Гич остановился напротив и слегка улыбнулся.

— Духи скрыли вашу дорогу, зато теперь я вас увидел.

— Ур-ра-а! – заорала Алиса, кидаясь ему на шею. – Ты пришел! Ты за нами пришел, да?!

Гич обнял ее в ответ.

— Остынь, найра, за кем же еще. Страшно было?

— Очень, – призналась я, и Гич рассмеялся.

— Что же напугало нашу храбрую воительницу? – насмешливо поинтересовался он. Я обиделась.

— А ты бы сам попробовал!

— Пробовал, – посерьезнел Гич. – И в самом деле, страшновато. Но вместе веселее, я уверен.

— А как ты нас нашел? – Я подошла поближе.

— Кулон. – Гич показал на грудь Алисы, где переливалась бусинка-роса. – Он вас высветил.

— Ты тоже через люк прошел? – спросила я. Гич, казалось, о чем-то задумался, но, все же, поглядел на меня и ответил:

— Не через люк, маинганс. У меня другие способы.

Аретейни

Догорали приземистые складские корпуса – уже разграбленные. И никого не было. Только лежал поперек дороги труп сторожа, да выла раненая собака.

— Опоздали, – с сожалением констатировал Дэннер. За несколько коротких стычек он почти не разговаривал, и действовал как на автомате, будто не живой человек, а машина. Так быстро, что не уследить было за руками, и командир наносил удары, казалось, обгоняя скорость звука – мне даже не приходилось его прикрывать. Раз – Дэннер спрыгнул на горячий асфальт. Два – словно обнял себя за плечи, в воздух почти одновременно взвились четыре серебряные молнии. Три – взвизгнул, покидая ножны, меч. Четыре – атака. Пять – бой окончен.

Он разворачивается, взметнув кровавые брызги с волос, замирает в полудвижении, в хищной боевой стойке, расслабляется, методично выдергивает из мертвых тел четыре метательных ножа, вытирает об одежду убитых.

«Поехали, Ласточка.»

Стук – меч задвинут обратно в ножны. Тихий ровный голос. Холодные изумрудно-зеленые глаза.

Не человек. Смертельная, стремительная, отточенная до бритвенной остроты, совершенная боевая машина.

Таким я видела Дэннера в бою.

А запомнила – совсем другим. Запомнила – человеком. Сильным, волевым – но отзывчивым, вечно сомневающимся в себе, обычным человеком. Может, безрассудно храбрым, может, излишне самокритичным, по-детски прямолинейным… тем, кого я узнала прежде других.

Человеком – не убийцей.

Ярополк вез свой маленький экипаж по забитым, испуганно затаившимся улицам. Дэннер по-прежнему смотрел прямо перед собой, будто машина отключена в ожидании следующего приказа, и мне было неуютно от этого. К тому же, я все равно сидела как на иголках – ведь каждую минуту нашего промедления кто-то умирал. А толпа рассосалась, распавшись на отдельные мелкие банды. Одна из таких банд облюбовала большой двухэтажный дом в частном секторе, из которого мы так и не выехали: здесь подонков собралась основная масса, сельские дома легче грабить.

Дэннер механически поднялся.

— Приказываю: стоять.

— Принято. – Ярополк послушно остановился.

— Приказываю: приблизить объект, – палец ткнул в нужный дом. – Потребуется огнестрел, Дэннер. Их там семеро, не меньше.

— Патронов мало. Я попробую справиться ближним боем. Услышишь мой сигнал – хватай винтовку и стреляй на поражение.

— Какой сигнал? – в последнюю минуту спохватилась я. Дэннер обернулся от люка.

— Если все будет нормально – я тебе свистну.

— А если нет?..

— Тогда заору. Держи на прицеле, Ласточка.

— Дэннер!.. – вырвалось поневоле.

— Да?

— Удачи.

Он обернулся. И во взгляде – или только показалось?.. – вспыхнула золотая теплая искра.

— И тебе, родная.

С губ едва не сорвалось хрестоматийное «ты там поосторожнее, командир», но я вовремя прикусила язык – ничего глупее и представить нельзя. Можно подумать, Дэннер вообразил, будто идет на полянку землянику собирать, и осторожничать позабудет. Представив нашего капитана в этом амплуа, я невольно хихикнула. Впрочем, веселье мое испарилось без следа, как только он выбрался наружу.

Я вылезла на весенний холод, нырнула за кабину, устроилась поудобнее и вскинула оружие к плечу. Дэннер бесшумной тенью скользнул к дому, к разбитому окну на первом этаже. Легко подтянувшись, скрылся в проеме. И тут только я сообразила, что с такого расстояния, за стенами, мне его не прикрыть. Догадка вспыхнула яркой лампочкой: он нарочно меня оставил. Не хотел рисковать.

— Нарушаю субординацию, – одними губами прошептала я, залезая в то же окно.

Кухня. Погасла разбитая люстра, шкафы и ящики валяются на полу – разломанные, развороченные. Всюду кровь и битое стекло. На столе не успевшее остыть тело – девчонка лет пятнадцати, навзничь, с раскинутых, будто для объятия, рук, тяжело падают густые красные капли. Кровь – на лице, на золотых волосах, на разорванном сверху донизу платье. Из середины маленькой упругой груди торчит нож для разделки мяса.

Я не выдержала, потянула склизкую от крови ткань, прикрывая покойницу, ладонью провела по еще теплому лицу, опуская веки. Рядом лежал, скорчившись в кровавой луже, темноволосый мальчик вдвое младше. Худенькие руки, бледная кожа… и удивительного, темно-зеленого оттенка, широко распахнутые глаза. Точно такие, как и у Дэннера. У них у всех здесь радужка чистых ярких цветов – у Лидии голубая, у Лесли – гречишный мед, у Кондора насыщенно-серая. Должно быть, еще один результат мутации…

Оглянувшись на мальчишку, я вдруг отчетливо поняла вязкую пустоту в глазах Дэннера, механические, будто неживые движения, холодную, смертоносную ярость.

Да, командир и тут оказался умнее, а я – как всегда, дура-дурой.

Мысли прервал влажный хруст, болезненный хрип.

Сверху.

— Дэннер!.. – окликнула я. – Командир!..

— Кого я ви-ижу! – В дверях стоял знакомый мне рубака, так и не упокоенный последним гуманистом постъядерной Москвы и Настоятелем местного Храма, экстрасенсом Гориславом.

Я прищурилась. Машинально отметила расслабленную позу, подсохшие царапины, кое-как застегнутый ремень. Тварь. Не человек – тварь. Потомки буржуев? Вот она, генетика. Во всей красе. Мерзость.

— Тише-тиш-ше! – Таки состоявшийся насильник и убийца пьяно икнул, выставив вперед ладонь и потянув из-за пояса пистолет, но я оказалась быстрее. Короткая очередь ударила врага в грудь, и он тяжело осел на пол, марая кровью дверной косяк.

— Вот и не шуми, – завершила я, перешагивая через мертвое тело. Ни капельки не жалко. – Дэннер! Ты там живой?

— Пока что живой! – оптимистично отозвались сверху. Я взлетела по лестнице.

В просторной спальне трупов было больше – двое на кровати (родители?..) и трое на полу. Окно ощерилось битым стеклом, Дэннер сидел на комоде, болтая ногами и методично выворачивая руку здоровенному парню в маске.

— В древнем Риме, – задумчиво вещал в пространство наш командир, – грабителей казнили на столбах. Но у нас нет солнца, да и столб вкапывать ох, как неохота. В средневековой Италии отправляли на галеры – но где я тебе тут галеру возьму?.. – Он нажал сильнее, кровь отхлынула от лица парня, и тот заорал. – Тихо ты. – Дэннер, скривившись, ослабил хватку. – Устроил тут оперный театр. А Петр Первый ворам приказывал отрубать руки. Это попроще будет. Согласен?

Грабитель что-то захрипел.

— Вполне выполнимая задача, – заявил Дэннер. – А, кстати, это не ты их убил?.. Делаю скидку за чистосердечное признание. Ладно уж, обойдемся рукой, как ты считаешь?..

— Перестань! – не выдержала я. Дэннер вздохнул, послушался и благосклонно ударил преступника ножом в сердце. Тот дернулся напоследок и замер. И стало тихо.

Дэннер поднялся и убрал нож. Сделал два шага вглубь комнаты. Голос изменился, зазвучал тише и мягче.

— Это кто это тут дышит как перепуганный щенок?

Ответа не последовало.

— Вылезай, – сказал командир. – Все хорошо.

Тишина.

— Ласточка, шкаф. – Дэннер осторожно подошел к спальному гардеробу. – Не бойся. – Приоткрыл дверцу.