Влияние подсознательных мотивов поведения, основополагающих для фрейдистского мировоззрения, совершенно отчетливо просматривается во многих сферах современной российской жизни; поведение целой когорты наших политиков, журналистов, деятелей шоу-бизнеса легко можно понять, если исходить из фрейдистских представлений.

Возьмем, для примера, дочь Анатолия Собчака. На первый взгляд искривленность ее поведения может объясняться только гормональным дисбалансом или восприятием исключительно внешней стороны жизни. Однако более внимательный поиск аналогий позволяет заметить наличие по ту сторону океана более глобального персонажа, дочери гостиничного магната Периш Хилтон, чье поведение тоже достаточно эксцентрично. Конечно, отец Ксении оставил денег (в абсолютном исчислении) поменьше, чем владелец трансконтинентальной недвижимости. Но если учитывать пропорции нищеты, созданной при активном и непосредственном участии адвоката по бракоразводным процессам Анатолия Собчака, ставшего управляющим северной столицей России, то средства Ксении не столь уж и малы.

Дальнейшие аналогии еще более очевидны: Хилтон вела телевизионную передачу (так называемое реалити-шоу), и дочь Собчака изыскала средства на ретрансляцию подобной программы. Дочь гостиничного магната в постоянных сексуальных скандалах участвует, и дочь адвоката периодически обвиняют в пропаганде порнографии.

Начинает складываться впечатление, что некий кукловод руководит действиями обеих девушек, выдавая им согласованный сценарий действий. Но и такое впечатление не может быть признано единственно верным. Ведь был же такой литературный персонаж, как Эллочка-людоедка. Этот вымышленный, но имевший свои прототипы персонаж всю дорогу заочно соревновался с миллиардершей Вандербильт. Не слишком широкий словарный запас реальных светских персонажей только подчеркивает виртуальное сходство.

Версию, основанную на «бессознательной» мотивации, чуть было не разрушила попытка создания дочерью Собчака политической партии (действие, выходящее за рамки светской деятельности). Но имитация желания войти в политический процесс исчезла быстрее, чем родилась. В этом тоже проглядывает степень зависимости – раз у Хилтон партии нет, то и Собчак она не с руки показалась.

Подобные бессознательные мотивы поведения характерны, как уже сказано, для многих деятелей нашей так называемой элиты, но вместе с тем нередки случаи, когда положения фрейдистской теории сознательно используются для манипуляции общественным сознанием. Например, в ходе почти каждой выборной кампании светские звезды выставляются в качестве кандидатов на определенные политические посты. В отличие от игры в наперстки, где главное – кратковременное привлечение внимания обираемого, использование его желания быстро обогатиться, задача выборов с участием так называемых светских звезд не сводится к простому сбору голосов. Послевыборная усталость важна не меньше, а может, и больше, чем измеряемый числом поданных бюллетеней результат голосования. Снижение общественного внимания и контроля, которое никогда не декларируется в качестве цели выборного процесса, способствует возможности принятия решений, лежащих в русле утраты самостоятельности социумом. Именно снижение идентичности и является, по большому счету, главной целью при первоначальной демонстрации светских персонажей, которых кто-то решил представить в качестве политиков, дабы с их помощью после выборов произвести очередной передел собственности в свою пользу. Ведь при опускании бюллетеня в урну только очень наивный подросток надеется, что светская знаменитость отблагодарит его за это чем-нибудь (половым сношением или контрамаркой на концерт). Аудитория, подростковой по возрасту не являющаяся, делает свой выбор в рамках самоуничижения, удовлетворения от визита светской звезды – «чего-то неместного», «загадочного», диссонирующего с привычным ландшафтом.

Конечно, теорию Фрейда ни в коей мере нельзя считать универсальным знанием, способным дать ответы на все вопросы, связанные с нашей политической и общественной жизнью (взгляды Фрейда подвергались справедливой критике со стороны многих авторитетных ученых), однако применение фрейдистской теории для анализа современной обстановки в России может привести к любопытным результатам.

Представления Фрейда о том, что можно считать собственно «культурой», достаточно размыты и неопределенны и имеют ряд различий с общепринятыми представлениями: «Человеческая культура – под этим я подразумеваю все то, чем человеческая жизнь возвышается над животными условиями и чем она отличается от жизни животных, причем я пренебрегаю различием между культурой и цивилизацией; эта человеческая культура, как известно, показывает наблюдателю две свои стороны. С одной стороны, она охватывает все приобретенные людьми знания и умения, дающие им возможность овладеть силами природы и получить от нее материальные блага для удовлетворения человеческих потребностей; с другой стороны, в нее входят все те установления, которые необходимы для упорядочивания отношений людей между собой, особенно для распределения достижимых материальных благ».

То, что фрейдистами обозначается «культурным человеком», не имеет никакого отношения к уровню образования, «природным» или приобретенным знаниям. Напротив, это какая-то степень именно незнания, неосведомленности, отсутствия способности думать. Если сопоставить сектора «культурных» (во фрейдистском значении этого слова) секторов занятости, то общим для них является непроизводственность. Конкретизируя, можно понять, что сотрудник заводской многотиражки, чье благополучие зависит от эффективности производства, менее «культурен», чем сотрудник диссидентского листка, способствовавшего деструктивным задачам, по определению способствовавших фрейдизму.

Именно поэтому деятели так называемой культуры на территории РФ, представленные на экономических должностях лицами, склонными к психоаналитическому мировоззрению, не желают объективной оценки своей деятельности. Ведь учет милицейской статистики правонарушений и постановка ее в очевидную взаимозависимость с деятельностью «мастеров культуры» привели бы к моментальной отставке как Швыдкого М. Е., так и всех связанных с ним руководителей. В данном случае представители фрейдистской культуры на территории РФ пошли дальше Фрейда, полностью устранившись от взаимосвязи своей деятельности с понятием цивилизации. Однако и в этом случае сложно не заметить единство меркантильных интересов, максимального снижения уровня собственной ответственности с гипертрофированно завышенными имущественными притязаниями.

В данном случае мы можем наблюдать параллелизм фрейдистского и общеевропейского вектора представлений о культуре. Когда Маркс писал об «идиотизме деревенской жизни», то данное субъективное восприятие относилось к периоду заселения Европы «одиноким в оппозиции» социумом, приход в культурный контекст городской культуры, резонанс с приватными переживаниями обывателя, стремящегося к максимальному отчуждению. В деревнях пришельцу обстроиться, создать свою отчужденную религиозную среду гораздо сложнее, чем в полисах, где степень всеобщего отчуждения гораздо выше. То же торговое единство, противостояние бюргеров крестьянам, укрупнение технологических циклов и связанной с ним субкультурой пронизывает и идеи создания союза ганзейских городов. На этом, национальном контексте Маркса основывалась его неприязнь к Бакунину, а не на методах организации последним революционных групп и методов борьбы. В той же мере следует делать поправку на общеевропейскую философскую идеализацию вынесенных территорий, рационализм которых, с теми или иными вариациями, дрейфует в сторону английского городского мироощущения стабильности. Островная среда, помимо идеализма, способствует воспроизводству культуры отчуждения, приватности, когда появляются термины, подобные «интеллектуальной собственности».