Судьба шолоховского архива, пожалуй, самый первый рубеж, на который нацелено «антишолоховедение». Пытаясь доказать недоказуемое — отказать Шолохову в авторстве «Тихого Дона», — «антишолоховеды» готовы поставить под сомнение даже сам факт гибели его архива под бомбежкой во время немецкого наступления на Дон.
«То же и с рукописями “Тихого Дона”, — заявляет, к примеру, В. Сердюченко в статье “Зона Ш.”. — Здесь возникает мотив бомбы. Она появляется сжигающей точкой в белесом небе над Вёшенской и, управляемая лукавой волей Шолохова, с математической точностью попадает в его писательский архив. Вопрос об авторстве снят и снят гениально. Никаких черновиков не только к “Тихому Дону”, но и к “Донским рассказам”, и к “Поднятой целине” нет и быть не может»4.
С жестоким иезуитством Шолохову бросается обвинение, будто ради прикрытия самого факта отсутствия рукописей «Тихого Дона» он выдумал историю с бомбежкой его дома в Вёшенской.
«Антишолоховеды» на десятках страниц кощунственно смакуют эту тему. Тель-авивская газета «Окна» напечатала очерк «Рукописи не бомбят», где также пытается доказать, будто никакой гибели архива в Вёшенской не было, а что касается переданной в Пушкинский Дом части рукописи четвертой книги «Тихого Дона» — «не проще ли предположить иное: рукописные страницы были помещены в архив позднее и именно с расчетом на то, что, будучи обнаружены, они послужат решающим аргументом в доказательстве всей подлинности рукописи в целом»5.
«Антишолоховеды» не желают считаться даже со свидетельствами очевидцев, на глазах которых в грозные летние месяцы 1942 года немецкая авиация разбомбила дом Шолохова.
«8 и 9 июня фашистские самолеты бомбили Вёшенскую, — вспоминает Петр Луговой, бывший первый секретарь Вёшенского райкома партии. — <...> Не успел Шолохов указать рукой на самолеты, как посыпались бомбы. В это время и погибла его мать. Мы все залегли, где кто мог, а она шла в сарай по своим хозяйственным делам, и вражеский осколок сразил ее. <...> В дом Шолохова попала большая бомба и взорвалась под полом, в зале, были повреждены столбы, на которых крепился мезонин. Несколько позже все надворные постройки во дворе Шолохова <...> сгорели дотла»6.
В пламени этого пожара погибла та часть архива, которая хранилась в доме. Другая, самая важная его часть, содержавшая рукописи «Тихого Дона» и «Поднятой целины», была помещена в деревянный ящик, обитый железом, и сдана, для более верной сохранности, в Вёшенский райотдел НКВД. Однако в неразберихе тех лет пропало все — библиотека в доме — ее разметало во время бомбежки по всей улице, и деревянный ящик с шолоховским архивом, хранившийся в райотделе НКВД.
В исследовании В. Н. Запевалова «Рукописи “Тихого Дона” в Пушкинском Доме» подробно, на документальном материале, рассказано о гибели шолоховского архива в годы войны, о том, как благодаря заботе одного из советских офицеров удалось спасти хотя бы часть рукописей «Тихого Дона»7.
Сохранилась лишь мизерная часть архива — страницы третьей и четвертой книг «Тихого Дона», которые подобрали с земли красноармейцы. «...В ноябре 1945 года, — писал А. Софронов в очерке “Над бесценными рукописями «Тихого Дона»”, — Михаила Шолохова разыскал командир одной из танковых бригад, который на улице станицы летом 1942 года подобрал валявшиеся рукописи. Всю войну он бережно хранил их в своем танке. Этот командир бригады и вернул Михаилу Александровичу поздней осенью 1945 года его рукописи»8.
Чудом сохранилось 137 рукописных листов черновой рукописи третьей и четвертой книг «Тихого Дона». Шолохов сложил их в папку и в верхнем углу на ее обложке написал: «Черновики “Тихого Дона”. 137 листов». В 1975 году эта папка по воле писателя была передана в Пушкинский Дом.
Самой тяжелой утратой для Шолохова была потеря черновиков первой и второй книг «Тихого Дона». Представленные в 1929 году в писательскую комиссию, как мы помним, именно они помогли в свое время отстоять его доброе имя, приостановили те черные сплетни, которые распространялись в окололитературных кругах, — будто бы «роман Шолохова является якобы плагиатом с чужой рукописи». Эти слова из «Письма в редакцию», подписанного А. Серафимовичем, Л. Авербахом, В. Киршоном, А. Фадеевым и В. Ставским, к которому мы еще вернемся.
Клевета эта имела политическую подоплеку. Целью ее была компрометация молодого талантливого писателя. Однако не было найдено и приведено ни одного факта или документального свидетельства, которые подтверждали бы этот клеветнический слух, пущенный кем-то после выхода первой и второй книг романа. И когда на другую чашу весов легли «черновики его рукописей» — как было сказано в письме писателей — клевета прекратила свое существование. Но, оказалось, только на время: версия о некоем «белом офицере», будто бы в пылу сражений Гражданской войны написавшем (и потерявшем) «Тихий Дон», была вновь гальванизирована после присуждения М. А. Шолохову Нобелевской премии. Но теперь уже появились не слухи (как это было в 20-е годы), а статьи и книги, отказывавшие Шолохову в праве быть автором «Тихого Дона». И одним из самых главных аргументов в этой прежде всего политической борьбе стало как раз отсутствие рукописей романа.
Поиск следов шолоховского архива, и в первую очередь — рукописей «Тихого Дона» давно стал одной из главных задач отечественного литературоведения. Ученые Института мировой литературы им. А. М. Горького РАН и Института русской литературы (Пушкинского Дома) РАН вели этот поиск по всем возможным направлениям. Прежде всего надеялись найти следы того ящика, который в начале войны Шолохов передал в Вёшенский отдел НКВД. Однако все запросы о судьбе ящика с шолоховским архивом в МВД — в Москву и в Ростов, в КГБ, в ИМЭЛ, в ЦК КПСС не дали результатов.
Одновременно с обращениями в официальные органы велись поиски следов архива Шолохова в кругу его близких друзей, в первую очередь, московских.
Вместе с учеными ИМЛИ архивным поиском, — по поручению наследников Шолохова — занялась внучка Е. Г. Левицкой Евгения Игоревна Левицкая, которой помогал уроженец станицы Вёшенской Н. В. Ушаков. Она вела подробную «Хронологию поиска рукописей», которая хранится в Отделе рукописных и книжных фондов в ИМЛИ.
Василий Кудашев и Михаил Шолохов. 1920-е гг.
После бесед со своими родственниками — тетей М. К. Левицкой, ее дочерью и зятем, Евгения Игоревна пришла к неутешительному выводу: рукописей Шолохова у наследников Е. Г. Левицкой нет.
СУДЬБА ВАСИЛИЯ КУДАШЕВА
Второе направление поиска — семья самого близкого друга Шолохова — писателя Василия Кудашева. Если не считать Е. Г. Левицкую, ближе Кудашева у Шолохова в Москве друзей не было.
«Эти два литературных сверстника, — писал в своих воспоминаниях о Кудашеве В. Ряховский, — столкнулись в самом истоке своего писательского пути. Молодой Шолохов, тогда еще автор только “Донских рассказов”, не имевший в Москве пристанища, нашел в Кудашеве истинного друга, уже тогда поверившего в исключительное дарование своего нового знакомца. Приезжая в Москву, молодой Шолохов поселялся в тесной комнатке Кудашева, спал на раскинутом на полу нагольном полушубке. Здесь, в долгих ночных беседах, обсуждался замысел “Тихого Дона”, сюда потом Шолохов привозил свои пухлые рукописи, здесь читались первые главы знаменитого романа»9.
Василий Кудашев в двадцатые годы возглавлял литературный отдел в редакции «Журнала крестьянской молодежи». Его друг — Михаил Величко — вспоминает:
«В первые же дни он сказал мне:
— Сегодня в редакцию должен зайти Шолохов. Обязательно познакомлю тебя с ним — вот талант, как гора среди поля!
Шолохов, уехавший в станицу писать “Тихий Дон”, время от времени наведывался в Москву и всякий раз останавливался у Кудашева... Щедрый на угощение Василий Михайлович разливал крепко заваренный чай, выдавал по бутерброду на брата, а после чаепития начиналось главное, ради чего собирались»10.
