За время существования опричнины была разгромлена старая княжеская знать, по существу ликвидирована сама возможность выступлений удельных князей против царя, подорвано крупное боярское землевладение, усилилось дворянство. Но опричный террор можно оценить совершенно однозначно: ослабив влияние боярской аристократии, царь тем не менее «нанес ... большой ущерб дворянству, церкви, высшей приказной бюрократии, т. е. тем социальным силам, которые служили наиболее прочной опорой монархии».[198] «Опричнина дорого обошлась стране, — пишет далее Р. Г. Скрынников. — Кровавая неразбериха террора унесла множество человеческих жизней».[199]
1573 — Расправы Грозного не прекратились. Были казнены известные московские воеводы — Михаил Иванович Воротынский, победитель татар в битве при Молодех, опричник и воевода Никита Романович Одоевский, воевода Михаил Морозов. В то же самое время Грозный передает во владение сыну Владимира Андреевича Старицкого Василию г. Дмитров.
1575 — Расправы над вчерашними соратниками и любимцами продолжаются: казнены руководители Ближней думы — бывшие опричники Б. Д. Тулупов и В. И. Колычев-Умный, — которых обвинили в измене. Б. Д. Тулупов был посажен на кол. Казнены и многие близкие к ним люди, причем головы казненных бросали во дворы князю И. Ф. Мстиславскому, митрополиту Антонию, думному дьяку А. Я. Щелкалову, что должно было послужить тем зловещим предупреждением. Был обвинен в измене и погиб в тюрьме новгородский архиепископ Леонид, еще недавно поддерживавший все акции опричников Грозного. Во время бегства был схвачен, заключен и после жестоких пыток казнен зловещий Бомелей — придворный медик Грозного, изготовлявший яды для устранения недругов своего повелителя. Он оговорил еще нескольких лиц из ближайшего окружения Ивана; был, в частности, казнен племянник Анастасии — первой жены Грозного — Протасий Васильевич Юрьев.
Болезненно подозрительный, всюду ищущий заговоры и измену, Иван IV уже вел переговоры о бегстве в Англию; в Вологду была перевезена большая часть его сокровищ для отправки по реке Двине к Белому морю в случае отъезда царя из страны.
Грозному вновь нужны были неограниченные полномочия, и он получил их весьма необычным приемом. Осенью Иван неожиданно передал престол (правда, с титулом не царя, а великого князя) служилому татарину Симеону (Саину Булату Бекбулатовичу), а себя объявил удельным князем московским, уничижительно именуясь «Ивашкой». Ничтожный и абсолютно неавторитетный Симеон был, разумеется, марионеткой, хотя именно он въехал в кремлевские палаты, тогда как Грозный перебрался во дворец за Неглинной. Новоиспеченный великий князь, конечно же, ни в чем не мог отказать Ивану, обращавшемуся к нему с напускным смирением, с просьбой «милость показать» и дать ему право «перебрать людишек», т.е. вывести из-под власти Симеона и перевести в свой удел тех или иных подданных. К «уделу» Ивана относились Ростов, Псков, Старица, Дмитров, Ржев, Зубцов. Управляли «уделом» люди из нового окружения царя: постельничий Дмитрий Годунов (дядя Бориса, будущего царя), Богдан Яковлевич Бельский (однофамилец князей Бельских, потомков Федора Ивановича Бельского), Афанасий Нагой, на племяннице которого Марии Грозный женится в 1580 г. (это будет его седьмой и последний брак). Год спустя Симеон будет тихо сведен с трона и отправлен княжить в Тверь, и Грозный снова станет царем и великим князем. Но тем не менее за этот год царь успеет создать личное войско, подобное прежнему, вновь обрушит на исстрадавшуюся страну град репрессий. Характеризуя это время, Р. Г. Скрынников пишет: «Кровавые казни бояр и "переборы людишек" знаменовали возврат к прежним террористическим методам управления страной. Аппарат управления был в значительной мере дезорганизован разделом государства и полной неопределенностью разграничения компетенции "великого князя" Симеона и удельного князя Иванца Московского».[200] Как утверждал один из современников, англичанин Д. Горсей, «духовенство, дворяне и земство (простое сословие) принуждены были просить Ивана IV вернуться на царство, и тот согласился принять корону, выставив многие условия».[201]
В 1575 г. возобновилась война в Ливонии. На первых порах русские войска одержали внушительные победы: в результате их армия вышла на побережье Балтики на огромном протяжении — от Ревеля до Риги, русские овладели такими крупными крепостями, как Пернов (Пярну), Апсаль (Хаапсалу). Ревель был, однако, захвачен шведским королем, а Ригу вместе с территорией к югу удерживала Литва.
1576 — В Польше королем был избран трансильванский князь Стефан Баторий. Кончился период бескоролевья, наступивший после смерти в 1572 г. Сигизмунда II Августа и кратковременного правления Генриха Анжуйского. Стефан Баторий энергично принялся за укрепление страны и ее армии. Но на первых порах в государстве еще продолжалась смута, вызванная тем, что нового короля признали не во всех областях Польши. Этим поспешил воспользоваться Грозный, начавший новую осаду Ревеля. В результате успешных действий русских войск к 1577 г. вся Прибалтика, за исключением Риги и Ревеля, оказалась в их руках.
1578 — На переговорах с Москвой польские послы не признали русских приобретений в Ливонии. Польша в союзе со Швецией готовилась к новой войне. Польско-литовские войска отобрали ряд городов, в том числе Бенден. Герцог Магнус перешел на сторону Речи Посполитой. Одновременно шведы напали на Нарву.
1579 — В августе Стефан Баторий с пятнадцатитысячной армией приходит на Полоцк и после четырехнедельной осады овладевает городом. Попытка Ивана IV примириться с Баторием не увенчалась успехом.
1580 — Новый поход Батория. На этот раз удар был нанесен по Великим Лукам — тыловой крепости, оборонительные сооружения которой давно обветшали. Через неделю после осады крепость пала. В то же время шведы овладели г. Корела на западном берегу Ладожского озера. Грозный вновь предложил перемирие, предлагая передать Польше всю Ливонию, но оставляя за собой Нарву. Баторий отвечал отказом. В результате военных поражений и дипломатических неудач Ливония была полностью утрачена для русских. Длившаяся более двадцати лет Ливонская война, принесшая и Ливонии, и Русскому государству многочисленные жертвы и разорение, подходила к своему бесславному концу.
1581 — Баторий предпринял третий поход, направив войска на Псков — важный торговый центр и один из крупнейших русских городов, насчитывавший в то время около 20 тысяч жителей. О героической обороне Пскова рассказывает древнерусская «Повесть о прихождении Стефана Батория на град Псков». В ней специально отмечена разноплеменность многочисленного войска Батория: «...многие орды и многие земли подымаются с литовским королем Стефаном на славный град Псков»;[202] в его составе были литовцы, поляки, венгры, датчане, выходцы из разных германских земель и городов. Всего, по словам автора «Повести», на Псков пришло 60 тысяч наемников и сорокатысячное польское войско, однако исследователи полагают, что в действительности армия Батория насчитывала около 50 тысяч воинов. Но и в таком случае это была огромная сила, значительно превосходившая по численности псковский гарнизон с его пятью с половиной тысячами бойцов.
Когда войска Батория обступили город, то крепостная артиллерия псковичей открыла огонь, нанося немалый урон осаждавшим. 7 сентября Баторий также начал ожесточенный обстрел города. Канонада не смолкала с полудня до вечера и все утро следующего дня. Осаждавшим удалось разрушить часть стены на протяжении 24 сажен и башни — Покровскую и Свиную. На следующий день Баторий послал своих воинов на штурм. И хотя «бесчисленная сила, как поток водный, лилась на стены городские»,[203] псковичам удалось не пустить неприятеля в город. Захваченную врагами Свиную башню псковичи взорвали вместе с польско-литовскими воинами. Когда Стефану доложили об этом, он будто бы едва не кинулся на собственный меч и сердце его «едва не разорвалось». Псковичам удалось вытеснить противника из Покровской башни и из пролома.
