Фрёкен Викторссон и мама закрылись в кухне. Фредерик бросил взгляд на часы. Десять. Мама смогла поспать только пару часов после ночной смены. Это очень плохо. Он по своему опыту знал. Прижавшись ухом к двери, Фредерик начал подслушивать. Мама говорила очень тихо, почти шепотом, как говорят медсестры по ночам в больнице. Учительница же говорила громко и четко. «Сложности», «обеспокоена» – доносилось из кухни. Потом – «болен» и «медсестра». Этого Фредерику было достаточно. Что делают медсестры? Колят уколы или пересчитывают яички. И то и другое кошмарно. Как можно творить такое с детьми? Выстраивать в ряд и считать яички! Если бы кто-то сотворил подобное с депутатами из правительства – выставил бы их у стены и вызывал по алфавиту… Да об этом бы во всех газетах написали. Хуже, чем убийство. Фредерику не хотелось думать о мертвой женщине. И о велосипеде. Или о том, кто вышел из подвала. В животе снова заурчало. Он чувствовал, что его сейчас стошнит, но в туалет не успел и опрокинул содержимое желудка на голубой ковер в прихожей. В желудке у него была одна желтая желчь. Кухонная дверь открылась. Дома больше нельзя было оставаться. Он схватил куртку и натянул сапоги.

– Фредерик! Фредерииииик! – закричала мама на лестничной клетке.

Но он не обернулся. Едва касаясь асфальта, он несся в лес. Только вбежав в темноту, Фредерик снял кольцо и замедлил шаг. Ему было холодно. Он вышел без шапки и перчаток. По лесной дороге идти нельзя – там его легко могли найти. Лучше было идти по лесу, между деревьев. Ноги заледенели в резиновых сапогах. В деревне шел дым из трубы в доме, но людей видно не было. Фредерику хотелось в тепло. Он побежал к дому с верандой. Дверь оказалась закрыта. Но в деревнях никто ни от кого не запирается – только показывает, дома он или нет. Ключ лежал под ковриком. Фредерик бесшумно проник в прихожую и замер у стены, прислушиваясь к тишине. В доме было тепло. На стуле лежал свернутый спальный мешок. Фредерик заполз с ним под кровать и устроился там спать.

Инспектор полиции Мария Верн собрала длинные светлые волосы в хвост и села в машину к Хартману.

– Что у нас по плану? – спросил он, глядя на Марию в зеркало заднего вида. Бэкалундская школа уменьшалась по мере увеличения скорости автомобиля и исчезала вдали.

– У нас двое прогульщиков. Братья Бенгтссон. Ученики старшего и младшего классов. Старший брат дома с простудой. Младший исчез во время хора Люсии. Учительница думает, у него желудочный грипп. Ты знаешь дорогу?

– Да. Кстати, утром я говорил с криминалистами. Следов крайне мало. Нет отпечатков пальцев. Нет орудия убийства. Земля перед подвалом промерзла насквозь. Снег выпал утром двенадцатого декабря. Единственные следы, которые мы нашли, принадлежат Саре Скуглунд и подтверждают ее рассказ. Время смерти – около восьми утра.

– А что с блокнотом? Что там было?

– Только цифры. Судя по всему, даты, часы и минуты. Цифры не превышают тридцати одного. И какие-то странные символы. Как будто кто-то в детском комиксе нацарапал ругательства, если ты понимаешь, о чем я.

– Девятое декабря?

– Думаю, да. Сейчас их просматривает специалист… Знаешь, Хартман, меня тревожит одна деталь. Никак не могу выбросить ее из головы… Поехали в деревню.

Фредерика разбудил голос Лео. Сначала он решил, что находится дома, в кровати, но дома пахло по-другому. Здесь же пахло пылью, сыростью, мышиными какашками и еще чем-то неприятным, что он не мог разобрать. Прежде чем ответить, Фредерик оглянулся по сторонам и увидел на уровне глаз две пары ног.

– Я просила не звонить мне. Мы же договорились! – говорила она, притоптывая правой ногой от волнения.

– Я не звонил, – удивился Лео.

– Да? А кто дышал мне в трубку, звоня с твоего номера? – шипела женщина.

– Не знаю. Я забыл мобильный дома. Весь день был в гараже. Может, это Фредерик пробрался в мою комнату?

– Мы не можем продолжать видеться. Ты же понимаешь, – продолжила женщина.

– Но я не могу без тебя. Я люблю тебя, Ловиса, – умоляюще произнес Лео.

Фредерик никогда его таким не видел. Женские ноги сделали шаг назад. Мужские последовали за ними.

– Это просто страсть. Она пройдет. Забудь меня.

– Не могу.

– Ты должен. Медсестра не может встречаться с учеником.

– Но ты сказала, что любишь меня, – расстроился Лео.

– Может, и любила. Но теперь все кончено. Эллен Борг видела нас. Она записывала в блокнот каждое наше свидание и требовала с меня денег за молчание.

– Но она же умерла.

– Да, и если ты хоть одной живой душе расскажешь о том, что было между нами, я скажу, что это ты ее убил. В одном укромном месте я держу молоток с твоими отпечатками пальцев и кровью Эллен. И в любой момент могу сообщить о нем полиции. Тебе никто не поверит.

– Как ты можешь?.. Откуда у тебя мои отпечатки пальцев?

– Ты помогал мне вешать панно.

– Как ты могла убить ее вот так?

– Ты меня не знаешь.

Раздался топот – это ушел Лео. Дверь с грохотом захлопнулась. Фредерик попытался сдержаться, но против воли начал всхлипывать. Чья-то рука схватила его за волосы и вытащила из-под кровати. Слышно было, как отъезжает машина Лео. Женщина ухватила его за загривок, как котенка. Она что-то произнесла, но в голове у него был слышен только шум. Обессиленный, Фредерик не оказывал сопротивления. Она потащила его в подвал, где было холодно и сыро. Ключ в двери повернулся, и Фредерик оказался в темноте. Не было слышно ни звука.

Комиссар полиции Мария Верн второй раз за день постучалась в дверь дома с верандой. Хартман стоял позади, поеживаясь от холода. Из трубы валил дым.

– Что вам теперь нужно? – открыла дверь Ловиса; она вся раскраснелась.

– Мы вам помешали?

– Еще как.

Ловиса впустила их в дом. Она явно нервничает, отметила Мария. Они сели за кухонный стол. Ловиса принялась покусывать нижнюю губу. Мария ждала.

– Так что вы хотели? – истерически спросила Ловиса.

– Вы убрали рябину?

– Да. Какое это имеет отношение к делу. Что вам нужно?

– Вы сказали, что не были здесь с июня. Это так?

Ловиса уставилась в крышку стола. Потом посмотрела на Марию:

– Может, я и в октябре заезжала. Не помню.

Мария промолчала. Хартман тоже. Ловиса опустила взгляд.

– Что-нибудь еще? – напряженно спросила она.

– Пока нет. Но может, мы еще вернемся.

Мария медленно поднялась из-за стола. Посмотрела в окно на заснеженные деревья. Сороки бросили на снегу недоеденное красное яблоко. С крыши свисали сосульки. Мария кивнула Хартману, и оба вышли в прихожую. Ловиса осталась сидеть за столом. Внезапно она дернулась. Раздался царапающий звук, и слабый детский голосок позвал маму.

– Если тебе так будет легче со мной разговаривать, можешь надеть кольцо и стать невидимым, – предложила Мария Верн, нажимая кнопку записи на диктофоне.

– А если я исчезну и убегу?

– Я тебе доверяю, – мягко ответила Мария; глаза у нее казались добрыми и серьезными одновременно.

– Оно мне больше не нужно. Возьмите себе, – сказал Фредерик.

Анна Янссон родом с острова Готланд – крупнейшего шведского острова в Балтийском море. Она родилась в 1958 году и работала медсестрой около двадцати лет. Когда в 1997 году в ее семье появился компьютер, Анна начала писать рассказы и романы. Ее третья книга «Бог молчит» была напечатана в 2000 году. Так читатели познакомились с инспектором полиции Марией Верн – героиней четырнадцати детективов Анны Янссон. Роман 2006 года «Странная птица» номинировался на премию «Хрустальный ключ», вручаемую за лучший детектив года, написанный скандинавским автором. Этот и последующие романы были экранизированы в виде мини-сериала. Янссон – одна из любимых авторов Швеции. Ее книги переведены на множество языков. Помимо романов для взрослых, Янссон пишет и для подростков.