Он отпустил медальон Мéараны. Дикарь едва взглянул на него, но арфистка подозревала, что он успел пристально изучить его. Мужчина быстро реагировал. Он улыбнулся, как сытый кот.

— Тебе нужно смотреть глазами убийцы, — прошептал он так, чтобы слышать его могла только она. — Человек видит в твоих глазах, что ты не ударишь первой, и может почувствовать себя крутым. Я не враг и скажу тебе, вот что. Никогда не угрожай врагу. Лучше пусти его и забудь об угрозах.

Мéарана спрятала нож, а Нагараян сел в кресло. Нога вновь свесилась с подлокотника.

— Так ты тоже не знаешь, как вернуться? Не боись. Я запомнил все пути. — Он постучал по лбу пальцем. — О, погоди-ка. Уно проблемо. Память у меня в голове, а ее через пару дней снесут. Вот почему те гули… — (он имел в виду журналисток), — пришли поглазеть. Головы катятся по Лаф-ронтере, словно шары для боулинга, но когда голова такая красивая?..

— Удивлена, как ее до сих пор не укоротили, — сказала Мéарана. — Твою скромность сложно переоценить.

Нагараян захохотал и хлопнул по подлокотнику.

— Но они еще хотят знать, что стало с пояском королевы, а я им этого не скажу. А, нет, пока ты не спросила — меня не освободят, даже если скажу им. Но они устают от расспросов и уже готовы, так сказать, обрезать нити. Вот что я те скажу. Судя по ногтям, ты арфистка. Я хочу, чтобы ты спела мою историю и я остался навеки в памяти. Возвращайся завтра, когда гули сделают свое дело, и я расскажу тебе главу из стиха «Подвиг с пояском».

— А ты расскажешь мне, как найти место, откуда взялись эти медальоны?

Дикарь рассмеялся.

— Сама-то как думаешь?

Мéарана поднялась, и дама Теффна встала следом. Она поочередно обняла журналисток, пожелав им удачи с интервью.

— Та не оштанусь, чтобы этот зверь облапал меня между грудей! Моя дорогая, — сказала она арфистке, когда та подошла к ней, — должно быть, это было ужасно.

Выйдя на Джосанг-авеню, Мéарана поймала местное такси — по Бодитауну курсировали электрические открытые машины.

— Ты остановилась в отеле «Клитемнестра»? — поинтересовалась Теффна. — Могу ли я разделить с тобой такси? О, благодарствую.

Она присела на скамью возле арфистки, распахнула веер с нарисованными от руки хризантемами и быстро замахала им перед сеточкой накидки.

— Здесь ужасно сухо. Не желаешь немного лосьона? Жара вряд ли пойдет на пользу твоей коже.

— Могу представить, — ответила Мéарана. — Здесь жарче, чем снаружи.

Водитель такси только села в свое кресло и, услышав последнее замечание, хрипло рассмеялась.

— Один золотой четвертак, — сказала она, — за вас двоих.

Мéарана хотела достать деньги из кошеля на поясе, но дама Теффна ладонью накрыла ее руку:

— Па’дон, дорогая. — И сказала водителю: — Двадцать миним в венешанхайских дукатах либо три десятых от глади-ольского векселя.

Водитель скорчила гримасу.

— Я повезу вас себе в убыток, дамочки. Слишком мало валюты, чтобы поездка окупилась. Половина дуката. Векселями брать не буду.

— Половину дуката! Моя дорогая, это чрезмерно высоко. Возможно, тридцать пять миним.

Водитель призадумалась.

— Можете пройтись пешком, — изрекла она.

Теффна вздохнула.

— О, превосходно. Сорок. По рукам.

— Сорок с каждого, — добавила водитель.

Англетаранка рассмеялась.

— Ладно.

Такси оторвалось от обочины и направилось на восток.

— Так вы пришли поглядеть на заморского бика, да? — спросила водитель, пытаясь втянуть их в разговор. — Он правда такой красавец, как говорили по новостям? Неудивительно, что все хотят его «навестить». Говорят, у Дикарей выводители семени больше, чем у других биков. Это так?

— Не знаю, — ответила Мéарана. — Я пришла поговорить с ним по делу.

— Поговорить по делу, — задумалась водитель. — Так это называется в вашем мире? А откуда вы, если можно узнать?

— Дангчао, — сказала арфистка.

— Англетар, — произнесла женщина в борке.

— Никогда о таких не слышала. И где вы держите своих биков?

— Прости, — не поняла Мéарана, — ты имела в виду мужчин?

— Это галактическое слово? Похоже, что да.

— На Англетаре мы держим их в клубах, — ответила дама Теффна.

— Мы своих нигде не держим, — объяснила Мéарана.

Дама Теффна обернулась к ней:

— О, но вы не можете просто отпускать их, дорогая. Вы должны понимать различные обязанности полов. Мужчины говорят о боге и политике, иногда убивают друг друга, обычно из-за тех же разговоров. Женщины всех кормят и посмеиваются над мужчинами. Вот почему мы носим борке — чтобы они не видели, как мы смеемся.

Отважный Ход почти не зависел от туристической отрасли. Поэтому возле отеля их не приветствовал целый рой слуг и Мéарана с Теффной остались в полнейшем одиночестве. Мéарана повернулась к другой женщине и процедила сквозь зубы:

— Донован, ты растерял остатки разума?

Англетаранка каким-то образом исхитрилась показать всю глубину уязвленной гордости, не открыв при этом ни единой части тела. Все дело в позе и тоне.

— Что, во имя Земли, ты такое говоришь?

— Что за «во имя Земли»? Кто вообще так говорит? Зачем прятаться под этим… этим шатром? Это ведь самый очевидный способ маскировки.

— По-моему, слишком очевидный, не думаешь? — сказала дама. — Ты считаешь их такими тупыми, что они не догадались бы заглянуть под капюшон?

С этими словами дама приподняла вуаль борке.

Лицо, бесспорно, женское: щеки полные и округлые, лоб высокий и гладкий, брови вразлет. И хотя рот был чуть шире, а подбородок более волевым, чем обычно у женщин, разнообразие расселившегося по Спиральному Рукаву человечества вполне объясняло подобные вариации. Мéарана едва не извинилась.

Вот только это было лицо Донована. Будь у него сестра, именно так она бы и выглядела. Или, точнее, будь у него сумасшедшая старая тетка, живущая на чердаке. С самодовольной ухмылкой Фудира Теффна ждала, что скажет арфистка.

Мéарана закрыла глаза, глубоко и медленно вдохнула.

— Во всяком случае, я сэкономила пять «баксов». А что, если бы они заглянули в «подвал»?

— Что обычно находишь в подвале? — спросила дама, вновь опустив вуаль. — Старые ржавые инструменты.

Дама Теффна дважды проверила комнату на наличие подслушивающих устройств.

— Вряд ли власти особо интересуются Теффной, — сказала она, — так что в комнате, скорее всего, нет «жучков», но я бы предпочла знать, что предосторожности оказались ненужными, чем наоборот.

Номер был одноместным, вполне уютным по меркам непритязательных путешественников, прибывших с деловым визитом. В нем были кровать, стол с монитором и голостойка. За столом — удобный стул и кресло с изогнутой спинкой. Копия местной священной книги.

Мéарана дождалась окончания проверки и выпалила:

— Как у тебя получилось?

Теффна присела на кровать.

— Ты оставила след, дорогая. Я проверила, кто заказывал билеты, и…

— Нет. В смысле… это. — Она указала на ее лицо. — Если бы я не знала Донована, никогда бы не заметила сходства.

— Ох! Они с Фудиром передали мне контроль. Что им еще оставалось делать?

— Но… Кто ты?

— Они называют меня Шелковистым Голосом. Называй меня «донна», если нравится. Так себя величают женщины с Англетара, и титул отлично подойдет на случай, если ты ошибешься.

— Итак, как ты… — Арфистка снова махнула рукой.

— Ох!.. — Донна коснулась центра лба. — Я живу в темечке, комнатушке размером с миндалину — гипоталамусе. Я контролирую эндокринную систему, регулирую базисные установки и эмоции, отвечаю за рост и половую идентификацию, управляю температурой тела, помогаю в восстановлении тканей и генерации энергии. Я — медсестра.

— Отвечаешь за половую идентификацию, — повторила Мéарана.

Донна знакомо развела руками.

— Те, кто разрезал мозг Донована, считали, что агенту может пригодиться соблазнительная сторона. Сладенькая. Вот они и получили меня.