Присмотревшись к Нинон повнимательнее, я заметил, что она ранена. Выпущенные в Сен-Жермена пули прошли навылет и задели ее. Но, как она уверяла, это не смертельно. Я видел, как она выковыривает холостой выпал. Кожа снова стала целой и невредимой, но Нинон начала дрожать. И больше всего мне не нравился ее взгляд. Страх смерти, пережитый человеком, может навсегда застыть в его глазах. Не думаю, что она уже достигла этой стадии, но все же стоило как можно скорее убираться из «комнаты страха». Еще немного, и она никогда больше не сможет сойти за человека. Ко мне это тоже относится.

Я знал, что позже совесть наверняка загрызет меня, но в данный момент не разрешал себе об этом думать. Мы оба дышали и могли бежать — это уже радовало.

— Это был не Сен-Жермен, — наконец прошептала она, прижимая руку к маленьким ранкам на груди. Нинон заболевала на глазах: она словно позеленела, а ее ярко накрашенный рот напоминал зияющую рану. Я искренне ей сочувствовал: последствия адреналинового безумия действительно ужасны. Особенно когда она начнет понимать, что натворила, поддавшись жажде крови. И даже если не будешь чувствовать себя виноватым, страх перед монстром внутри отныне будет сопровождать тебя везде и всегда, потому что теперь ты знаешь, на что этот монстр способен. К тому же ей наверняка было больно. Я знал, что мы способны очень быстро исцеляться, — при этом пусть и недолго, но мое лицо болело просто нестерпимо. По-моему, наш дар не обладает болеутоляющим эффектом.

— Мигель, cher! Это не Сен-Жермен!

Ее слова выражали одновременно и нежный порыв, и плохие новости.

— Что? Но это должен быть он!

Я посмотрел на тело. Лицо напоминало кровавое месиво, и все же он был похож на человека, которого я видел с крыши. Кажется, даже одежда та же самая. Хотя, конечно, джинсы и белая рубашка — это стандартный набор.

— Нет.

Теперь я тоже начал сомневаться. Может, все дело в том, что он был практически расчленен, но я больше не испытывал к нему прежнего влечения.

— Это не он, говорю тебе! Это похоже на него, но… Может, это клон, или двойник, или что-то еще, — настаивала она.

Клон? Значит, его зло удвоилось? Но прежде чем я смог до конца осознать эту страшную мысль, мы услышали жуткую помесь шипения и рева. Звук доносился с юга, со стороны площади, где происходило прерванное празднество.

— Даффай! Шюда! — Я схватил ее за руку и потащил в заднюю часть дома. Нинон споткнулась об одно из тел, но я успел ее подхватить. — Гули ужнали. Нам нужно бежать. Быштро.

Ей не нужно было повторять дважды.

Мы пробежали через комнату, где хранились ружья, и выскочили на улицу. Мы оба хромали. У меня была повреждена голень, у нее сломан каблук. Но при этом, я уверен, мы могли бы участвовать в олимпийском забеге. Забавно. Оказывается, когда за вами гонится стадо гулей и закончились патроны, на ногах вырастают крылья.

Я в ужасе. Я видела своего Человека в черном! Человека с красными табличками, на которых было написано мое имя, и дюжиной пузырьков с эликсиром — того самого, который пришел ко мне семьдесят лет назад. И он сказал мне, что у него есть сын, которого будут звать Сен-Жермен.

Из письма Нинон де Ланкло

Если судить о любви по ее последствиям, то она больше напоминает ненависть, чем дружбу.

Франсуа де Ларошфуко

Женщина готова отпустить мужчину на все четыре стороны — только не в объятия другой женщины.

«Урок любви» Нинон де Ланкло

Вам необходимо чем-то занять свое сердце.

Из письма Нинон де Ланкло

к маркизу де Севиньи

Глава 19

Я постоянно думал о странном комплекте оружия, которое мы нашли в городке. Наверное, потому что уж лучше было думать об этом, чем о чем-то другом. Может быть, я просто жертва американского кино, но мне всегда казалось, что торговцы наркотиками должны быть лучше экипированы и более продвинуты в техническом плане. Может, многие удрали еще при первом намеке на опасность, прихватив с собой все новое оружие? А если они отправились на срочное задание, то почему не прихватили и тех малоприятных типов?

Однако совсем скоро я и думать забыл о таких банальных вещах. Потому что уже с тридцати ярдов было видно, что мой внедорожник пережил «ампутацию» двигателя и кардинальное изменение интерьера — наверняка постарался Кинг-Конг или стадо придурков с дубинами. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что Коразон тоже пропал.

Нинон, понятное дело, расстроилась. Но ненадолго. Готов поклясться, что у этого кота больше, чем девять жизней. Стоило Нинон его позвать, как он тут же появился: весь мокрый (бог его знает, чем он там занимался), а в зубах какой-то высушенный грызун со свернутой шеей. Выглядел он целым и невредимым, только слегка оцепеневшим. Я не мог его в этом упрекнуть. На меня стычка с гулем произвела тот же эффект.

К сожалению, позвать движок, как кота, не представлялось возможным. Он так и остался лежать на сплюснутом кактусе у дороги: его монтажные опоры смотрели в небо, а сам он напоминал автомобильный аналог сбитого на дороге животного. Я не хотел даже представлять, какой силой должно было обладать существо, чтобы вот так запросто выдрать двигатель из автомобиля. Хотя, вынужден признать, пара-тройка очень колоритных образов все же успели закрасться мне в голову, прежде чем я успел отключить воображение и приказать себе снова начать дышать.

— Я рад, что это была всего лишь машина, а не фаллический символ или что-то еще, — пробормотал я.

Мой комментарий вызвал лишь слабую улыбку.

— Вообще-то это можно рассматривать и как плохую новость, и как хорошую, — продолжал я. Я уже перестал шепелявить. Поразительно, но щека начала заживать, кожа и мышцы заново срастались. Конечно, я и раньше знал, что, будучи вампиром, обладаю хорошей способностью к регенерации — к тому же, по словам Нинон, наш небольшой фокус с божественным огнем ее только усилил, — но мне еще ни разу не приходилось убеждаться в этом на практике. Не то чтобы теперь я чувствовал себя непобедимым и неуязвимым. Но это хоть немного примиряло с невзгодами, обрушившимися на нас в такой поистине напряженный день.

— Что плохое, я уже вижу, — сказала она, поднимая пробитую канистру с бензином. Совсем немного горючего еще плескалось на донышке. Поморщившись, она направилась к багажнику джипа и вытащила оттуда чистую одежду и влажные салфетки. Рана у нее на груди уже успела затянуться и покрыться корочкой, поэтому когда Нинон вытерла кровь, то стала выглядеть вполне здоровой. — А хорошее?

— Внедорожник в итоге найдут и выйдут на мой след. Если я хочу исчезнуть, инсценировав собственную смерть, то мне это только на руку. Особенно если оставить здесь следы крови для пущего драматизма.

Я подобрал свою расшвырянную одежду. Кое-что даже уцелело. Это не могло не радовать, потому что теперешний вариант больше не тянул на «от кутюр».

Кроме того, я с облегчением заметил, что мой портативный компьютер в шикарном кейсе тоже уцелел. Мысленно я пообещал себе никогда больше не жаловаться на дороговизну компьютерных сумок.

— Никакой крови, — отрезала Нинон, и я едва не хлопнул себя по лбу. Конечно же, о какой крови может быть речь! Совершенно ни к чему, чтобы они сделали анализ ДНК и заинтересовались выявленными аномалиями. — А в остальном отличная мысль! Особенно если мы сожжем автомобиль. Последний раз, когда мне нужно было исчезнуть, я якобы пропала в Бермудском треугольнике. Но мне всегда казалось, что это ужасно банально. Вот авария в мексиканской глуши — это совсем другое дело.

Узнаю мою Нинон, всегда спокойную и рассудительную. Мы стали приводить себя в порядок, потом переоделись. И хотя не договаривались, все же то и дело потягивали носом воздух, чтобы удостовериться, что мы здесь одни.

— Если у тебя где-то отложены деньги под твоим настоящим именем, то лучше как можно быстрее их забрать. Если ты «умрешь», то придется оставаться «мертвым» до конца, — неожиданно сказала она.