Мелкая клевета эта сама по себе не нуждается в опровержении. Всякий, даже не искушенный в литературе читатель, знающий изданные ранее произведения Шолохова, может без труда заметить общие для всех его ранних произведений и для “Тихого Дона” стилистические особенности, манеру письма, подход к изображению людей.
Пролетарские писатели, работающие не один год с т. Шолоховым, знают весь его творческий путь, его работу в течение нескольких лет над “Тихим Доном”, материалы, которые он собирал и изучал, работая над романом, черновики его рукописей.
Никаких материалов, порочащих работу т. Шолохова, нет и не может быть в указанных выше учреждениях. Их не может быть и ни в каких других учреждениях, потому что материалов таких не существует в природе.
Однако мы считаем необходимым выступить с настоящим письмом, поскольку сплетни, аналогичные этой, приобретают систематический характер, сопровождая выдвижение почти каждого нового талантливого пролетарского писателя. <...>
Чтобы неповадно было клеветникам и сплетникам, мы просим литературную и советскую общественность помочь нам в выявлении “конкретных носителей зла” для привлечения их к судебной ответственности.
По поручению секретариата Российской ассоциации пролетарских писателей:
А. Серафимович, Л. Авербах, В. Киршон, А. Фадеев, В. Ставский»46.
Нам не удалось пока обнаружить самих материалов работы комиссии.
В РГАЛИ хранится машинописная копия частного письма, адресованного заведующему литературно-художественным отделом ГИЗ’а Г. Б. Сандомирскому:
«Комиссии по делу Шолохова, насколько мне известно, не было, поскольку не было и сколько-нибудь серьезных обвинений. Различные слухи пускались неизвестными личностями и ползли по городу, но открыто никто Шолохова в плагиате не обвинял. В “Рабочей газете” от 24 марта появилось открытое письмо писателей, знающих весь творческий путь Шолохова, его работу над материалами и категорически требующих привлечения к суду распространителей клеветы. Письмо подписано Серафимовичем, Авербахом, Киршоном, Фадеевым, Ставским. Вот и всё, что по этому, явно клеветному, делу известно»47.
Подпись неразборчива, — похоже на «Усиевич», литературного критика той поры (Елена Феликсовна Усиевич, 1893—1968). Письмо это — авторизованная машинописная копия — не является сколько-нибудь официальным доказательством того, что «комиссии не было», — это всего лишь предположение.
Судя по некоторым косвенным свидетельствам, комиссия работала, и достаточно активно. Так, известный критик Е. Ф. Никитина писала в 1931 году:
«В 1929 г. группа пролетарских писателей напечатала в “Правде” (№ 72) “Письмо в редакцию”, где защищала Мих. Шолохова и возмущалась показаниями эмигрантских газет, обвинявших автора “Тихого Дона” в плагиате “с чужой рукописи”.
Подлинное авторство Мих. Шолохова удалось доказать при помощи показаний товарищей, бывших свидетелями написания “Тихого Дона”»48.
Тот факт, что Комиссия по «делу Шолохова» работала, подтверждают и приведенные выше воспоминания А. Лонгинова, касающиеся судьбы переписки его отчима, П. Б. Посвянского с М. А. Шолоховым. Лонгинов сообщает: «Сколько раз Михаил Александрович писал редактору Посвянскому, совершенно точно сказать я не могу, но, помнится, Павел Борисович говорил: “...Много раз писал мне и лично ко мне обращался с предложениями, советами, просьбами, пожеланиями...” <...> Я точно знаю, что Павел Борисович, аккуратнейший человек, отвечал на письма сразу же. И делал это раз 15—20 минимум. И Шолохов раз за разом отвечал»49. Во время посещения А. Лонгиновым Вёшенской Лонгинов, как он пишет, «заговорил о том, что у отчима сохранились письма, которые он не захотел отдавать никаким комиссиям и даже скрыл от самого Александра Серафимовича, передав ему, кажется, около десяти... Они, мол, в полной сохранности у Посвянского...»
Шолохов вынул изо рта трубку и, четко произнося каждое слово, проговорил:
«— Павлу передашь мой поклон и спасибо...»50
В достаточно резком письме от 21 января 1960 г. бывшему «молодогвардейцу» и рапповцу И. Рахилло Шолохов приоткрыл завесу тайны в отношении комиссии и результатов ее работы. Он писал: «Сегодняшний читатель великолепно разобрался в том, что клевета о происхождении “Тихого Дона” исходила не от одного завистника, как пишешь ты, а что она была порождением почти всей тогдашней литературной среды... По предложению ЦК тогда была создана комиссия под председательством М. И. Ульяновой, которая после длительного и тщательного знакомства с черновиками рукописи и с другими материалами реабилитировала меня, о чем и было доведено для сведения общественности публикацией решения комиссии в “Правде”»51.
В подтверждение того, что грязная сплетня о плагиате распространялась не каким-то «одним завистником», но была порождена литературной средой, можно привести и мнение Серафимовича, который считал, что распространением клеветы занимались не только некоторые члены «Кузницы», но и представители всемогущей в ту пору Российской ассоциации пролетарских писателей (РАПП). Об этом писала близкая к Серафимовичу большевичка Е. Ломтатидзе: «Крепко врезалось мне в память неоднократно высказывавшееся Серафимовичем суровое осуждение руководителей РАППа, травивших молодого Шолохова. Группа “авторитетных” рапповцев во главе с Леопольдом Авербахом пустила гнусную клевету, что “Тихий Дон” (а тогда вышла только 1-я книга) написан не Шолоховым, а кем-то другим, что Шолохов присвоил себе чужой труд. Со злорадством говорили они: “Вот посмотрим, каково будет дальнейшее продолжение этого произведения”. И ехидно добавляли, что, очевидно, второй книги не будет вовсе»52.
В. Гура и Ф. Абрамов также считали, что именно «рапповские “вожди” состряпали чудовищное обвинение Шолохова в плагиате! Завистники и недоброжелатели из литературных кругов, придумывая различные клеветнические версии, всячески раздували темные слухи, травили талантливого молодого писателя, мешали ему работать»53.
Объективное подтверждение этих слов содержит свидетельство сына писателя Михаила Михайловича:
«В одной из работ об отце мне довелось прочитать, что в 1929 г. по инициативе руководства РАПП была создана специальная комиссия, которая, проведя расследование, должна была дать заключение по поводу обвинений Шолохова в плагиате. Насколько мне известно из рассказов отца, это не соответствует действительности в той части, что руководство РАПП всячески игнорировало настоятельные просьбы отца о создании такой комиссии. Все члены Правления РАПП, разумеется, прямо не отказывали, но и ничего не делали, мотивируя свое нежелание самым благовидным предлогом: “Мы тебя знаем, в оправданиях ты не нуждаешься, так зачем же и связываться с откровенными клеветниками”. Не найдя никакой поддержки среди тех “братьев-писателей”, кто имел литературный авторитет и вес, достаточный для того, чтобы расставить все точки над i, отец вынужден был обратиться в “Правду”, и только тогда под председательством
Марии Ильиничны Ульяновой, бывшей членом редколлегии и ответственным секретарем газеты, была создана комиссия в составе Серафимовича, Фадеева, Авербаха, Ставского, Киршона, которая и выступила впоследствии с опровержением клеветы («Правда» от 29.03.1929 г.). “Целый чемодан рукописей в Москву возил, — рассказывал отец. — Здоровенный такой, фанерный чемоданище специально для этой надобности пришлось тогда покупать”»54.
В приведенной цитате содержится ответ на вопросы, возникшие у шолоховеда Г. С. Ермолаева, который пишет в книге «Михаил Шолохов и его творчество»: «Прийма заявляет, что в середине марта 1929 года Шолохов привез в Москву чемодан, полный автографов “Тихого Дона”. Он отдал их ответственному секретарю “Правды”, коим оказалась сестра Ленина Мария Ильинична Ульянова. Однако утверждение Приймы порождает несколько вопросов. Оно подводит читателя к мысли, что Шолохов привез свои автографы в “Правду” до того, как была создана комиссия Серафимовича. Прийма не дает объяснения того, почему молодой писатель-некоммунист обратился в центральный орган партии, а не к литературному руководству. Читатель далее озадачен утверждением Приймы о том, что комиссия Серафимовича была создана по рекомендации редакционной коллегии “Правды”. Это не совпадает с утверждением комиссии о том, что письмо за подписями ее членов было написано “от имени секретариата Российской ассоциации пролетарских писателей”»55.
