успокоиться. Туда она за ним точно не пойдет.

Агги дернула его вниз, усаживая на банкетку. Он ударился спиной о закрытую крышку

рояля, и боль отдала в заживающую рану на его плече. Агги оседлала его, усаживаясь лицом к

нему, и взяла Джейса за подбородок. Она посмотрела на него холодным взглядом госпожи.

Этот взгляд всегда привлекал внимание Джейса.

— Ты так легко не отделаешься. Ты можешь притвориться, что злишься на меня, но я

все равно от тебя не отстану.

— А кто сказал, что я притворяюсь?

— Ты. Скажи мне, что такого говорила тебе мама, чем она так сильно расстроила тебя?

— Я не расстроен.

— Еще как расстроен, глупенький. Эта обида и боль не уйдут, пока ты их не

отпустишь. Джейс, я хочу тебе помочь, но не знаю с чем именно. Поговори со мной. Расскажи

мне.

— А может, я не хочу, чтобы она уходила. Может быть, она мне нравится. Ты же сама

заставила меня признать, что я люблю боль.

Агги толкнула его в грудь обеими руками.

— Черт возьми, это больше не игра? Неужели ты этого не понимаешь? — Она

неожиданно его обняла, прижавшись носом к его шее. Ее горячее дыхание касалось его кожи

прямо за ухом. — Прости, что обидела тебя. Я была растеряна. Милый, что она тебе

говорила? Что? «Уходи?»; «Дай мне минутку побыть одной?»; «Мамочка сейчас занята, иди

поиграй в своей комнате?» Или что-то еще? Расскажи мне.

Джейс фыркнул. Ох, если бы его мама была такой же доброй. Он повторил Агги

мантру его матери таким же тихим шепотом, как делала она. Его мама всегда шептала эти

слова ему на ухо, будто она вообще их не произносила, и если бы в комнате были

посторонние, то эти слова слышал бы только он.

— Джейсон, если бы не ты, то моя мечта бы осуществилась. Если бы не ты,

Джейсон, то мне не пришлось бы выходить замуж за твоего отца. И зачем я забеременела?

Надо было отдать тебя на усыновление. Я никогда тебя не хотела. По твоей вине я живу

вот так. В этой лачуге. С этим мужчиной. Я могла быть пианисткой. Я могла кем-то

стать. Посмотри на меня, кто я сейчас? Я всего лишь твоя мать. И больше никто. Твоя

мать и его жена. Я ничтожество. Джейсон, я никогда не хотела быть твоей матерью. И

никогда не захочу. Я отдам тебя. Отдам кому-нибудь, кто будет в силах на тебя смотреть.

Его руки крепко сжали талию Агги, когда в его сердце ожили старые страхи.

— Агги, она оставляла меня в разных местах. Она делала вид, что счастлива, когда

полицейские находили меня и приводили домой. «Он у нас такой любопытный, всегда от

меня убегает», — так она говорила им, пока угощала кофе и печеньем, и рассказывала

какими способами я убегал. А полицейские лишь умилялись. Я боялся выходить с ней из

дома. Я никогда не знал, где на этот раз она меня оставит. Когда мы гуляли, я боялся

отлучиться в туалет или даже повернуться к ней спиной, потому что если я это делал, она

уходила. И я никогда не мог ее найти. Я искал ее, звал, но ее уже не было. Агги, она меня не

хотела. Она никогда меня не хотела. Но мы вместе играли на рояле, и в эти моменты я

чувствовал что-то, своего рода близость с ней. Я не знал, чем именно это было. — Он быстро

смахнул слезы, — Сейчас ты понимаешь, почему я не хочу об этом говорить? Теперь я, черт

побери, плачу как маленькая девочка.

Агги прижала его голову к своей груди, ее тело сотрясалось от всхлипов. Почему она

плачет? Она же просила его рассказать, вот он и рассказал. А сейчас она плачет? Женщины.

Он никогда их не понимал.

Агги поцеловала его в макушку, потеревшись щекой о его волосы. Смачивая их своими

слезами. Взлохмачивая его. И теперь он чувствовал себя настоящим придурком. А что, если

кто-то из парней его увидит? Они постоянно будут ему это вспоминать.

— Джейс, она умерла. Она больше не причинит тебе боль.

Она умерла. Его мама. И перед смертью, он так и не смог сказать ей, ему не важно, что

она его не любила. Он любил ее. И ее дурацкий рояль он тоже любил. Через неделю после ее

смерти, отец пожертвовал ее рояль какой-то школе, избавился от него, ведь он напоминал ему

о жене. Для Джейса это было хуже, чем ее смерть. Его отец не хотел ни единого напоминания

о ней. Эта женщина была для него всем. Не просто женой. Его жизнью. Он сильно изменился

после ее смерти. Он стал жестоким, даже хуже, чем мать Джейса. Ведь его отцу нужно было

кого-то винить в смерти любви всей его жизни, и Джейс был единственным прекрасным

кандидатом на эту роль.

Джейс зажмурил глаза, прогоняя мысли о своем отце.

Агги нежно поцеловала его в висок.

— Джейс, мне кажется, она любила тебя, но это уже неважно. Ее больше нет, но я

здесь. Я люблю тебя. Ты слышишь, я люблю тебя.

Страх парализовал его тело. Он не мог пошевелиться, хотя инстинкты кричали ему

бежать.

— Не надо, — прошептал он.

— Шшшш, — пробормотала Агги. — Все хорошо. Я понимаю, ты не знаешь, как на

это ответить. Я все понимаю. И ничего не требую взамен. Я буду рядом, когда бы я тебе не

понадобилась.

И это было страшнее, чем когда он в шестилетнем возрасте остался один в

серпентарии. По крайней мере, те, кто его пугал, сидели в вольерах. Они не могли его

достать. Но Агги смогла. И это до смерти его пугало.

— Ты сделаешь мне больно? — Спросил он. — Мне это нужно. — Боль рвалась

наружу, и ее нужно было притупить.

Она обхватила его лицо двумя руками и поцеловала ресницы, кончик носа, губы.

— Да. Я сделаю тебе больно. Теперь я знаю, что нужно делать.

В его теле начала зарождаться паника. Она знала что делать? Что она хотела этим

сказать?

— Нам нужно найти уединенное место, — пробормотала она. — Как думаешь, парни

не будут возражать, если мы сделаем звуконепроницаемую комнату в вашем гастрольном

автобусе?

Джейс засмеялся.

— Думаю, нет. Что-то мне подсказывает, мы будем не единственные, кто захочет ею

воспользоваться.

Агги вновь его поцеловала и улыбнулась.

— Пошли.

***

Агги подошла к Седу, тот как в трансе сидел на диване рядом с Эриком и смотрел

телевизор. Джейс же пошел прямо в спальню.

Сед мельком взглянул на нее.

— В чем дело?

— Как думаете, вы сможете в течение часа оставить автобус в наше личное

распоряжение? Нам с Джейсом хотелось бы немного уединиться. Хотя лучше сказать, нам

нужно уединиться.

— Здесь только мы с Эриком. Не обращайте на нас внимание. Мы итак уже все

слышали.

— А можно мне посмотреть? — воодушевленно спросил Эрик.

— Нет, на этот раз все по-другому. Он не станет мне открываться, зная, что вы ребята

можете его услышать. — Она наклонилась к парням и прошептала, чтобы Джейс ее не

слышал. — Он всегда беспокоится, что вы о нем подумаете или не примите его таким, какой

он есть на самом деле. Мы далеко продвинулись в этом вопросе, но сейчас мне нужно помочь

ему похоронить его маму.

— Его мама умерла? — спросил Сед и выглядел он весьма пораженным. — Когда?

— Примерно пятнадцать лет назад. Вы не знали?

Сед мотнул головой. Они оба посмотрела на Джейса, стоящего дальше по коридору,

пока он старался выглядеть непринужденно, опираясь на дверной косяк. Казалось, он готов

выпрыгнуть из своей кожи.

— Он никогда не рассказывает нам о себе, — сказал Сед. — Отгораживается от нас.

Агги прекрасно понимала, о чем говорил Сед. Джейс отгородился стеной. Он часто

прятался за ней, и было крайне тяжело ее разрушить.

— Над этим я тоже работаю. Ну, так что? Вы сможете свалить отсюда на час?

Сед немедленно поднялся на ноги.

— Ага. Я в любом случае хотел пойти покачаться.

— И можете никого не пускать? — добавила Агги.

Эрик вытащил из кожаного чехла одну из своих палочек, и прижал ее к груди как меч.