После этого корабль прапредков обстрелял места нахождения ворот и стоянок кораблей. Когда завалы хорошо укрыли от посторонних глаз существование города, эти места тщательно обследовали отряды разведчиков. Входы в город оказались хорошо завалены и вероятность их случайного обнаружения Землянами исключалась. Конечно, если в этом месте потомки задумают добычу полезных ископаемых или строительство, они смогут обнаружить город, но, как говорится, будем надеяться на лучшее.

Не удержались друзья и от обследования координат предполагаемого взрыва кораблей. К сожалению, безрезультатно. Что там именно произошло никто не узнал и вряд ли когда узнает. В одном никто не сомневался- Пенкин сделал все возможное, что бы одержать победу и остаться в живых. При всей кажущейся бесшабашности друга, он очень ценил свою жизнь и никогда бы не пошел на такое без достаточных оснований. Именно это всегда поражало Смирнова. Пенкин всей своей жизнью доказал правильность выражения о том, что просто умереть не есть героизм. Истинный героизм- когда враг уничтожен, а ты жив, а уж если и суждено погибнуть, то только вместе с врагом, если иного пути не существует.

И вот тут Дмитрий никогда бы не дрогнул. Все таки- что же такого сделал их друг, что бы уничтожить врага? Александр мог поклясться чем угодно, что и своей смертью Дмитрий Пенкин в очередной раз пошатнул основы понимания мира прапредками,  как бы они далеко не продвинулись в своем развитии.

Наконец энергетические блоки кораблей зарядились достаточно и все, кому предстояло улететь этим рейсом, собрались в столовой. К утру ожидали отряд акатарцев со старичками-учеными.

В этот раз они забирали с  собой три десятка акатарцев. Омелий решил улетать последним,  и пришел проводить соплеменников вместе с сыном.

Акатарцы задавали очень много вопросов о жизни в Омском поселении и, честно говоря, очень утомили. Смирнов выбрал момент и незаметно выскользнул в облюбованный им жилой блок.

Усевшись на кровать и оказавшись в долгожданной тишине, Александр с сожалением подумал, что не мешало бы подумать заранее и прихватить  собой «пузырек» и что ни будь закусить. Заснуть сейчас все равно не получится. Тем более, в голову все лезли и лезли мысли о том, что они скажут Зине и жене Самохвалова- Инге.

От роли печального вестника в общинах велосов, фарамонов и, тем более истобов, он надеялся увильнуть.

Хотя  . . . Как то стыдно думать о таком! Горе есть горе! И какая разница кто сообщит о нем родным и близким. Нет, все эти мысли не правильные!

Смирнов с досадой стукнул кулаком по спинке кровати. Нет, так не пойдет. Сейчас он вернется, замахнет стразу пару стаканов, а потом спать. Как говориться – будет день, будет все, а сейчас необходимо подумать, как выспаться перед очень и очень тяжелым днем грядущим.

Александр так резко вскочил на ноги, что в глазах потемнело.

- И чего так скакать. Чай не молодой уже козлик, а, можно сказать козел пидстарковатый.

Смирнов вздрогнул от неожиданности и обернулся. В глубине блока вальяжно расположились Фролов и Поляков, а между ними виднелся край полотенца с нехитрым набором закуски. Возле ножки кровати примостилась приятного вида объемистая бутыль.

  - Вот только не продуманный . . . - Фролов аппетитно хрустнул огурчиком.

- Брось Никита. Что ты заладил козел да козел. Сам такой. Саша, иди к нам. Все одно, мы тут порешили, что без хорошей доли «снотворного» заснуть не сможем. Тезка то мой, видишь, уже хорошо ему.

На соседней  с Поляковым койке возлежал Степанюк и даже его верная мурка не охотилась в своем стиле за «беспризорной»  закуской, и кошкой свернулась на груди хозяина.

Смирнов сел рядом с друзьями. Налили. Выпили. Закусили.

- А . . .  начал было Смирнов.  Фролов его перебил.

- А «маленькому» ни . . . зя, никак ни . . . зя. Он у нас нынче пилотствует. Вот и пусть это . . . Нас еще всех в целости и сохранности до дома доставить нуно.  А друзья велосы, чегой то, отказались. Может они лучше нас людей? Чувствительнее, что ли. Сидят и молчат. А вот я, лично, пусть думают, что хотят, не могу так.  Без ентого дела, с ума сойду. А так, чуть забудешься и ладно.

Они немного посидели молча, еще выпили, а потом как то незаметно разбрелись по койкам.

Утром Смирнов встал в плохом настроении. Степанюк уже ушел. И его мурка, с остатками закуски, тоже.

  Убедившись в тщетности найти на импровизированном столе хоть что ни будь съестное, Александр направился к стоянке кораблей.

Пилоты уже вывели свои корабли из подземного города и сейчас проводили предполетный осмотр. Участники экспедиции и первая партия акатарцев кучковались неподалеку. Старички-ученые уже подошли. Точнее сказать, их принесли акатарцы. Хотя, это и к лучшему, а то надолго бы засели в хранилищах. А так, образцы погружены, дома и изучат.

Несмотря на скорое возвращение домой, настроение далеко не напоминало праздничную атмосферу.

Неподалеку прямо на земле расположились Фролов, Поляков и Крон. На куске брезента хаотично располагался очень легкий завтрак. Судя по доносящимся отрывкам разговора, друзья так же проявляли свое недовольство питомцем Степанюка, действовавшей по принципу- кто раньше встал . . . , ну а дальше и продолжать не стоит. Сама «виновница торжества» нахохлившись сидела на руках хозяина, и лишь изредка  поглядывала на аппетитную полянку.

Никита увидел Смирнова и махнул ему рукой приглашая подкрепиться.

- Перекуси Санек. А то путь не близкий. Да . .  и . . .

Фролов обреченно взмахнул рукой и замолчал.

Александр с удовольствием отхлебнул горячего чаю.

- Крон. Ты видел, что на складе в городе нашли лекарство, восстанавливающее ткани, даже ампутированные. Мы с Омелием договорились, что три упаковки отдаем для изучения, а одну выделили исключительно для тебя. Я хотел сразу предложить тебе попробовать, а Васнецов отобрал и сказал, что такое надо делать исключительно под наблюдением врача в нашем госпитале.

- Он мне сказал. Спасибо. Доктор, наверное, прав. Я уже сколько лет так, . . . живу . . .

Внезапно Крон как то странно икнул и отвернулся.

Возникла неловкая пауза. Друзья быстро закончили перекус и      отправились к кораблю. Весь путь домой прошел в тягучем ожидании. Фролов обосновался в кабине пилотов и до самой посадки оттуда не показывался.

Зина рассеянно поглаживала заметно округлившийся живот. Заканчивался седьмой месяц ее беременности. Девушка уже давно перебралась в комнату к Даше, и подруги часто коротали вечера вместе. Ксюша уже родила третьего ребенка и сейчас отдала подруге свой кулон, подаренный фарамонами. Будущая мама часто любовалась спокойным бирюзово- синим цветом.

Скучающая от недостатка пациентов Эльвира Куропаткина, все свое внимание  и неуемную энергию посвятила наблюдению за беременными и, как минимум,  пару раз в день встречалась со своими пациентками. Вот и сейчас, она пришла в гости и уже в который раз задавала Зине вопросы о самочувствии.

Подруги смеялись и демонстрировали доктору кулон. В самый разгар беседы в комнате появилась Ольга, не только успешно и окончательно избавившаяся от пристрастия к наркотикам, но и успевшая уже родить здоровую и очень шуструю девочку. Сейчас Ольга опять находилась в «интересном» положении и немного расстроилась, встретив в комнате Эльвиру.

Куропаткина обладала отменным чувством юмора и вскоре женщины мило беседовали на отвлеченные темы.

Девушки уже начинали волноваться по поводу длительного отсутствия любимых мужчин, и постепенно разговор окончательно перешел на эту тему.

Любая нормальная женщина очень трепетно относится ко всему, что связано с войной и иными «лихими» временами, ведь по своей природе она является продолжателем рода человеческого, и на ее же хрупких плечах зачастую лежит ответственность по воспитанию подрастающего поколения.