усмехнулся, и маска повторила его гримасу.
– О, Артемис Фаул. Вундеркинд. Да, мы слыхали о тебе, верно, Кип?
– Артемис Фаул, ирландский парень, который гонялся за лепреконами, – кивнул Кип, перебирая ногами. – Уверен, что все слыхали об этом остряке-самоучке.
«Эти двое тупы, – подумал Артемис. – Они тупицы и слишком много болтают. Я должен использовать их слабости».
Он попробовал применить хитрость.
– Я полагаю, что говорил вам, чтобы вы зачитали свои требования и больше ничего не мололи.
Маска Пипа изобразила смущение.
– Ты говорил нам?
Артемис добавил в голос жесткости:
– Мои инструкции, идиоты, были таковы: зачитать требования, выждать положенное время и затем пристрелить пикси. Не помню, чтобы упоминал что-то о переговорах.
Маска Пипа нахмурилась. Как мог Артемис Фаул знать инструкции, которые они получили?
– Твои инструкции? Мы их от тебя не получали.
– В самом деле? Тогда объясните мне, откуда я знаю их до мелочей?
Маска Пипа не справилась с гримасами, которые быстро менялись на его лице, и застыла.
– Я… э-э… я не…
– И скажите, откуда я точно знаю частоту волны, по которой держать связь с вами?
– Так ты не на Полис-плаза?
– Конечно, нет, идиот. Я в точке встречи и жду Опал.
Сердце Артемиса учащенно забилось. Он подождал секунду, давая своему сознанию соединиться с подсознанием и рассказать ему о том, что он распознал на экране.
Нечто на заднем плане.
Нечто очень знакомое.
Стена позади Пипа и Кипа была неопределенного серого цвета. И грубо оштукатурена. Обычная отделка для стен на фермах во всем мире. Похожие стены были и в поместье Фаул.
Бу-бум.
Это грохотало его сердце.
Артемис сосредоточился на стене. Однообразно-серая, за исключением сети разбежавшихся по штукатурке трещинок.
Память нарисовала картинку: шестилетний Артемис гуляет с отцом по их поместью. Они проходят мимо стены сарая на верхнем пастбище, юный Артемис показывает на эту стену и говорит: «Видишь, папа? Эти трещины образуют карту Хорватии, которая когда-то входила в состав Римской, Оттоманской и Австро-Венгерской империи Габсбургов. Ты помнишь, что Хорватия объявила о своей независимости от Югославии в тысяча девятьсот девяносто первом году?»
Это была она. На стене позади Пипа и Кипа. Карта Хорватии, хотя в свои пятнадцать лет Артемис знал, что сейчас береговая линия побережья Далмации несколько изменилась.
«Они в поместье Фаул», – догадался Артемис.
Но почему?
В памяти всплыли слова доктора Аргона.
«Поскольку количество остаточной магической силы здесь зашкаливает. Некогда в поместье Фаул произошло нечто грандиозное – с точки зрения магии».
Артемис решил довериться своей интуиции.
– Я жду Опал в поместье Фаул, – сказал он.
– Так ты тоже в поместье Фаул? – воскликнул Кип.
Пип моментально обернулся и выстрелил своему напарнику прямо в сердце. Гнома откинуло назад, на стену, и от удара осыпалось облачко пыли. Струя крови хлынула из отверстия в груди гнома и, слегка пульсируя, стекала по ребрам, напоминая вытекающую из опрокинутой банки краску. Маска на лице Кипа карикатурно изобразила удивление, затем кожа на лице гнома стала остывать, и пиксели маски замерли.
Неожиданная смерть потрясла Артемиса, однако припомненные слова Аргона потрясли его еще больше.
Итак, он оказался прав дважды: за этим делом стояла Опал, а местом встречи было поместье Фаул.
Но почему? Что здесь произошло?
– Видишь, что ты наделал, человек? – закричал Пип в камеру. – Если ты, конечно, человек. Если ты действительно Артемис Фаул. Но не важно, что ты мог узнать, все равно теперь поздно.
