Легкий и Руб ждали его на первом этаже в том самом вышеупомянутом баре.

– Ну, как поторговал? – поинтересовался Кинжальник, деликатно дождавшись, пока Андрей, усевшись за стол, не сделает первый большой глоток из кружки со свежим кеолем.

– Двести двенадцать тысяч, – делано-безразлично отозвался тот. Легкий охнул, а Кинжальник уважительно покачал головой. Да уж, за лавку Руба в Тасмигурце со всем имеющимся в ней товаром, проданную одному из бродников, который решил остепениться и осесть в поселении, он выручил всего восемьдесят две тысячи. А тут… Правда, он продал ее оптом и с большим дисконтом за быстроту покупки, но все равно получить такую прибыль с одного рейда… Впрочем, и шестой горизонт – не первый, а тварь, которую они завалили, вообще была с седьмого. Да и там – одна из самых-самых…

– Правда, сороковник я кинул Гравенку, так что в нашем распоряжении остается только сто семьдесят две тысячи. А с учетом того, что нам, как мне кажется, стоит оплатить Укулю аренду блока минимум на блой, объем оставшихся в наших руках универсальных кредитных единиц вообще снижается до восьмидесяти двух тысяч. Что, конечно, тоже немало, но… – Андрей развел руками.

Легкий с Кинжальником переглянулись, а потом Руб почесал за ухом и осторожно спросил:

– И сколько из них ты собираешься выдать нам?

Андрей мысленно улыбнулся. Он не ошибся, когда предложил этим людям войти в его команду.

Обычно доход от добычи делился следующим образом: половина уходила «на команду», то есть в общак, из которого выделялись деньги на аренду «базы» и формировались резервы на обновление снаряги, оплату серьезной медицинской помощи в стационарах поселения и иные неотложные нужды или купирование неизбежных потерь, а все остальное делилось на доли и выплачивалось на руки бродникам в соответствии с заключенным при приеме в команду договором. Потому что, в зависимости от опыта, знаний, умений и полезности команде, бродник мог получать от одной до десяти долей. Хотя десять, как правило, имели только лидер или совсем уж какой-нибудь супер-пупер специалист – «лечила», особо продвинутый «глаз» или нечто подобное. То есть в той или иной мере подобными формами хасса владели практически все бродники, но именно в той или иной мере. Истинные мастера в этих областях ценились на вес… м-да, золото в Коме как-то особенно и не ценилось.

Но ни Легкий, ни Кинжальник, которым, согласно договору, были положены по две доли от распределяемой половины добытого, после озвучивания Андреем его предложений по распределению заработанного, ни словом не обмолвились насчет «а давай-ка, дорогой товарищ, вынь да положь нам все уговоренное». А ведь немаленькие деньги выходили-то… Если все по закону посчитать, так им двоим тысяч по пятнадцать на рыло вышло бы. Ну, с учетом того, что команда «Ливнис», по чесноку, более чем на десятку с небольшим претендовать не имела права. Самое-то ценное у «черного вдовца» не наружный скелет, а как раз та самая требуха, на которую, по договору, Гравенк со товарищи вроде как претендовать не могли. Ан нет, никаких вопросов – молчат, ждут, что он скажет.

– Ну, для начала я предлагаю определиться, что для нас в этот момент самое важное, – усмехнулся Андрей. – А уж потом будем думать, хватит ли нам на него денег или нет.

Оба бродника снова молча переглянулись, а затем все это время молчавший Легкий осторожно начал:

– Насчет снаряги и оружия – планы прежние?

– Да, – спокойно кивнул Андрей. – По двадцатке на каждого закладываем.

– Тогда… ты же сам говорил, Кузьмич, что на данном этапе для нас главное – развитие?

– Та-ак, – кивнул Андрей, откидываясь на спинку лавки и делая большой глоток.

– Поэтому я думаю, что нам непременно нужно сделать Рубу второй узор, – он сделал паузу, боднул испытующим взглядом сидевшего напротив лидера, после чего продолжил: – и сделать его я предлагаю тут. Пусть это будет и сильно дороже, чем на более низких горизонтах, но здесь и мастера куда лучше.

– Что ж, разумно. – Андрей сделал еще один глоток и, поставив на стол опустевший стакан, в упор посмотрел на Легкого. – А ты сам как? Третий узор сделать не хочешь?

– Я?.. – Легкий слегка растерялся. Ему только что, вот буквально полблоя назад сделали второй узор. Причем за счет Андрея и Руба (Руб вообще еще недавно был, так сказать, основным инвестором в их команду), и Легкий до сих пор пока не отдал им долг. – Ну-у-у… да нет, наверное. Пока не нужно. Я еще со вторым-то уровнем не освоился. Половина форм не получается. А те, которые получаются, по сравнению с твоими… – И он махнул рукой.

Андрей усмехнулся уже открыто.

– Во-от. – Он наставительно поднял палец. – На это я и хотел обратить твое внимание. Я сейчас собираюсь сходить кое-куда. По делу. Причем по такому, которое должно принести нам еще кое-какие, а вернее – довольно приличные деньги. Но там же у меня будет с кем поговорить и о тренировках. Для вас. Для тебя и для Кинжальника. Потому что ждать, пока он наберется опыта с оперированием хасса на втором уровне обычным путем, это терять время. Да и тебе стоит ускориться.

– А ты к кому собрался-то? – поинтересовался Руб.

– К Пангриму.

– Эх ты! – охнул Кинжальник. – Он же такие деньги дерет.

– Это – да, – согласно кивнул Андрей. – Но и результат выдает тоже.

– Но у нас же не хватит, – озадаченно произнес Легкий. – У него тренинг одной формы до максимального уровня по пятерке минимум идет. И это только бытовые. Та же «лечилка» – десятка. А ты же еще собирался на снарягу и оружие потратиться.

Андрей усмехнулся.

– Собирался, и потратим. А с Пангримом я на других условиях договорюсь. Есть у меня чем его заинтересовать…

Про тренировочные покои Пангрима он узнал как раз во время тех посиделок с кеолем, которыми они развлекались первые полтора сауса. А потом еще и специально пособирал информацию.

Пангрим был выходцем с Талула, довольно слаборазвитого мира, чем-то напоминавшего земные Саудовскую Аравию или, там, Эмираты. Довольно небольшое население и бешено богатая элита с сильно развитыми понтами и предрасположенностью ко всяким пафосным заморочкам. А еще среди населения Талула были очень распространены так называемые традиции, пришедшие из глубин веков, – ну, там, скачки на верблюдах, ночевки в пустыне, танцы с саблями. А помимо этого, что на Земле было, скорее, характерно не для арабов, а для всяких там китайцев и японцев, – особая национальная то ли борьба, то ли гимнастика. По их поверьям она, кроме всего прочего, развивала «внутреннюю энергетику человека». И, похоже, в этих поверьях было какое-то здравое зерно: как выяснилось, кое-какие техники этой то ли борьбы, то ли гимнастики оказались вполне себе эффективными и при освоении форм хасса. Вследствие чего талулцы, все поголовно, осваивали работу с хасса куда как лучше остальных. Ну, по слухам… каких-то специализированных исследований вроде как никто не проводил, но всеобщее убеждение в том, что талулцы в освоении хасса круче большинства остальных, в среде бродников однозначно присутствовало. Поэтому кое-кто из них и решил попытаться заработать на этом убеждении и своих, с детства освоенных, техниках. То там, то здесь открывались специальные тренировочные центры, которые должны были помочь бродникам за денежку быстрее освоить тот или иной уровень оперирования хасса.

Однако, в отличие от оперирования хасса, бизнес с тренировочными центрами по большей части получался у талулцев не очень. Почему – вот так с налету и сказать было сложно. То ли бродники вообще не слишком-то жаловали тренировки, предпочитая осваивать все, так сказать, в процессе и на практике, то ли, находясь в поселениях, предпочитали тратить время и деньги на то, чтобы отоспаться и оторваться, а не на то, чтобы гонять себя до седьмого пота, то ли степень освоения большинством талулцев своего родового искусства была не слишком впечатляющей… Одним словом, популярность этих тренировочных центров была не слишком-то высока. Редко когда какой из них просуществовал больше блоя, ну а о постоянно и долго работающих – во всяком случае, на начальных горизонтах, – Андрей вообще ничего не слышал. Хотя всегда интересовался чем-то подобным. Он ведь, после того, через что прошел в клинике Бандоделли, относился к тренировкам совершенно не так, как большинство бродников, а с очень большим пиететом. Так что когда во время очередных пьяных посиделок, из которых они во время первого сауса пребывания в Волкере практически не вылезали, один из бродников ехидно посоветовал другому: «А ты к Пангриму сходи, потренируйся…», Андрей сразу же сделал стойку…