— Больной старик нам не поможет, — сказал Теодорк, пока они грузились в бот, который доставит их к «Одеялам и бусам».

— Мы просто идти в Глушь глянуть-глянуть, — добавил Билли. — Вот увидеть. Вернуться не-долго. А сахб пока получать хороший уход.

Но Мéарану беспокоило то, что ухаживали за Донованом чужаки, а не друзья.

— Может, стоило подождать еще немного?

— Ах нет, мемсаиб! Капитан порта говорить: долгое время не быть торговых кораблей.

— Мелкий хорек хочет сказать, детка, — перевел ей варвар, — что это его лучший шанс дать деру от своего хозяина.

— Ты так не болтать, недоносок! Госпоже арфистке нужен я тут, а не больному-человеку Доновану.

— Тихо, оба!

Она погрузилась в угрюмое молчание. Портовый лазерный подъемник Гатмандера метнул челн вверх. Теодорк всем своим видом показывал, будто такой полет ему не в диковинку, но каждый раз, когда судно вздрагивало, Дикарь крепко хватался за края сиденья. Билли, заметивший это, тихо посмеивался, хотя сам пользовался лазерным подъемником всего дважды.

Мéарана снова вздохнула.

— Надеюсь, багаж доставят вовремя.

— Не волноваться, мемсаиб. Дуковеры доставить багаж алла вовремя. Грузовой челн скоро-скоро подниматься.

Мéарана попыталась расслабиться, но челн начал стыковочные маневры, и огромный серый Гатмандер закружился на обзорном экране. «Ах, Донован! Все это к лучшему».

«Одеяла и бусы» напоминали небольшой городок на орбите, а не космический корабль. Купола, сферы, апсиды, цилиндры и трубы соединялись в переплетении углов, сочленений и спаек, словно масса мыльных пузырей. Схожесть с городом усиливалась причудливыми наружными структурами, камеры высокого давления выглядели как здания разных эпох длинной истории человеческого расселения. Такой стиль пользовался популярностью среди судостроителей минувшего поколения, но вышел из моды во внутренних мирах. Теперь он сохранялся только на дряхлых кораблях, которые работали на самой границе цивилизованного космоса.

Корабль был оборудован альфвенами исследовательского класса, поскольку в Глуши не стоило ждать помощи от расположенных на поверхности планет силовых установок, и ему приходилось самостоятельно тащить себя по нитям пространства. Еще у него были приборы для анализа обочин неразведанных дорог и изучения неотмеченных выходов. Это было опасно, ведь малейший просчет мог выбросить корабль в суб-лиминальную тину, где он рассеялся бы в мерцании Черенкова. Поэтому, хотя скупые на дукаты владельцы «Одеял и бус» и закупали только бывшее в употреблении оборудование, они были достаточно мудрыми, чтобы выбрать из него самое лучшее.

На самом деле корабль не только напоминал небольшой городок, а, по сути, и был таковым, потому что часто выходил в рейсы, длившиеся годами, и тогда команда забирала с собой семьи и друзей. Во время коротких прогулок по хорошо разведанным путям, когда на борту находилась только команда, на нем оставалось место для пассажиров.

Мéарану, Теодорка и Билли Чинса поприветствовал карго-мастер, если только это можно было назвать приветствием — скорее, тонким и, возможно, преднамеренным намеком на их положение на корабле. Мастера звали Март Пеппер, и всем своим поведением он давал понять, что предпочитал менее подвижные грузы. Он проверил каждого по списку и выдал карточки, которые помогали найти отведенные им каюты. Карточка светилась или тускнела в зависимости от того, шли они верным путем или нет. Еще они открывали и запирали двери, снимали со счета деньги за питание и тому подобное.

Выдав карточки, Пеппер, изумительно экономя гласные, пробормотал:

— Кап’т’н будт рад вид’ть в’с на уж’не в сем’и’пять ор, метрич’ское.

В коротких рубленых словах не чувствовалось особого радушия.

— Мы постараемся не путаться у вас под ногами, — сказала Мéарана.

Пеппер скорчил гримасу, которая, вероятно, должна была означать, что даже этого ему будет мало.

Их каюты в третьем куполе располагались вокруг парка. Там нашлись кустарники, фонтанчик, детские игровые площадки и несколько карликовых кленов. Все было устроено так хитро, чтобы пространство казалось больше, чем в действительности, и Мéарана пришла к выводу, что здесь давным-давно приложил руку верховнотарский садовник.

Возле парка заселилось уже несколько других пассажиров. Одной из них была скрытая под вуалью женщина с пышным титулом принцессы Далей с небольшого мирка на противоположной стороне Выжженного региона. Она проводила переговоры насчет заключения торгового соглашения с Лигой и, сильно впечатленная тем, что довелось повидать, возвращалась домой с евнухом и служанкой и с целой пачкой обещаний.

— Вы человеки из далеких пространств, — позже жаловалась она Мéаране на галактическом с сильным акцентом, — вы сшитаете, раз у наших человеков нету лучевых ружей, мы тупее ваших человеков. Но мы понимаем, когда нас хотят поиметь.

Следующий пассажир был худощавым, крепко сбитым мужчиной, чуть старше Мéараны, с темными волосами, длинным носом, смуглой кожей, облаченным в практичный комбинезон путешественника. Он сидел на лавке возле фонтанчика, так погруженный в чтение, что будто создал вокруг себя сферу уединения, которую Мéарана не осмелилась разрушить.

Наконец, был еще один Дикарь с мира Теодорка, хотя телохранитель арфистки нисколько не обрадовался встрече с соотечественником.

— Поули из клана Ястреба с Нагорья, — сказал Нагараян, — судя по татуировкам. Они там овец трахают, ведь женщин у них нет.

— Тогда не связывайся с ним, — посоветовала Мéарана.

Когда колокол позвал пассажиров следовать за светящимися карточками к цилиндрическому отсеку, что вел во второй купол, Мéарана заметила, что смуглый мужчина все еще читал с экрана, поэтому она подошла к нему и мягко коснулась плеча.

— Прозвенел колокол к ужину, — сказала она. — Нас ждать не станут.

Мужчина, не поднимая головы, ответил:

— Ваша тень закрывает мне экран.

Удивленная такой неучтивостью, Мéарана с любопытством заглянула в экран — и узнала генетическую карту, которую недавно изучала сама.

— Доктор Софвари! Я так давно хотела встретиться с вами.

При этих словах он наконец поднял взгляд, и в его глазах отразились удивление, замешательство и радость. Он встал, взял Мéарану за руку и поцеловал ладонь в приветственном жесте, с которым арфистка хоть раньше и не сталкивалась, но все же нашла необычайно приятным.

— А я ждал еще дольше, чтобы прекрасная незнакомка сказала мне это.

Мéарана засмеялась, и оба направились в обеденный зал.

— Нам, — сказала она, — нужно о многом поговорить.

Теодорк Нагараян был уверен, что ему предначертано величие. Он не знал, в чем оно должно выражаться, но понимал, что в своей деревеньке его не достигнет. Поэтому вскоре после убийства первого человека он встал на стезю странствующего бойца. Частично к этому приложила руку нужда. У мертвецов были родственники. Но в основном его влекла страсть к путешествиям. В некоторых мирах его бы назвали наемником, хотя зачастую он работал без оплаты.

Слухи привели его к побережью, где он нашел «большой лагерь» с теснившимися друг к другу зданиями из дерева и кирпича. Некоторые возносились на целых три этажа и были построены странными людьми с зелеными лицами из Бескрайнего Майна. Как поведали ему поселенцы, они приплыли в огромных каноэ, накрытых попонами, привязанными к палкам. Но Теодорк решил узнать все досконально, поэтому записался к ним матросом и совершил вместе с ними несколько путешествий.

Он постигал все новое, не допуская, чтобы удивление перерастало в благоговение. Он научился сосредоточенно исследовать предмет, вместо того чтобы изумленно глазеть на него с открытым ртом. Слишком много обитателей побережья стали пьяницами и бедняками из-за благоговения перед людьми с зелеными лицами.

В Надводноземье он наблюдал невиданные чудеса и узнал, что «большой лагерь» на самом деле — жалкое подобие огромных, кипящих жизнью городов Старого Каффи, Явельпраун-са и прочих великих государств. Для него и там нашлась работа, он освоил обращение с мушкетом и пушкой. Хотя первое оружие казалось ему бесчеловечным, а второе медленно перезаряжалось, он не позволил врожденному чувству чести перевесить практичность. Еще он стал уважать капитанов, которые хорошо умели распоряжаться своими людьми, и презирать тех, кто распоряжался ими плохо.